Властелин мира - Мютцельбург Адольф (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
«Что он там болтал об Амелии, — думал Вольфрам, — правду или ложь? Нужно с ней поговорить. В конце концов, у мормонов она по моей вине. Если я кому и сочувствую, так только ей. Она, конечно, утешится, если я ее оставлю. Но по крайней мере надо спросить ее, не могу ли я чем-то помочь!»
Он взглянул на солнце — оно уже скрылось за скалами в западной части острова. С севера на озеро опустились голубоватые сумерки.
— Пора! — решил Вольфрам. — Отправлюсь в город, может быть, в последний раз!
Он медленно спустился со скалы. В укромной бухте у него была спрятана лодка с одним веслом. Молодой человек вставил весло в кормовую уключину — так, как это делают матросы в гаванях, — и, быстро работая этим веслом, направил лодку к восточному берегу озера.
VII. АМЕЛИЯ
Вольфрам медленно шагал по поселку, старательно обходя те места, где его могли заприметить. Ни разу он не взглянул на освещенные окна и на людей, сидевших после трудового дня перед своими домами. Не интересовали его и те, кто в домах. Наконец он остановился, шагах в пятидесяти, недалеко от большого рубленого дома. Его обитательницы были стары, больны или слишком некрасивы, чтобы рассчитывать на замужество. Здесь же находилась и Амелия де Морсер, хотя и не принадлежала ни к одной из перечисленных категорий.
Комната, где она сидела, подперев рукой голову, освещалась одной-единственной свечой, дававшей весьма скудный свет. Ее жилище было так скромно, что даже искусные руки и тонкий вкус молодой француженки оказались не в силах создать в нем хотя бы минимальный уют.
Уже на следующий день после того, как она побывала на горе Желаний, какой-то человек, которого она прежде никогда у мормонов не встречала, передал ей письмо лорда.
«Не думайте, мадемуазель, — писал лорд, — что я намеренно решил причинить Вам боль и страдание. Я вполне сочувствую Вам и сознаю Ваше положение. Однако повторяю Вам то, что уже говорил. Ваше пребывание у мормонов должно содействовать достижению определенной цели, которая, верю и надеюсь, полезна и для Вас. От любой опасности Вас защитят мое обещание и человек, который вручит Вам это письмо. Вам даже нет необходимости посвящать его в свои заботы и сомнения. Он получил мои распоряжения и будет охранять Вас, причем Вам не надо специально обращать его внимание на то или иное обстоятельство. С Вольфрамом держите себя так, как подскажет Вам сердце. Уверен, час Вашего избавления от мормонов недалек».
С тех пор Амелия нередко встречала человека, передавшего ей послание лорда. Однако он никогда не подходил к ней, не говорил ей ни слова. Было ему лет тридцать, с виду похож на мастерового. Открытое, умное лицо и приветливые глаза внушали доверие. В колонии знали, что он прибыл от лорда Хоупа. Ходили слухи, что лорд разрешил ему примкнуть к мормонам. Он оказался весьма усерден и искусен в своем ремесле и успел заслужить уважение колонистов. Звали его Бертуа, утверждали, что он француз.
Между тем Вольфрам уже стоял перед домом, задумчиво поглядывая на освещенное окно под самой крышей. Он знал, что эта комнатка, где пока еще горел свет, принадлежит его возлюбленной. Ему не терпелось убедиться, что она еще не спит. Рядом с ним, на холме, возвышался флагшток, на котором по праздникам мормоны поднимали свой флаг. С обычной легкостью Вольфрам быстро вскарабкался наверх и теперь мог беспрепятственно заглянуть в окно молодой француженки.
Он долго не мог оторвать от нее глаз, крепко обхватив руками мачту флагштока. Амелия выглядела такой бледной, а при свече казалась бледнее обыкновенного. Как прекрасны были ее золотистые локоны — те самые, которые некогда пленили его своими очаровательными кольцами! Ведь это она та, что так доверчиво последовала за ним через океан, та, что видела в нем свою единственную поддержку и опору! Пожалуй, ему прежде следовало избавиться от охватившей его сентиментальности, однако сердце его сделалось мягче обычного, а в душе шевельнулось неясное ему самому обидное и горькое чувство.
Амелия поднялась, пригладила свои длинные волосы и отошла от стола. Движения ее были усталыми и неспешными.
— Нужно торопиться, пока она не легла! — сказал Вольфрам сам себе и проворно соскользнул наземь.
Несмотря на царившую свободу нравов, закон мормонов запрещал мужчинам входить в этот дом без сопровождения особы женского пола. Вольфраму же не терпелось поговорить с Амелией наедине.
Он постучал в дверь и попросил старуху, выполняющую обязанности служанки, вызвать Амелию.
Спустя несколько минут на пороге появилась стройная фигурка в светлом плаще.
— Это я, Амелия! — прошептал Вольфрам, стараясь не выдать охватившего его волнения. — Я взял на себя смелость побеспокоить вас. Могу я просить вас выслушать меня? Дайте мне вашу руку!
Раньше они обращались друг к другу на «ты». Мгновение Амелия колебалась, затем протянула Вольфраму руку.
Ни слова не говоря, Вольфрам увлек ее за собой. Так они миновали поселок, где уже начал стихать дневной шум, и перед ними открылся небольшой лесок. Мормоны с гордостью именовали его Новоиерусалимским парком и поставили в нем несколько скамеек. Туда и направлялись Вольфрам с Амелией. На юго-западе взошла над горами молодая луна, и ее дрожащий матовый свет изливался на тихую, умиротворенную землю. Вся природа словно погрузилась в мечтательный сон.
Молодой человек уселся на одну из скамеек. Амелия нерешительно опустилась рядом с ним. От холода или от волнения ее охватила дрожь, и она плотнее закуталась в свой плащ.
— Амелия, — сказал наконец Вольфрам, — пришло время признаться: мы обманывали друг друга.
— Обманывали? — повторила француженка своим красивым мелодичным голосом, не в силах скрыть дрожь. — Обманывали? Если кто-то из нас двоих и был обманут, так это только я!
— Пожалуй, не совсем, — сказал Вольфрам, прилагая все силы, чтобы говорить как можно спокойнее и хладнокровнее. — Я тоже обманулся в вас, Амелия. Когда мы познакомились в Париже, я думал, что вы созданы для жизни, полной приключений, что вы способны найти выход из любого положения. Поэтому я и предложил вам связать наши судьбы. Тогда я не предполагал, что вы способны бездумно следовать старым предрассудкам и доводить до крайности нелепые идеи. Я предлагал вам стать моей женой — правда, согласно обычаям мормонов. Ну что поделаешь: с волками жить — по-волчьи выть. Я не вправе требовать, чтобы мормоны сделали для меня исключение.
— Это я признаю, — спокойно сказала Амелия. — Но я была вольна не давать своего согласия. Что я и сделала и сделаю впредь. Я не собираюсь быть любовницей — я хочу стать женой, не вашей женой, Вольфрам, об этом я и думать забыла. Кроме того, я не видела безусловной необходимости в ваших поступках. Для энергичного, деятельного человека в Америке достаточно возможностей. Не обязательно продавать душу и тело этим мормонам. Даже в последнее время вы были вольны расстаться с ними. Но вы не хотите. Вам наскучила такая жизнь, вам опостылела даже работа. Вы перестали беспокоиться и обо мне. Я даже догадываюсь, почему вы разыскали меня сегодня. Жить среди мормонов вам больше не по вкусу: слишком мало ярких впечатлений, слишком много однообразия. Вы намерены покинуть их, и тут вы, вероятно, вспомнили, что в Америке я оказалась именно из-за вас. Поэтому вы сочли своим долгом сказать мне, что в самом скором времени мне придется жить среди этих людей совершенно одной.
Вольфрам ответил не сразу: Амелия с удивительной прозорливостью заглянула в его душу.
— Я рад, что вы так проницательны и далеки от сентиментальности, — вымолвил он наконец. — Вы угадали мои намерения. Может быть, я и покину мормонов. Но пока это всего лишь предположение, я еще ничего не решил. А что будете делать вы, Амелия, если я оставлю долину Дезерет?
— Что буду делать я? — переспросила молодая француженка, пытаясь унять дрожь в голосе. — Разве вы интересовались, чем я занималась последнее время? И впредь мне придется самой заботиться о себе.
