Подкидыш - Хэррод-Иглз Синтия (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
– Давайте-ка закончим одеваться! – Но в уголке её глаза блеснула непрошеная слеза.
В девять утра все семейство Морлэндов уже было у дверей храма Святой Троицы и с удивлением обнаружило, что никого из Каннингов там нет. Элеонора нахмурилась, клокоча от оскорбления, но делать было нечего. Оставалось лишь ждать. В половине десятого ни о женихе, ни о его родных по-прежнему не было ни слуху ни духу.
– Это уж слишком, – злым шепотом сказала Элеонора Роберту. – Вот что происходит, когда имеешь дело с людьми низкого звания!
Изабелла выглядела встревоженной, но по-прежнему держалась вызывающе.
– Люк скоро появится, – уверенно проговорила она. – Он не мог опоздать без серьезных причин.
– Разумеется, дитя мое, – рассеянно ответила Энис.
– У меня такое впечатление, что ты вовсе так не думаешь, – быстро отозвалась Изабелла. – В чем дело? Чего ты боишься? Что кто-нибудь помешает ему приехать сюда?
– Нет, нет, конечно, нет. Успокойтесь. Не надо, чтобы люди видели, как вы волнуетесь. Старайтесь казаться безмятежной и счастливой. На вас смотрят.
– Да, да, ты права. Я не должна бояться. – В ушах у Изабеллы звучал голос Люка. «Я никогда не покину тебя», – сказал тогда её любимый. Никто не сможет помешать ему приехать.
Роберт между тем быстро переговорил с одним из своих пажей, который тут же выскользнул со двора и по Микллгейт помчался к Питергейту. Но не успел он преодолеть и половину пути, как в церковный двор ввалился один из слуг Каннинга – бледный, с красными глазами и, казалось, совершенно обезумевший.
– Мистер Морлэнд... Госпожа... – прохрипел он, задыхаясь.
– В чем дело? – Роберту пришлось подхватить его под руку, чтобы он не упал.
Это был уже пожилой мужчина, по-видимому, один из писцов Каннинга. Бедняга устремил на Роберта отчаянный взгляд своих ввалившихся глаз. Губы старика беззвучно шевелились, но он не мог вымолвить ни слова Морлэнд знаком велел Элеоноре отойти в сторону и спокойно, но твердо заговорил с этим человеком.
– Успокойтесь, приятель. Объясните нам, что случилось.
– Молодой хозяин, сэр, – наконец пролепетал старик, и из глаз его хлынули слезы. – Он как раз выходил из дома, сэр, чтобы ехать к венцу... в свадебных одеждах... – Тут посланец Каннинга заметил Изабеллу и зарыдал. С трудом выговаривая слова, он обращался теперь прямо к невесте. – Дверь у него за спиной захлопнулась от ветра... и с крыши упала черепица. От сотрясения, понимаете? Наверное, она была плохо закреплена...
Роберт похолодел. Эти черепицы делались из цельного куска камня, размером они были около двух квадратных футов и толщиной в три или четыре дюйма. Каждую такую черепицу с трудом поднимали двое здоровых мужчин.
– И она упала на него? Посланец только кивнул.
– Он мертв?
– Мертв, сэр, – прошептал старик, глядя, однако, не на Роберта, а на Изабеллу.
Та побелела как мел и, словно задыхаясь, схватилась руками за горло. Несколько секунд она недоверчиво смотрела на посланца, не в силах осознать услышанного, а потом стала беспомощно вглядываться в лица окружающих, точно надеясь, что кто-нибудь скажет ей: «Все это неправда!»
– Дитя мое... – Энис попыталась обнять Изабеллу за плечи, но та стряхнула руку няни. Из груди несчастной вырвался тихий стон, а потом глаза её остановились на лице матери.
– Вы, – задыхаясь, произнесла Изабелла. – Вы все это подстроили! Вы не могли допустить, чтобы я была счастлива... Это вы убили его!
– Изабелла... Ты не понимаешь, что говоришь, – ошеломленно пробормотала Элеонора. Она шагнула вперед, протягивая руки к дочери.
– Нет, не прикасайтесь ко мне! – взвизгнула Изабелла, отскочив назад. – Я знаю, что это правда. Это не могло случиться просто так, само по себе. Вы никогда не хотели, чтобы я выходила за него замуж, с самого начала! Но зачем вам нужно было делать это? Зачем? – И тут Изабелла разрыдалась; ужасные, душераздирающие всхлипы рвались, казалось, прямо из её сердца. – Люк! – в отчаянии закричала она, дико озираясь вокруг, словно надеялась увидеть, как он бежит к ней. Энис попыталась удержать свою питомицу, но она с силой оттолкнула няньку, не переставая рыдать, как ненормальная, так что окружающие и правда начали опасаться за её рассудок. её мать, её отец, её сестра – все пытались успокоить несчастную, но как только до неё дотрагивались, она начинала биться в истерике, считая всех своих родных врагами. Наконец она бросилась к Джобу, спрятала лицо у него на груди и позволила ему ласково обнять себя и увести с церковного двора.
Джоб покачал головой, когда Роберт и Элеонора хотели пойти следом.
– Позвольте мне позаботиться о ней, – сказал верный слуга. – Я отвезу её домой. А вы вернетесь попозже. – Он погладил Изабеллу по волосам – её свадебный головной убор слетел на землю, пока она металась по двору. – Бедное дитя, – прошептал Джоб. – Бедный парень... – Он посадил не перестававшую плакать Изабеллу на свою лошадь, сам пристроился сзади и, выехав из ворот, медленным шагом двинулся мимо сбросивших листву деревьев домой.
Эта зима оказалась для Морлэндов тревожной. Сначала они боялись, что Изабелла окончательно сойдет с ума, ибо её горе было столь неутешным, что она плакала и плакала, пока ей не делалось дурно, или причитала, пока не теряла голоса. Она не могла ни есть, ни спать – и за какую-то неделю превратилась в жалкое подобие прежней Изабеллы, в настоящий скелет. Она упорно обвиняла в гибели Люка свою мать, как ни пытались Энис и Джоб доказать, что жизнь молодого Каннинга оборвал трагический в своей нелепости несчастный случай. Даже после того, как истерики у Изабеллы прекратились и она начала медленно, с трудом приходить в себя, она все равно оставалась молчаливой и задумчивой, упрямо избегая свою мать, и мрачно смотрела на неё, когда им доводилось очутиться вместе в одной комнате.
В ноябре лорд Эдмунд был обвинен Тайным Советом в государственной измене и заточен в Тауэр, и казалось очевидным, что такой покровитель Морлэндам больше не нужен. Но Роберт все равно не желал отречься от человека, которому был обязан столь многим, хотя трудно было сомневаться в том, что лорд Эдмунд осужден справедливо и что, если его когда-нибудь и освободят, то только благодаря вмешательству королевы. Впрочем, Роберт, хоть и с неохотой, согласился не поддерживать больше партию Бьюфорта деньгами и людьми, одновременно решительно отказавшись предоставить такую поддержку партии Йорка, из-за чего жестко разругался с Элеонорой, предложившей ему это.
Рождество Морлэнды отметили очень тихо, без всяких гостей, если не считать Хелен с мужем и мистера Шоу с дочерью Сесили, серьезной двенадцатилетней девочкой. Хелен мало изменилась со времени своей свадьбы. Она была счастлива с мужем, который до невозможности гордился красавицей женой и одевал её в роскошные наряды, сшитые по самой последней моде; правда, супругов уже начинало беспокоить, что у них все не было и не было детей; из-за этих переживаний Хелен тоже была бледной и осунувшейся, хотя рядом со своей младшей сестрой казалась просто цветущей розой. Изабелла же резко повзрослела. В ней не было больше ни ребяческой лихости, ни бесшабашной отваги. Теперь Изабелла нервно вздрагивала при каждом шуме, раздражалась от детских шалостей и едва разговаривала, постоянно погруженная в мрачные мысли о своей утраченной любви и о своих несчастьях, случившихся по чьей-то злой воле. Единственным человеком, с которым Изабелла хоть изредка перебрасывалась словами, был Джоб; он изо всех сил старался утешить бедняжку, впрочем, без особого успеха.
С приходом весны дела, казалось, пошли на лад. Элеонора опять зачала и в новом приливе сил, что бывало с ней в первые месяцы беременности, попыталась уговорить мужа вкладывать капитал не только в шерсть, но и в производство тканей из этой шерсти.
– Это принесет в будущем большой доход, – доказывала Элеонора. – Славные дни поставщиков шерсти – в прошлом. Слишком велика конкуренция, а теперь, когда Франция для нас потеряна, мы уже не можем сами назначать цены, как привыкли делать это раньше.
