Графиня Де Шарни - Дюма Александр (лучшие книги онлайн TXT) 📗
– Я хочу сказать, что вы должны написать свое имя на клочке бумаги, а я передам его гражданину министру.
– Написать? А-а, ну да, ну да: написать! Я не очень-то был силен в этом деле и до того, как они меня отравили, эти разбойники; а уж теперь-то и того хуже! Взгляните, что со мной сделал их мышьяк!
И Гамен показал на свои искривленные ноги, согбенную спину, на сведенную, похожую на клешню, руку со скрюченными пальцами.
– Ах вы, бедняга! Неужто это они вас так отделали?
– Они самые! Вот об этом я и хотел рассказать гражданину министру, да и еще кое о чем… Я слышал, его собираются судить, этого разбойника Капета, и то, что я скажу, может статься, не помешает нации, принимая во внимание времена, в которые мы живем.
– В таком случае присядьте и подождите, гражданин; я сейчас напишу о вас гражданину министру.
И секретарь написал на клочке бумаги:
«Клод-Никола Гамен, бывший королевский учитель слесарного дела, просит гражданина министра срочно его принять для дачи важных показаний».
Он передал бумажку одному из своих товарищей, в обязанности которого входило докладывать о посетителях. Спустя пять минут его товарищ вернулся со словами:
– Следуйте за мной, гражданин.
Гамен с трудом поднялся, вскрикнув от боли, и пошел за секретарем.
Тот ввел его не в кабинет официального министра, гражданина Ролана, а в кабинет министра настоящего: гражданки Ролан.
Это была небольшая и очень скромная комната, оклеенная зелеными обоями и освещенная одним-единственным окном, в нише которого, сидя за маленьким столиком, работала г-жа Ролан.
Сам Ролан стоял у камина.
Секретарь доложил о гражданине Никола-Клоде Гамене – тот появился на пороге.
Слесарных дел мастер и в дни своей молодости и процветания не мог похвастаться привлекательной внешностью и произвести приятное впечатление, а уж теперь одолевшая его хворь, бывшая не чем иным, как суставным ревматизмом, изуродовавшая его члены и исказившая черты лица, отнюдь не прибавила ему, о чем нетрудно догадаться, красоты и привлекательности.
Вот почему когда секретарь притворил за ним дверь, честный человек – а надобно заметить, что никто, как Ролан, не заслуживал звания честного человека, – итак, честный человек, как мы сказали, оказался лицом к лицу с гнусным проходимцем.
Первое чувство, которое испытал министр, было ощущение глубочайшего отвращения. Он окинул гражданина Гамена взглядом с головы до ног, но, заметив, что тот дрожит, опираясь на свой костыль, испытал некоторую жалость к ближнему – если только гражданин Гамен мог быть ближним гражданина Ролана; вот почему первое, что сказал слесарю министр, было следующее:
– Садитесь, гражданин; вам, кажется, нездоровится…
– Еще бы! – вскричал Гамен. – Это все с тех пор, как меня отравила Австриячка!
При этих словах на лице министра появилось брезгливое выражение; он переглянулся с сидевшей у окна женой.
– Вы пришли ко мне, чтобы разоблачить это отравление?
– Это и еще кое-что.
– У вас есть доказательства?
– Ну, что До этого, то стоит вам только пойти со мной в Тюильри, и я вам его покажу, этот шкаф!
– Какой такой шкаф?
– Тот, в котором этот разбойник прятал свое сокровище… Да, мне следовало бы подумать об этом, когда я все закончил и Австриячка сказала мне своим слащавым голоском: «Слушайте, Гамен, вам жарко, выпейте этого вина, оно вас освежит». Я еще тогда должен был предвидеть, что вино отравлено!
– Отравлено?
– Да… Ведь я знал тогда, – с затаенной ненавистью прошептал Гамен, – что люди, помогающие королям прятать их сокровища, долго не живут.
Ролан приблизился к жене и вопросительно на нее взглянул.
– Во всем этом что-то есть, друг мой, – шепнула она. – Я теперь вспоминаю имя этого человека: это королевский учитель слесарного мастерства.
– А что за шкаф?
– Вот и спросите у него, что это за шкаф.
– Что за шкаф? – переспросил Гамен, услыхавший последние слова г-жи Ролан. – О, об этом я вам сейчас расскажу, черт побери! Это такой железный шкаф с дверным замком, в котором гражданин Капет прятал свои Денежки и бумаги.
– Откуда вы знаете о существовании этого шкафа?
– А он послал за мной и моим подмастерьем в Версаль, чтобы мы помогли ему доделать замок, который он начал было сам, да не справился.
– Но этот шкаф, наверное, был взломан и разграблен десятого августа.
– Ну, насчет этого можете не беспокоиться!
– Почему?
– Могу чем угодно поручиться, что, кроме него и меня, никто не сможет его найти, а тем более – отпереть.
– Вы в этом уверены?
– Совершенно уверен! Каким он оставил этот шкаф в Тюильри, таким он по сей день и стоит!
– А когда вы помогали королю Людовику Шестнадцатому запереть этот шкаф?
– Точно не могу сказать, это было месяца за четыре до его бегства в Варенн.
– И как это произошло? Вы.., простите меня, друг мой: все это представляется мне чрезвычайно важным, и прежде чем отправиться на поиски этого шкафа, я хочу расспросить вас о некоторых подробностях.
– О, в подробностях недостатка не будет, гражданин министр, и представить их не составляет труда. Капет послал за мой в Версаль; жена не хотела меня отпускать. Бедняжка! Она словно предчувствовала, она мне говорила тогда: «Король – в незавидном положении, и ты себя опорочишь!»
– «Но раз он за мной посылает по делу, касающемуся моего ремесла, – возразил я, – да он ведь еще и мой ученик, стало быть, я должен идти».
– «Ладно, – отвечала она, – во всем этом есть какая-то хитрость: в такое время есть дела и поважнее, чем замки!»
– Ближе к делу, друг мой… Итак, несмотря на уговоры жены, вы все-таки пришли?
– Да, но лучше бы я их послушал, ее уговоры: я бы сейчас таким не был… Но они мне за это заплатят, отравители!
– Так что же было дальше?
– Ну да, вернемся к шкафу…
– Да, друг мой, и давайте постараемся от него не отклоняться, хорошо? Все мое время принадлежит Республике, а у меня его так мало!
– Тогда он мне показал дверной замок, который никак не хотел работать; он сделал его сам, из чего я понял, что если бы замок работал, он бы за мной не посылал, предатель!
