Кровавый глаз - Кристиан Джайлс (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
В воздухе чувствовалась прохлада, однако костры в эту ночь мы решили не разжигать. Ведь Маугер и отец Эгфрит сошлись в том, что до крепости короля Кенвульфа остался всего один день пути. Уэссекский воин предложил как можно дольше укрываться в том, что осталось от леса, и выйти на открытое место лишь в самый последний момент. Существовала вероятность того, что нас уже обнаружили. Поэтому Улаф считал, что нам следует как можно быстрее напасть на крепость, пока здешние жители еще не успели приготовиться. Но Сигурд согласился с Маугером в том, что нам нужно напоследок отдохнуть, набраться сил и достойно встретить испытания грядущего дня.
— Он размышляет, парень, — сказал Брам и кивнул в сторону ярла. — Я уже видел у него такое лицо, похожее на физиономию Локи. Мы ляжем спать, а Сигурд будет думать.
Ночью, когда почти все воины уже спали, закутавшись в плащи, у Сигурда действительно родился план. Первым о нем проведал отец Эгфрит.
Монах поежился, шмыгнув носом, и дернул ярла за рукав, когда тот пил воду из бурдюка.
— Сигурд, что ты намереваешься делать, когда мы подойдем к твердыне короля Кенвульфа? — спросил он, поглядывая одним глазом на Флоки Черного.
Тот набрал со дна ручья песок, разложил на камне бринью и начищал стальные кольца.
— Мы споем Кенвульфу колыбельную, да, Дядя? — ответил Сигурд. — За это он с улыбкой отдаст нам книгу, вместе с блюдом овсяных булок с медом и двумя-тремя молоденькими девушками с мягкими бедрами и тугими сиськами.
Улаф хмыкнул, почесал густую бороду, нахмурился и сказал:
— Этот коротышка в чем-то прав, Сигурд. Прежде чем все это кончится, прольются реки крови.
— Возможно, — поджав губы, согласился Сигурд. — А может быть, и нет. Я говорил с Маугером об этих мерсийцах. Похоже, у Кенвульфа забот по горло. Он разбирается с королем Нортумбрии Эрдвульфом, люди которого терзают северные границы Мерсии, как стая мух, слетевшихся на требуху. Есть еще валлийцы, беспокоящие Кенвульфа на западе. — Сигурд чуть согнулся, потом запрокинул голову, перехватил свои длинные золотистые волосы и завязал их шнурком. — Чтобы быть королем такой богатой земли, как Мерсия, нужно держать большое войско, так, Маугер? По-моему, гораздо проще добиваться славы на море.
Телохранитель олдермена оторвал ото рта бурдюк с элем.
— Они дерутся, как собаки, Сигурд, — подтвердил он и снова поднял кожаный мешок, не обращая внимания на капли, падающие с бороды.
Сигурд кивнул и посмотрел на Улафа, словно оценивая решимость своего товарища. Ведь тот уже потерял сына, а наше предприятие, безусловно, было связано с огромным риском.
— Маугер и Ворон отправятся к Кенвульфу и скажут ему, что воины Эрдвульфа вторглись в его владения на севере, — заявил ярл. — Не одинокие волки, а целый отряд.
— Ворон, скажи ему, что король Эрдвульф и сам старательно вспахивает мерсийских девушек, — ухмыльнулся Флоки Черный, продолжая начищать кольчугу.
— Да, Сигурд! — подхватил отец Эгфрит. — Я напишу Кенвульфу письмо, подтверждая сообщение о набегах. В конце концов, он христианский монарх и поверит слову слуги Господа. — Монах шумно шмыгнул носом и быстро зашевелил пальцами. — Да, я с наслаждением напишу ему! Никто во всем Уэссексе не может похвалиться таким красивым почерком. Да поразит меня Господь и да заведутся у меня во рту черви, если я лгу!
Монах осенил себя крестным знамением, обратил испуганный взор к небу, затем успокоился и улыбнулся Улафу так снисходительно, словно сам придумал план, предложенный Сигурдом. Маугер угрюмо посмотрел на него.
— Но это ведь действительно так, — оправдываясь, произнес отец Эгфрит, поднял правую руку и показал пальцы, испачканные чернилами. — Кто здесь еще владеет грамотой? — Он испустил сдавленный смешок. — Никто, зловонные невежи. Да хранит вас Бог. Но я в грамоте силен.
— Кенвульф поверит слову христианского монаха?
Сигурд изумленно покачал головой. Он никак не мог взять в толк, как воин может поверить человеку, который не имеет меча и похваляется своим умением царапать каракули на высушенной ягнячьей коже.
— Да, он мне поверит, — подтвердил Эгфрит и зловеще усмехнулся.
— А этот Кенвульф уже начал было мне нравиться, — разочарованно промолвил Сигурд, проводя гребнем по золотистой бороде. — Маугер говорил мне, что этот человек получает самое большое удовольствие, когда отправляет своих кричащих врагов в загробный мир. — Он снова повернулся к Улафу: — Пусть король уведет своих воинов на север. Тогда мы сожжем его крепость и заберем книгу, если, конечно, он не захватит ее с собой. Кто может сказать наперед, как поступит христианин? — спросил ярл, глядя на отца Эгфрита.
Улаф улыбнулся, достал из мешочка, привязанного на поясе, маленький точильный брусок и провел по нему ножом.
— Ты бы сразу сказал, что уже все продумал, — заявил он и подул на лезвие. — Когда дело доходит до подготовки к битве, я хочу знать все подробности.
— Беспокоиться надо только о том, как наполнить свое брюхо после целого дня работы мечом, — ответил Сигурд и похлопал Улафа по спине. — А теперь ложись спать, мой старый друг. Да и ты тоже, Ворон, — добавил он, пристально глядя на меня. — Завтра нам предстоит разбудить богов.
На следующее утро я отправился вместе с Маугером, оставив Сигурда и его волчью стаю заканчивать приготовления, молиться богам войны, просить у них великой победы или достойной смерти. Нам предстояло пройти вдоль берега полноводной реки под названием Северн, обогнуть крепость короля Кенвульфа и приблизиться к ней с севера, что должно было придать убедительности нашему рассказу о набеге нортумбрийцев.
Мы шли вдвоем, поэтому я надеялся, что никто не станет останавливать нас и выяснять, кто мы такие и куда идем. Но у меня не было никаких сомнений в том, что путников в доспехах и с большими круглыми щитами кто-нибудь обязательно заметит. Маугер снял почти все свои серебряные браслеты. Подобные знаки отличия выдавали в нем великого воина, и мерсийцы стали бы гадать, почему они его не знают. Но даже без браслетов он выглядел свирепым.
Сперва мы почти не разговаривали друге другом, быстро идя вдоль берега реки, через густые заросли мха, папоротника и печеночника, кишащие крысами и мышами-полевками. У самой воды росли влаголюбивые ива и ольха, в ветвях которых сновали пестрые зимородки. Эти птицы молниями бросались к водной глади, где скользили тени рыб, поднявшихся к поверхности, чтобы схватить насекомых.
Если Маугер начинал говорить, то это, как правило, был вопрос о норвежцах.
— Ну так что ты почувствовал в ту ночь? — спросил он, вытирая бисеринки пота, которые собирались на раскрасневшемся лице и стекали на бороду. — Когда убил того уродливого ублюдка язычника?
— Получил удовольствие, — честно признался я. — Убил бы и Глума, если бы меня не остановил ярл Сигурд.
Хотя тут я погорячился. Глум прикончил бы меня так быстро, что я вряд ли нанес бы ему хоть одну царапину.
— Ты восхищаешься этим сукиным сыном, правда? — спросил Маугер, имея в виду Сигурда. — Ублюдок забрал тебя из дома. Отпираться бесполезно, парень! Он сжег его дотла, затем распорол твоему старому дружку брюхо и закинул его внутренности на дерево, а ты по-прежнему готов за него умереть. Какой же ты непроходимый глупец!
— Сигурд не убивал Эльхстана, — возразил я.
— Можно считать, что убил. Все они одинаковые. Язычники и ублюдки!
Я покачал головой и возразил:
— Ты не прав. Сигурд видит нечто такое, о чем я прежде не мог и мечтать. Он сам плетет свою судьбу, и мне назначено стать ее частью.
— Ты хочешь иметь вот такую штуку, парень? — спросил Маугер и погладил серебряный браслет, опоясывающий вздутый бицепс.
Его глаза зажглись гордостью.
Я бросил на браслет жадный взгляд и ответил:
— Я хочу того же, чего желают все норвежцы, в том числе и Сигурд.
Что-то прошелестело в густой траве и плюхнулось в воду. В этом месте река делала изгиб, замедляя течение. Лягушки и ужи ловили тут добычу.
