Спартанец - Манфреди Валерио Массимо (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
Он остановился; Лахгал резко повернулся назад и печально посмотрел на него. Клейдемос тоже посмотрел на него, словно почувствовал притяжение этого пристального взгляда.
— Я что-то сказал, что тебе было неприятно, и ты плохо почувствовал себя? Я… Я не смог предусмотреть это.
Мальчик опустил голову, рукавом утирая слезы на глазах.
— Ты не должен жалеть меня, Лахгал, — продолжал Клейдемос. — Я был счастлив, оставаясь слугой, там, с моим дедушкой в горах, со своей собакой, с ягнятами… А теперь… Я потерял семью, свой народ. Ношу щит и доспехи Клеоменидов, одного из самого благородного родов Спарты, но уже более не знаю, кто я такой. Сожалею о своей жизни, но не могу вернуться назад, и ничего не ожидаю для себя в будущем. Бритос умер в сражении при Платеях: он восстановил свою честь, но потерял жизнь. Именно царь Павсаний, человек, который занял остров, дал мне оружие моего брата и сказал мне мое настоящее имя Клейдемос. Я вернулся в дом, где появился на свет. Там я встретил женщину, которая произвела меня на свет: мою мать Исмену. Если мне пришлось бы прожить и тысячу лет, я никогда не смог бы забыть ту ночь. Мое сердце было твердое, как камень, от одной мысли, что она набралась храбрости бросить своего сына, оставить его в горах на растерзание волкам. Я находил удовольствие от мысли помучить ее, заставить ее страдать — гордую супругу Аристарха. Но то создание, которое предстало передо мной, было слабым, с расшатанным здоровьем, лицо ее было покрыто морщинами от слез. Пошатнувшийся разум… на грани слабоумия, безумия. Когда я прижал ее к себе и обещал, что никогда более не покину, ее сердце не смогло этого перенести. Она умерла у меня на руках.
Лахгал поднялся на ноги и протянул свою руку Клейдемосу, который тоже встал. Они молча пошли вдоль морского побережья, слушая звук волн. Вода доходила им по щиколотку. Лахгал нагнулся, чтобы подобрать ракушку с красивой окраской и подал ее Клейдемосу.
— Это тебе. Она принесет тебе удачу.
— Спасибо, Лахгал. Она замечательная, — сказал спартанец, принимая подарок.
— О, это ерунда, но она будет напоминать тебе обо мне, когда ты будешь далеко, Два-Имени.
Клейдемос сжал ракушку в кулаке.
— Два-Имени? Ты будешь называть меня Два-Имени?
— Разве это не звучит как приятное имя?
— Очень приятное. И очень… подходящее. Лахгал улыбнулся и сощурился.
— Я проголодался, Два-Имени, а ты нет?
— Я бы съел быка вместе с рогами!
— Ну, тогда бежим! Посмотрим, кто прибежит первым к ослу! — бросил вызов мальчик, и они побежали по воде, поднимая разноцветные сверкающие брызги.
Казалось, что море охвачено пожаром, когда появилась бухта порта Пафоса; солнце висело низко над водой, его золотистое сияние отражалось в домах города. Величавые пальмы раскачивались над высокими крышами, обнажая грозди желтых цветов среди листьев с зазубринами. В садах ярко-розовые цветы гранатовых деревьев выглядывали из блестящей темно-зеленой листвы. Окружающие холмы был покрыты оливковыми деревьями, сверкающими серебром на фоне черных верхушек кипарисов. Клейдемос остановил осла, чтобы полюбоваться зрелищем.
— Мне никогда, за всю свою жизнь, не приходилось видеть что-либо столь же прекрасное, Лахгал. Это город Пафос?
— Нет, — ответил мальчик, — это еще только порт. Город находится за теми холмами справа от тебя. Он очень древний, построен вокруг храма. Я так никогда и не посмел войти в храм, может быть, потому что я еще ребенок, или возможно, потому что я раб. Не знаю. Говорят, что там внутри превосходные вещи. Поехали, дорога впереди еще длинная.
— Мы не попадем туда до наступления вечера, — решил Клейдемос. — И уже будет невозможно посмотреть хотя бы что-нибудь.
— Ошибаешься на этот счет! — сказал Лахгал, жмурясь. — Храм остается открытым до поздней ночи для паломников, желающих принести жертву Афродите. Говорят, что богиня наблюдает за тем, как они приносят свои жертвы, и если ей понравится один из них…
— Скажи же, в чем заключается жертвоприношение, Лахгал? — спросил заинтригованный Клейдемос.
— Послушай! — воскликнул Лахгал, оборачиваясь назад, чтобы взглянуть на своего спутника. — Не даром говорят о вас спартанцах, что вы тугодумы, замороженные вот здесь, — сказал он, показывая на голову.
— Что ты имеешь в виду? — настаивал Клейдемос. Лахгал пришпорил осла пятками, нажимая на его бока.
— Хорошо, итак я должен все объяснить… Понимаешь, в святилище много прекрасных девушек, которые живут внутри храма: они служанки богини. Паломники приходят в храм, делают подношение, затем выбирают одну из девушек и потом они… приносят жертву богине любви. Теперь ты понимаешь?
— Понимаю, — подтвердил Клейдемос, смущено улыбаясь. — Я понимаю. Но что богиня должна делать со всем этим? Мне кажется, что это просто хитрость, чтобы окармливать священников храма с помощью таких тугодумов и болванов, как я.
— Не говори ничего такого! — прервал его Лахгал. — Ты наверно сошел с ума! Если богиня услышит тебя, она немедленно поразит тебя и накажет!
— Достаточно, Лахгал! Довольно шуток… Боги не могут наказать меня больше, чем они уже сделали. Ничто не может испугать меня после того, через что мне пришлось пройти.
Лахгал развернулся к Клейдемосу и крепко взял его за руку.
— Осторожно, Два-Имени. Богиня действительно существует, она появляется в этом храме. Много людей видели, как она принимает различные обличия, по крайней мере, они так говорят. Но любой из тех, кто видел ее, навсегда остается с такими глубокими впечатлениями, что его сердце и разум уже никогда не будут прежними, такими, какими они были до встречи с ней. Говорят, что персидский сатрап, которому явилась богиня, утратил дар речи, и больше никогда с тех пор он не произнес ни единого слова.
Темнело, вокруг не было ни души. Дорога, извиваясь, проходила через лес каменных дубов, которые шелестели листвой при дуновении легкого морского бриза. Птицы, гнездившиеся в ветвях, наполняли лес своим чириканьем и щебетаньем. Лахгал устал от долгого путешествия, дрожал и плотно натянул плащ на свои худенькие плечи. Последний луч солнца утонул в далеком море, которое стало свинцовым.
— Я хочу помочиться, — вдруг заявил он, нарушая тяжелое молчание.
— Прямо сейчас? Не можешь подождать, когда мы, по крайней мере, увидим город?
— Я сказал, что хочу помочиться!
— Хорошо, хорошо, не расстраивайся. — Клейдемос потянул осла за повод и тот остановился.
Он слез на землю, пока мальчик соскальзывал с вьючного седла и отходил к обочине. Лахгал вернулся через мгновенье.
— Все в порядке? — спросил Клейдемос.
— Все в порядке.
— Хорошо, садись скорей, и поехали, а то уже поздно.
— Болит мой зад, лучше я пойду пешком. Тебе-то в седле удобно, а я сидел на куче костей. С меня достаточно.
— Хорошо, давай пройдемся пешком.
Тонкий серп луны появился над верхушками деревьев, бросая бледный свет на пыльную белую дорогу. Они некоторое время шли молча.
— Два-Имени, ты больше уже не хочешь в храм?
— Нет, я бы сходил туда, на самом деле. После всего, что ты рассказал мне, было бы глупо не пойти. Кто знает, может быть, у богини есть что сказать мне.
— Ты не боишься, Два-Имени?
— Да, — ответил Клейдемос, — немного побаиваюсь. Боги могут сказать нам такое, что было бы лучше не знать.
За поворотом дороги начинал появляться город: он расположился на холме, серея в лунном свете.
— Лахгал, — снова начал Клейдемос, — ты знаешь, как выглядит статуя богини, на что она похожа?
— Я слышал ее описание. Но мне никогда не доводилось увидеть ее, как я уже говорил. У нее нет лица и тела, никаких черт, как у статуй других богов.
— Тогда как она выглядит?
— Ну, говорят, что это двойная спираль, которая сужается наверху и сходится в одну точку.
— Очень странно. Никогда не слышал ничего подобного.
— Говорят, что это символ жизни или форма самой жизни.
