Последний еврей Багдада (СИ) - Кратер Макс (электронная книга txt) 📗

Дэвид хотел было горячо возразить, пояснить, что цель американских следователей — выяснить правду и невиновных они трогать не будут, но затем передумал. Необоснованные страхи юноши были ему на руку: пусть лучше выложит все здесь и сейчас. Репортер поправил зеркало заднего вида так, чтобы в нем отражался сидящий сзади пассажир.

— Твой брат не террорист. И тебе нечего бояться.

— Я ни минуты не сомневался в том, что он не мог подорвать себя. Это наверняка подстроил тот человек, с которым он связался. Даже не знаю с чего начать.

— Начни по порядку, — предложил Фарух.

— Латиф и Аниса познакомились года полтора назад.

— Погибшую звали Аниса? — уточнил Дэвид.

— Она умерла!? — Аюб подпрыгнул на сидении, и репортер мысленно отругал себя за тупость.

Аюб дожидался в машине и не мог видеть трагической развязки, произошедшей у мечети.

— Только что сбросилась с минарета, — вынужден был произнести репортер.

Гримаса скорби появилась на лице сидящего позади юноши. Дэвид добавил:

— Мне искренне жаль.

На секунду ему показалось, что Аюб обдумывает, не выскочить ли ему из машины и не побежать ли обратно. Но дверь все равно была заперта.

— Я не знал, — после минутных колебаний произнес сидящий сзади пассажир, — мы не были знакомы, но брат столько рассказывал о ней, что я невольно проникся симпатией… Обычная история: случайная встреча на улице, полностью изменившая жизнь Латифа. Он бредил этой девушкой. Не желал ни о ком говорить со мной, кроме как о ней. Это была невероятная страсть. Вскоре стало ясно, что она взаимна. Со мной он был откровенен. Отец — набожный человек и придерживается очень строгих правил. Он скорее выгнал бы сына из дома и проклял его, чем позволил бы взять в жены не мусульманку.

— То есть твой брат оказался между выбором: либо отец и семья, либо жизнь с любимым человеком? — спросил Дэвид.

— Будь у него такой выбор, он бы не колебался. Но Аниса, встречаясь с ним, подвергала себя огромной опасности. Бывали же случаи, Латиф о них знал…

Аюб замешкался, видимо, подбирая правильные слова.

— К сожалению, в моей стране до сих пор иногда происходят ужасные вещи…

— Год назад в пригороде недалеко отсюда забили камнями курдскую девушку, — быстро стал пояснять Фарух, — ее заподозрили в связях с парнем-мусульманином и в том, что она приняла ислам. Однажды она поздно вернулась домой. Никаких доказательств не было. Обвинителями выступили религиозные лидеры общины. Они посчитали, что семья теперь покрыта позором. Несколько десятков мужчин ворвались в дом, схватили ее, выволокли наружу. За публичной казнью наблюдали соседи, но никто не вмешался.

— А что же полиция и власти? — возмущенно произнес Дэвид.

— Никого в итоге не наказали, — ответил Фарух, — межнациональные отношения — очень чувствительная тема, а тем более в нашей стране, границы которой твои же соотечественники рисовали на карте, сидя в уютных лондонских кабинетах.

— Если бы не мои соотечественники, — возразил Дэвид, — такой страны, как Ирак, вообще бы не было. Но к черту споры. Продолжай!

— Латиф понимал, что Аниса рискует жизнью, встречаясь с ним. Подобные расправы случались и в других местах.

— И, к моему великому стыду, их осуществляли и те, кто называет себя мусульманами, — добавил Аюб, а Фарух пожал плечами, как бы нехотя подтверждая его слова.

— Всегда есть выход, — горячо возразил репортер. — Они могли уехать!

— Именно это брат и собирался сделать. Он и она мечтали о побеге, о том, как нелегально переберутся в Кувейт, а затем в Европу или даже в Америку. Но нужны были деньги. Латиф днем таскал тяжести на стройке, а ночью дежурил в музее. Но это же мизерные заработки. Что-то удавалось откладывать, но очень немного. А потом появился этот европеец.

— Как его звали? Как он выглядел? Где они встречались? — стал засыпать вопросами Дэвид. — Важны любые детали.

— Я его ни разу не видел. Брат считал, что он немец или голландец. Не уверен, но думаю, у него светлые волосы, по крайне мере, именно такими нам, иракцам, видятся все немцы. Некий стереотип. Он носил постоянно темные очки, не снимал их даже поздно вечером, в сумерках. Латиф не называл его имени, вообще мало говорил о нем. Как-то раз разоткровенничался и сказал, что это страшный человек. Я запомнил его слова: умный и хитрый, как змея, стремительный, как дикая кошка, цепкий, как коршун, и опасный как скорпион. Настоящее чудовище. Сначала он был мягким и дружелюбным. Уверял, что изучает историю Ирака, традиции страны. Затем предложил деньги за копии каких-то музейных бумаг. Дескать, чтобы получить официальный доступ к этим документам, потребуется обивать много порогов и всюду давать взятки, а ему и нужно-то всего ничего — два-три десятка страниц. Когда брат отказался, все изменилось. Он стал угрожать. Латиф говорил, что тогда-то и увидел настоящего хищника, способного проникать в самые тайные глубины человеческого сознания, фанатика, готового ради своей цели пойти на любые злодеяния. Этот европеец знал все об Анисе. У него были фотографии тайных встреч любовников, и он мог в любой момент погубить девушку. В итоге брат сделал копии. Там были страницы с описью хранящихся в музее предметов, поэтажный план здания, а также схема подземных хранилищ. Он получил взамен деньги. Но не много.

— Когда это было? — спросил Дэвид.

— Еще зимой. Затем этот человек исчез, а неделю назад появился вновь. Брат сказал, что на этот раз он пообещал ему большую сумму и сказал даже, что поможет с бегством за границу. Денег должно было хватить на все. Надо было лишь выполнить какую-то небольшую работу.

— Вынести нечто из музея, — кивнул головой Дэвид, — а проще всего это сделать именно в тот момент, когда там будут орудовать мародеры. Получается, этот таинственный европеец предвидел, что будут массовые грабежи в городе. Где твой брат встречался с ним?

— Латиф не рассказывал мне всего. Однажды он лишь обмолвился, что они посещали хамам.

— В Багдаде их сотни, — с досадой произнес Фарух.

Он резко ударил по тормозам. Впереди к перекрестку на полной скорости неслись три американские бронемашины. Стало очевидно, что сопротивление саддамовской гвардии окончательно сломлено. Начиналась неспешная оккупация города.

Пришлось повернуть к гостинице. На «райской» площади людей явно прибавилось. Подогнали строительный кран. Статую Хусейна подцепили тросом за шею и пытались сдернуть с постамента. Бронзовый диктатор клонился к земле. Толпа завывала.

Аюб, прощаясь, оставил адрес своих родственников, живущих где-то к востоку от столицы. Именно туда вся семья собиралась уехать сразу же после похорон. Уже выйдя из машины и сделав несколько шагов, молодой человек вдруг резко обернулся, бросился назад к опущенному стеклу и с невероятным жаром в голосе произнес:

— Они при жизни не могли быть вместе. И после смерти не смогут. Ей ведь не место на мусульманском кладбище. Знаете, как переводится имя Аниса? Ласковая. Найдите того, кто убил брата и не оставил ей другого выбора, кроме как последовать за ним. Вы правы — вы репортер и можете провести собственное расследование. На новые власти надежды никакой. Прошу только об одном, если не сможете сами наказать преступника по закону, сообщите нам, семье, мы найдем способ отомстить.

В ответ Дэвид лишь пожал протянутую руку.

У входа в «Палестину» уже дежурили американские морские пехотинцы. В зале на первом этаже спешно оборудовали новый пресс-центр.

Служащий у стойки вместе с ключом от номера протянул чистый запечатанный конверт. Внутри на листке с логотипом «Палестины» аккуратным, почти каллиграфическим почерком было выведено:

Глава IV. Психическое заболевание