Под кардинальской мантией - Уаймэн Стэнли Джон (читать книги .txt) 📗
Едва я произнес эти слова, как мой слуга всунул мне в руки бумагу. Я медленно развернул ее, бросил на нее взгляд и среди удивленного молчания подал ее лейтенанту. На мгновение он не мог прийти в себя от изумления. Затем, все еще не доверяя мне, он велел сержанту подать фонарь и при свете его начал читать документ.
— Тьфу! — воскликнул он, дочитав до конца. — Я вижу!
И он стал читать вслух:
«Сим уполномочиваю Жиля де Беро разыскать, задержать, арестовать и отдать в руки начальника Бастилии Генриха де Кошфоре, для каковой цели ему, де Беро, предоставляется совершать все действия и принимать все меры, какие окажутся необходимыми.
Кардинал Ришелье».
Когда он закончил, прочитав подпись с особенным ударением, кто-то тихо произнес: «Да здравствует король!»— и на мгновение воцарилось молчание. Сержант опустил фонарь.
— Довольно вам? — хриплым голосом спросил я, оглядываясь вокруг.
Лейтенант слегка поклонился.
— Совершенно, — ответил он. — Я должен вновь попросить у вас извинения, сударь. Я нахожу, что мои первоначальные впечатления были справедливы. Сержант, отдай этому господину его документ.
И, грубо повернувшись ко мне спиной, он швырнул бумагу сержанту, который, ухмыляясь, подал ее мне.
Я знал, что этот шут гороховый не станет драться, притом же он был среди своих солдат, и мне ничего не оставалось, как проглотить оскорбление. Я спрятал бумагу за пазуху, стараясь принять равнодушный вид, а лейтенант тем временем резким голосом отдал команду.
Драгуны, стоявшие на краю откоса, начали строиться, а те, что спрыгнули вниз, стали взбираться наверх.
Когда группа солдат позади лейтенанта поредела, я увидел среди нее белое платье, и тотчас с неожиданностью, которая подействовала на меня хуже пощечины, мадемуазель приблизилась ко мне. Ее голова была повязана шалью, так что мне сначала не было видно ее лица. В этот миг я забыл о присутствии ее брата, стоявшего рядом со мною, — я забыл все на свете и, больше по привычке и инстинктивно, чем по сознательному побуждению, сделал шаг навстречу ей, хотя язык мой прилип к гортани, и я весь дрожал.
Но она поспешно отступила от меня, с видом такой ненависти, такого непреодолимого отвращения, что я тотчас остановился как вкопанный, словно получив от нее удар.
— Не смейте прикасаться ко мне! — прошипела она, и не так эти слова, как ее вид, с которым она подобрала свою юбки, заставил меня отступить на самый дальний конец котловины. Стиснув зубы, я остановился здесь, между тем как мадемуазель, рыдая без слез, повисла на шее брата.
