Блэк. Эрминия. Корсиканские братья - Дюма Александр (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
— О! Отвратительная мегера, — пробормотал шевалье де ля Гравери, сильно удивленный этим сопротивлением и уже измученный борьбой с собакой. — По правде говоря, мне кажется, что, несмотря на ее виртуозное мастерство в приготовлении ракового супа и рагу из кролика, я буду вынужден с ней расстаться. Но раз я любой ценой хочу не допустить того, чтобы этот проклятый спаниель переступил порог моего дома, уступим ей, даже если придется отложить расплату.
И он произнес более приветливым тоном:
— Марианна, я понимаю, что вас удивляет моя очевидная непоследовательность, но вот факт: вы видите эту собаку…
— Конечно, я ее вижу, — сказала эта сварливая особа, чувствуя, что, действуя с позиции силы, она отвоюет все, что шевалье был готов уступить.
— Ну вот, она сопровождает меня вопреки моей воле от казармы драгун; я не знаю, как мне от нее отделаться; и я хотел бы, чтобы вы вышли и отгоняли ее, пока я не войду в дом.
— Собака! — закричала Марианна. — И это из-за какой-то собаки вы беспокоите почтенную женщину, которая вот уже десять лет служит у вас. Собака!.. Хорошо же, я вам сейчас покажу, как их следует прогонять, этих собак!
И на этот раз Марианна исчезла из окна.
Шевалье де ля Гравери, уверенный, что раз Марианна отошла от окна, то только для того, чтобы спуститься вниз и помочь ему осуществить этот небольшой маневр по изгнанию собаки, подошел к двери; собака же, в свою очередь, решительно настроенная продолжить знакомство с человеком, из кармана которого появляются такие замечательно вкусные кусочки сахара, подошла к господину де ля Гравери.
Вдруг нечто вроде катаклизма разлучило человека и собаку.
Настоящая лавина воды, подобная Рейнскому или Ниагарскому водопаду, выплеснулась с первого этажа и окатила их обоих с ног до головы.
Раздался собачий визг, и животное скрылось.
Шевалье же вынул ключ из кармана, вставил его в замочную скважину, открыл дверь и переступил порог дома, испытывая вполне понятную ярость.
Он сделал это именно в то мгновение, когда Марианна послала ему несколько запоздалое предостережение: «Поберегитесь, господин шевалье! Поберегитесь!»
Глава III
ВНУТРЕННИЙ И ВНЕШНИЙ ВИД ДОМА ШЕВАЛЬЕ ДЕ ЛЯ ГРАВЕРИ
Дом номер 9 по улице Лис состоял из жилого корпуса, сада и двора.
Жилая часть дома находилась между садом и двором.
Но только ни двор, ни сад не были расположены так, как это бывает обычно: двор впереди, а сад позади дома.
Нет, на этот раз двор был слева от дома, а сад — справа.
Окруженный по бокам двором и садом, дом выходил прямо на улицу.
Во дворе, через который обычно проходили в дом, было одно-единственное украшение — старая виноградная плеть, которую не обрезали вот уже лет десять, и она пустила вдоль фронтона соседнего дома, к которому прилегала, побеги такой силы, что на память приходили дикие леса Нового света.
И хотя двор был вымощен песчаником, сырость и тень от крыш привели к тому, что в промежутках между плитами росла такая плотная, такая густая трава, что весь двор был похож на рельефную шахматную доску с клетками, обозначенными песчаником.
Но, к несчастью, шевалье де ля Гравери не был ни игроком в шахматы, ни игроком в шашки и никогда не помышлял извлечь выгоду из данного обстоятельства, которое составило счастье Мери и Лабурдонне.
Снаружи дом имел холодный и грустный вид, который присущ большинству зданий в наших старых городах; известковая штукатурка осыпалась большими кусками, и на оголенных местах хорошо просматривалась кладка из бутового камня, поверх которой местами одна рядом с другой были прибиты рейки. Все это придавало фасаду дома сходство с лицом человека, испещренным оспой.
Окна, утратившие свою первоначальную сероватую окраску и почерневшие от старости, были составлены из маленьких квадратиков, к тому же из экономии стекла для этих квадратиков были выбраны среди тех, что мы называем бутылочными донышками, и через эти квадраты в комнаты проникал лишь сумеречный зеленоватый свет.
Поскольку мы с вами пока всего лишь пересекли двор и продолжаем пребывать на первом этаже, необходимо слегка приоткрыть дверь на кухню, чтобы у вас могло сложиться полное и верное представление о хозяине дома; в щель приотворенной двери видны плиты из белого фаянса, вычищенные и сверкающие, как пол в голландской гостиной, и большую часть времени отсвечивающие багрянцем, отражая пурпурный отблеск раскаленного огня. Рядом с плитой очаг колоссальных размеров, в котором, как во времена наших предков, весело и щедро, даже расточительно, пылают огромные поленья, служит противнем и подставкой для вертела, вращающегося при помощи известного классического механизма, который так удачно имитирует маятник мельницы. В выложенной кирпичом жаровне пламенеют горячие, янтарного цвета угли, без которых немыслимо хорошо зажаренное мясо, жаровне, которую ничто не сможет заменить и которую современные экономы — в большинстве своем отвратительнейшие гастрономы и ни на что не годные кулинары — вздумали подменить железной плитой. Напротив очага и плит, сверкая подобно мириадам пурпурных закатных солнц, красовалось около дюжины выстроившихся шеренгой соответственно своим размерам кастрюль, которые ежедневно начищали до блеска, подобно тому, как каждый день драят пушки на корабле высокого ранга, начиная с подавлявшего своей громадностью медного котла, предназначенного для варки сиропов и варенья, и кончая микроскопической посудиной для приготовления подлив, острых овощных соусов и различных приправ китайской кухни.
Для тех, кто уже знает, что господин де ля Гравери живет один, не имея ни жены, ни детей, ни собак, ни кошек, ни разного рода приятелей и сотрапезников, с одной только Марианной, заменяющей ему всех домашних слуг, весь этот арсенал явился бы откровением, и они так же легко признали бы в шевалье утонченного гурмана, изысканного гастронома, предающегося радостям стола, как в средние века узнавали алхимика по колбам и ретортам, тигелям и горнам, перегонным кубам и чучелам ящериц.
А теперь, закрыв дверь на кухню, продолжим осмотр первого этажа.
Скромную прихожую украшали лишь две вешалки с шляпками в форме грибов, на которые шевалье, вернувшись домой, вешал: на одну — свою шляпу, а на другую — зонтик в те дни, когда он выходил из дома с зонтиком вместо трости; да дубовая скамья, на которой слуги ожидали своих господ, когда шевалье неожиданно принимал у себя кого-нибудь; а также квадраты из белого и черного камня, жалкая подделка под мрамор, но такие же холодные и сырые, как мраморные; холод и сырость, исходившие от них, не исчезали ни зимой, ни летом.
Просторная столовая и внушительных размеров гостиная, в которой разводили огонь только в те дни, когда шевалье де ля Гравери приглашал на обед гостей, то есть два раза в год, вместе с кухней и прихожей составляли весь первый этаж дома.
Впрочем, обе эти комнаты вполне соответствовали ветхой наружности дома: паркет в них разошелся и вздулся, потолок был какой-то серый от грязи, ободранные обои колыхались от дуновения ветра, когда открывали дверь.
Шесть деревянных стульев, выкрашенных в белый цвет, в стиле «ампир», стол орехового дерева, буфет составляли всю обстановку столовой.
В гостиной три кресла и семь стульев как бы гонялись друг за другом, но им никак не удавалось соединиться вместе, в то время как кушетка со спинкой, у которой и сиденье и спинка были набиты соломой, дерзко узурпировала место и название канапе; убранство и обстановку этой комнаты для гостей, комнаты, куда, за исключением торжественных случаев, владелец никогда не заходил, завершали круглый чайный столик с подсвечником, часы с застывшими стрелками и неподвижным маятником и зеркало, состоящее из двух половинок, в котором отражались коленкоровые занавески в желтую и красную полоску, грустно висевшие на окнах.
Но на втором этаже все было совсем иначе; правда, на втором этаже жил сам шевалье де ля Гравери, и прямо сюда привела бы нас из кухни нить клубка, если бы у лабиринта на улице Лис была бы своя Ариадна.
