Орел нападает - Скэрроу Саймон (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Боадика улыбнулась:
— По своему опыту я бы сказала, что римляне им не уступят. Может быть, потому, что оба ваших народа издревле наливаются винами, малодоступными нам, северянам.
— Издеваешься? — спросил Макрон, пристально глядя на Боадику.
— Скажем так, извлекаю уроки.
— И у тебя, полагаю, составилось мнение и о простых римских парнях?
— Самое приблизительное.
Глаза Макрона сердито вспыхнули, но он опустил их и вернулся в молчании к еде. В воздухе повисло тревожное напряжение, и Катон, помешивая похлебку, попытался возвратить разговор к менее раздражающей теме. К Диомеду.
— Когда его видели тут в последний раз?
— Всего пару дней назад, — был ответ.
Катон придержал свою ложку.
— Грек шел пешком, — продолжила Боадика. — Остановился, только чтобы перекусить, и двинулся дальше, в края дуротригов. Хотя и сомнительно, чтобы по нынешним временам он там что-то наторговал.
— Он не торговать там собрался, — произнес тихо Катон. — И отправился не за барышом. Ты все понял, командир?
— Конечно, чтоб ему пусто было, этому греческому пройдохе! Наша затея провальна сама по себе, и чьи-то лишние выкрутасы нам совсем не на пользу. Остается надеяться, что этого сумасшедшего изловят и прикончат быстрей, чем он успеет разворошить весь вражеский муравейник.
Трапеза продолжалась в молчании. Катон больше не предпринимал попыток оживить разговор. Он думал о Диомеде. Получалось, что грек не удовлетворился убийством пленных жрецов и жажда мщения увлекла его дальше, в самое сердце владений друидов. При этом, действуя в одиночку, этот храбрец не только практически обрекал себя на верную гибель, но и, взбудоражив и насторожив дуротригов, навлекал дополнительную опасность на движущийся за ним следом отряд. Конечно, он о том ведать не ведал, но кому, скажите, от этого легче? И так ничтожный шанс на успех сводился почти к нулю. Как ни крути, а выходило, что Макрон во всем прав.
С унылым вздохом Катон отправил в рот ложку похлебки и стал старательно пережевывать неподатливый хрящик.
Веллокат с супругой настолько расщедрились, что после горячего гостям подали еще гору медовых лепешек, причем не на какой-нибудь деревянной тарелке, а на плоском серебряном блюде. Взгляд Катона скользнул по тонкому геометрическому узору, и он наклонился, присматриваясь к искусной чеканке.
— Вещица тоже, видно, из тех, какими торговал грек, — промолвила, заметив его интерес, потянувшаяся к угощению Боадика. — На ней он, наверное, хорошо заработал.
— Да уж, держу пари, что неплохо, — хмыкнул Макрон.
Прожевав и проглотив кусок сдобы, он одобрительно закивал хозяйке:
— Превосходно.
Та просияла и предложила ему еще лепешку.
— Не откажусь, — отозвался центурион, отряхивая крошки с туники. — А ты, Катон, что зеваешь? Заправляйся, малыш.
Но Катон с отсутствующим видом таращился на плоскую серебряную посудину, пока та не опустела и ее не убрали в корзину. Юношу почему-то снедала уверенность, что он уже где-то видел этот предмет столовой утвари, но не мог вспомнить где и сильно тревожился, ибо, по его ощущениям, блюдо никак не должно было здесь находиться. В то время как все с видимым удовольствием уплетали лепешки, он только делал вид, что жует, глядя на Веллоката и его женушку со все возрастающим беспокойством.
— А ты уверена, что они спят? — шепотом спросил Макрон.
Боадика бросила взгляд на низкое ложе, где под грудой мехов посапывали хозяева дома, и кивнула.
— Хорошо, тогда пусть Празутаг говорит.
Чуть ранее икенский воин бесстрастно попросил Боадику уведомить римлян, что он хотел бы им что-то сказать. Но тут хозяин дома выкатил бочонок эля и настоял на опустошении оного, в связи с чем было произнесено множество тостов, прежде чем Веллокат в счастливом подпитии, шатаясь, отправился к своей уже видящей третий сон половине, свалился возле нее в постель и уснул. Сейчас он ритмично похрапывал, производя впечатление человека, которого ничто не способно поднять до утра. Под аккомпанемент сонных всхлипов и заливистого посвистывания, доносившихся из темноты за пределами освещенного угасающим очагом пятачка, Празутаг тихо и с необычной для него серьезностью в голосе обратился к центуриону и оптиону. При этом он внимательно смотрел на переводившую его слова Боадику, словно желая удостовериться, что она верно передает их смысл.
— Мой кузен говорит: как только мы переправимся за реку, нам следует сделаться совсем незаметными. Возможно, сегодня в последний раз мы ночуем в тепле. На том берегу мы не станем разводить огонь по ночам, ибо пламя может нас выдать. Также мы должны будем всячески избегать любого соприкосновения с дуротригами. Наши поиски, если они не дадут результатов, продлятся дней двадцать, пока не пройдет назначенный друидами срок. Празутаг говорит, что если мы до той поры ничего не найдем, то повернем обратно. Оставаться дольше будет слишком опасно, особенно имея в виду, что ваш легион намерен предпринять карательный рейд. Как только первый легионер ступит на территорию дуротригов, не только с римлянами, но и со всеми обнаруженными там инородцами начнут обходиться как с вражескими лазутчиками.
— Тут не торги, — возразил спокойно Макрон. — У нас приказ, и он гласит: найти близких командующего, живых или мертвых.
— Празутаг говорит, да, но лишь до срока.
— Празутаг будет выполнять приказ, как и все мы.
— Говори за себя, Макрон, — поморщилась Боадика. — Если Празутаг решит вернуться, вернусь с ним и я, а ты действуй, как хочешь. Мы не подряжались на самоубийство.
— Мы? — сердито вскинулся Макрон. — Что это за «мы», Боадика? В совсем недавние времена этими «мы» были лишь ты да я, а этот тип являлся не больше чем тупоумным родственничком, порывавшимся неизвестно на каком основании корчить из себя твоего папашу. Что с тех пор изменилось?
— Все! — отрезала Боадика. — Что было, то минуло, и прошлое не должно марать будущее.
— Марать? — Макрон поднял бровь. — Марать? Это я тебя, что ли, мараю? Или кто?
— Да пошел ты. Все вы, вот кто.
Празутаг шикнул, мотнув головой в сторону ложа хозяев, и помахал воздетым вверх пальцем, веля спорщикам вести себя тише. После чего, понизив голос, он что-то сказал Боадике. Та перевела:
— Празутаг говорит, что путь, по которому мы с ним пойдем, ведет в глубь страны дуротригов. Там мы найдем большие деревни и поселения, такие, в которых только и можно прятать столь ценных заложников, как семья римского генерала.
— А что будет, если нас вдруг поймают? — внезапно поинтересовался Катон.
— Если нас, как ты говоришь, «вдруг поймают» и передадут друидам, то вас обоих и меня сожгут заживо. Ну а кузена ждет куда худшая смерть.
— Худшая? — Макрон фыркнул. — Что может быть хуже?
— Он говорит, что с него сдерут заживо кожу, а плоть, кусок за куском, станут скармливать охотничьим псам у него на глазах. Так будет продолжаться, пока в нем теплится жизнь, а потом его кожу и голову прибьют к одному из дубов, окружающих жертвенную поляну, в напоминание друидам всех рангов о том, что бывает со жрецами, предавшими братство.
— Ох, ничего себе!
Повисло томительное молчание, потом Празутаг ворчливо посоветовал всем идти спать. Завтра они окажутся на вражьей земле, там-то им и понадобится вся их смекалка.
— Да, но у меня есть вопрос, — тихо сказал Катон.
Празутаг встал и покачал головой:
— Нет! Сейчас спать!
— Это успеется, — не сдавался Катон, и, раздраженно выпустив воздух, Празутаг снова сел.
— Какие соображения убеждают нас в том, что здешний хозяин заслуживает доверия? — шепотом спросил оптион.
Празутаг что-то проворчал и нетерпеливо кивнул Боадике.
— Он говорит, что знал Веллоката мальчишкой.
— О, это обнадеживает, — хмыкнул Макрон.
— Но я все же не понимаю, как может этот Веллокат спокойно жить здесь, под самым носом у дуротригов, и не бояться их опустошающих пограничные земли набегов, — упорствовал юноша. — Ведь они разорили великое множество подвластных Верике поселений, глубоко проникая в страну атребатов, а тут все равно тишь да гладь. Разве вам это не кажется странным?
