Запретный лес - Бакен Джон (читать книги онлайн без TXT) 📗

Мистер Фордайся вяло улыбнулся.

— Вынужден признать, что вы правы. Но какова ловушка для честного человека! Вы идете тернистым путем, мистер Дэвид, а я держусь торного, ибо дороги две. Как гласит пословица, сиди тихо, пусть спит лихо. Я избрал мирное житье, взращиваю собственную душу, денно и нощно молясь Богу, и да минуют меня дела Церкви и государства: слышу я о них, как слышит человек у камелька раскаты грома. Сражаться со стихией под силу лишь тем, кто крепок духом, подобно вам. Увы и ах, я не грозный Илия, сокрушающий храмы Ваала, и не Джон Нокс, очистивший нашу Землю обетованную [118]. Милый юноша, ежели вы решитесь идти по дороге Господней, путь ваш будет труден, но вы под мышцами вечными [119]… Однако, сэр, помните, что в борьбе следует полагаться на Божью мощь, а не на собственные силы. Будьте готовы смиряться и каяться, ибо есть в вашей душе непокорность Адама-пращура.

— Это верно. Временами бушуют во мне страсти, заставляющие меня содрогаться.

— И вам надо пристально следить за каждым своим шагом и словом. Нельзя допустить повода упрекнуть вас за то, что не является следствием исполнения ваших прямых обязанностей. — Мистер Фордайс чуть замешкался. — В жалобе на вас имелось еще одно обстоятельство… Не было ли оно связано с женщиной?

Дэвид рассмеялся.

— По словам мистера Мёрхеда, речь о Королеве Фей, но сам он в сказки не верит… Мистер Джеймс, я должен признаться вам в том, чего не рассказал бы никому другому. В Лесу я встречался с дамой, и она и впрямь помогала мне в моем милосердном деянии. Я уже был знаком с ней и ныне считаю дни до следующей нашей встречи. Вы тоже ее знаете: это Катрин Йестер.

— Госпожа Катрин! — вскричал мистер Фордайс. — Девушка из Калидона. Ах, мистер Дэвид, неужто подобает священнику ввязываться в такое щекотливое дело? Сами знаете, она из рода, не слишком преданного Церкви, хотя я не осмелюсь сказать, что лишена она христианских добродетелей. К тому же надо заметить, она аристократка. Какой женою станет она для бедного проповедника?

— Ох, вопроса о замужестве и не было. Мне неловко слышать об этом. Она далека от подобных мыслей: негоже орлице миловаться с дроздом. Но священник тоже человек, и вот он влюбился без памяти, хотя нет у него ни малейшей надежды на взаимность. В честной и чистой любви, дарованной Богом людям еще в Райских кущах, не вижу я ничего зазорного.

— В любви я разбираюсь мало, — скромно заметил мистер Фордайс. — Мы-то с Энни так давно связаны узами брака, что об ухаживаниях уже и не вспомню. Помню лишь, что хоть и не была она пригожа, но слыла разумницей и голос ее звучал сладко, как яблочное варенье, заготавливать кое она мастерица… Госпожа Катрин! Высоко берете, мистер Дэвид, но как знать, как знать… В любом случае рассчитывайте на меня… Надо же, Катрин Йестер!

Пастор из Колдшо все еще твердил ее имя, когда на дворе распогодилось и Дэвид, покинув его, отправился домой. Лошадку он вел на поводу. За Риверсло, в березняке на повороте к Оленьему холму, его обогнал всадник. Под ним был не обычный в тех краях пони, а настоящая гнедая кобыла, в стати и беге которой читалась порода; в наезднике Дэвид узнал нового арендатора Кроссбаскета.

Здесь, где все было видно как на ладони, их не могли подслушать. Всадник спешился и обнял пастора.

— Расплачиваюсь с долгом, став вашим усердным прихожанином, ближайшим соседом и преданным слушателем воскресных проповедей, — громко объявил он. — Вы скажете, что это опасно. Дружище, лучше прятаться на свету, а ежели тебя еще и преследуют, то скрываться надобно там, где тебя не ожидают. Они прочесывают пристани в поисках Марка Керра, бывшего капитана из армии Маккея и бригадира, еще недавно служившего под началом Королевского генерал-капитана, но неужто они заметят честного малого по имени Марк Риддел, простого тевиотского фермера, заявившегося к Аллеру в поисках лучшей судьбины, тем паче, знает он толк в овцах почище всякого пастуха в этих холмах. К тому ж у Марка в мошне звенит серебро, не стыдно ему появиться в кирке и на рынке. О родне моей из Роксбургов никому не прознать, зато в Вудили толкуют о моей старушке-тетушке из Аннандейла и моем двоюродном братце, что пас когда-то стада в Меггете. Поверьте, бывалому вояке ведомо, как окружить себя знатным палисадом из правдоподобных врак. Ежели сам в пекло головой соваться не стану, а я и не собираюсь, буду как у Христа за пазухой, годик-два жизни в тиши душе пойдут токмо на пользу, а там поглядим, куда ветер дует. Монтроз наверняка отправится за границу, и ежели надо сидеть тихо, лучше залечь в родном краю, чем прозябать в вонючем чужеземье… А сами-то как, мистер Дэвид? Дошли до меня слухи, что жестко вам нынче спать.

Они присели среди вереска на обочине, и Дэвид поведал продолжение истории, начало которой Керр узнал, когда скрывался в Лесу. Это принесло пастору большее облегчение, чем разговор с мистером Фордайсом, ибо солдат, прошедший огонь и воду, привык к трудностям и относился ко всему почти так же, как Дэвид. Выслушав его, Марк присвистнул и помрачнел.

— Да, разворошили вы осиное гнездо, а серы, дабы его присыпать, не припасли. Вы очень схожи с милордом маркизом: зрите пороки и бросаетесь искоренять их, но не задумываетесь, посильна ли задача.

— Вы ожидали, что я поступлю по-другому?

— Нет же. Мне нравится ваша решимость, и, без сомнения, избрали вы праведный путь. Но мы живем в достойном сожаления мире, где честность не в почете; вас принудят обороняться, а это не самая выгодная позиция для сражения… Можете рассчитывать на мою помощь, но дозвольте мне действовать по моему усмотрению. Негоже нам выставлять нашу дружбу на обозрение. Займусь-ка я тутошним вместилищем порока и нечестия — вотрусь в доверие к Чейсхоупу, так что не дивитесь, ежели мы с ним будем не разлей вода. Вам нынче разумнее опасаться Церкви и собственного служения, мистер Дэвид. Дело обернулось так, что плюгавец в таларе и беффхене ныне могущественнее кавалерийского эскадрона, голыми руками его не взять… Действуйте с оглядкой, я рядышком, за приходским полем, можем совещаться, когда понадобится. Станем встречаться по ночам и с глазу на глаз перешептываться.

Близость солдата, поселившегося в Кроссбаскете, придала Дэвиду сил. Но поначалу они почти не виделись, резонно полагая, что, прежде чем показываться вместе на людях, надо новичку дать обосноваться, иначе все сразу заподозрят, что они были знакомы и раньше. Марк Риддел постоянно был в разъездах, и чаще всего священник замечал его на Рудской дороге — обычно уже в сумерках. Дэвиду нравилось думать, что сосед едет из Калидона: это будто приближало его к Катрин. Но сам он девушку не навещал. Листья опали, в Раю стало нечего делать, а пойти к ней домой, не развязав узел своих трудностей, он не мог.

Пастора тревожила мысль о приближающемся Дне всех святых. Он был твердо намерен продолжать дело против Чейсхоупа и его шабаша, невзирая на опасность встречного обвинения, и даже был готов опять лично идти в Лес. Но его главный союзник, Риверсло, ежедневно бражничал в деревне, а когда Дэвид искал с ним встречи в таверне, отмалчивался и пьяно хохотал. Как-то утром пастор застал его, почти трезвого, в холмах.

— Отгулял я, — мрачно сообщил фермер. — Браните меня распоследними словами, сэр, но все одно ваши упреки не станут горше тех, что у меня самого на душе. Но об эту пору у меня завсегда так, сам от чернющего стыда сгораю, но обуздать слабости тела не в силах: напиваюсь до свинского визгу в компании людей, коих я, покуда трезв, и сам бы обходил стороной. Я ничем не лучше скота. Однако в эти худые дни удалось мне кое-что выведать. В Лес на праздник никто не пойдет. Опосля Ламмаса о нем и помышлять никто не желает, посему свое колдовство творить они станут прям тута, в деревне.

— Но здесь и укрыться негде… — начал Дэвид.

— Оно мне ведомо, но они могут пойти иным путем. Нынче ночью прибуду я в деревню — не надобно, не страшитесь, в питейную я боле ни ногой: мне об эле да аскебаше ажно помыслить тошно. Но я буду тута, а вы у себя в дому, а как ночью станет ясно, что да к чему, и действовать почнем. Зуб даю, Чейсхоуп скоренько себя проявит, а случись ему на меня попасть, зараз почует, что я хуже чорта… Вы держитесь настороже, сэр, много кто из местных отдал бы все, токмо бы от вас избавиться.