Спецназ Его Императорского Величества - Куницын Владимир (читаем книги txt) 📗
Полк преследовал неприятеля осторожно, ожидая засады, но местность явно не позволяла организовать ловушку. В редких немногочисленных кустарниках нельзя было спрятать более десяти человек. Поднявшись на небольшое возвышение, драгуны заметили, что колонна наполеоновских войск движется далеко, может быть, в трех верстах. Проскакав еще с версту, но так и не сократив дистанцию, командир полка приказал возвращаться. Единственной добычей стал гусар, под которым кто-то случайно подстрелил лошадь.
Драгуны догоняли колонну легкой рысью. На той самой возвышенности, где они ожидали засаду, им встретились четыре гусара-павлоградца. Поручик подъехал к командиру и, четко поднеся пальцы к киверу, приветствовал его.
— Князь Багратион просил передать, господин полковник, чтобы вы впредь покидали арьергард только по его приказу.
— Хорошо, поручик, я понял приказание князя. Доложите ему, колонна французов движется в пяти верстах.
— Вы сами доложите, ваше высокоблагородие, это ведь ваша разведка.
Драгуны прибавили ходу и к тому времени, когда полк догнал колонну, никто уже не обращал внимания на гусар, скачущих рядом.
— Мы не имеем права жертвовать собой, Анри! Ценю твой порыв, но император требует от нас другого. Гибель русских полководцев должна быть загадочной и непонятной. Или естественной, если идет сражение.
Каранелли говорил очень тихо. Хотя французская речь между двумя русскими поручиками не могла вызвать серьезного подозрения, он не хотел, чтобы кто-нибудь услышал ее содержание.
— Может показаться странным, но твою жизнь император ценит не меньше, чем жизнь маршала. Маршалов у него больше, чем таких, как ты, специально обученных лейтенантов. Потому не пойдешь и не застрелишь Багратиона из пистолета. Сегодня мы будем стрелять с такого расстояния, с которого не слышен выстрел.
Но дело не заладилось с самого начала. Почти сразу «гусары» чуть не наткнулись на «свой» Павлоградский полк. Два часа маневрировали по арьергарду, но безуспешно — незаметно пройти мимо павлоградцев не удавалось. Наконец разведка донесла, что корпус Мюрата остановился и стал поджидать подхода главных сил. Измотанный вчерашним боем отряд по приказу Багратиона тоже встал на небольшой привал, и здесь Каранелли смог проскользнуть в авангард. Еще через час четверка заняла удобную позицию.
С небольшого холма участок дороги в сотню шагов хорошо смотрелся на фоне рощи. Расстояние гарантировало, что звук выстрела не привлечет внимания. Однако Каранелли вел себя предельно осторожно. Лошадей отвели в лощинку с узеньким ручейком, который можно перейти, не замочив ног, и оставили под присмотром рядового, одетого в форму русского подпрапорщика. Офицеры начали собирать штуцер.
Сначала ружье зарядили, засыпав точно отмеренную дозу пороха. Продолговатая свинцовая пуля заняла место в нарезном стволе. Потом его удлинили почти до сажени, скрутив все три части. Металлическое пустотелое цевье встало на треногу, собранную из деталей, привезенных в заплечных сумках. Каранелли аккуратно установил на специальных захватах над стволом подзорную трубу, посмотрел в нее, подправил положение ружья на треноге. Проверил кремень, заменил на новый, вновь посмотрел в трубу. Казалось, все проблемы решены: группа пробралась к русским, найдено хорошее место для засады, никто ничего не заподозрил. Проблема только в том, что попасть с такого расстояния казалось совершенно невероятным. У Луи начало тихонько зудеть плечо. Легкая боль напоминала о сотнях выстрелов, сделанных в карьере под Парижем.
Капитан приладил к плечу специальную подушку, снова припал к штуцеру, посмотрел в трубу. Далекая кленовая роща стремительно приблизилась, и, глядя на темно-серые стволы, Каранелли не сомневался, что узнает Багратиона, когда тот появится на дороге.
Хотя дозорные постоянно докладывали, что французы по-прежнему стоят в семи верстах и не собираются двигаться дальше, Багратион после двухчасового привала поднял отряд, и ускоренным маршем русские двинулись к Цнайму, чтобы догнать армию Кутузова. Московский драгунский полк, как и до привала, шел в арьергарде и должен был первым принять бой, если французы надумают атаковать колонну. Но, обычно досаждающая отступающим русским, кавалерия Мюрата на этот раз вела себя скромно. Если не считать бестолкового утреннего демарша, то можно было совсем забыть, что враг рядом. Николай относил это на свою невезучесть. Раз уж с самого начала все пошло наперекосяк, то так и будет до конца кампании. Там где он — война затихает.
Необычное поведение французов озадачило не только Данилова. Сам командующий отрядом, князь Багратион, прибыл в арьергард.
— Что разведка докладывает? — спросил он командира полка. — Как там французы?
— Все, как прежде, ваше сиятельство, — ответил поджарый бравый полковник, — на месте Мюрат топчется. Видать наелся вчера свинца да картечи.
Командующий кивнул, задумчиво глядя на юго-запад, где сейчас находилась наполеоновская армия. Затем повернул лошадь и молча поехал по обочине рядом с идущим в колонну по три полком. Командир полка следовал за ним. Ему хотелось что-то сказать, но он так и не решился потревожить мысли Багратиона.
— Что же задумал Мюрат? — тихо, как бы самому себе проговорил князь.
Он остановился и снова взглянул в сторону пустующей дороги. Данилов в это время как раз проезжал мимо и отчетливо слышал его слова.
— Ладно, полковник, докладывайте немедленно, если узнаете что-нибудь подозрительное. Или странное.
И, не дожидаясь ответа, стремительно поскакал к началу колонны. Именно в тот момент, когда Багратион тронул поводья, несмотря на топот лошадей всего полка, Данилов услышал свист. И следом негромкий щелчок, похожий на удар пастушьего хлыста.
То, что на войне летают пули, нельзя назвать чем-то удивительным. Но они должны лететь, когда ими выстреливают. А вот выстрела никто не слышал. Данилов почувствовал, что постоянно ускользающая мысль, преследующая его со смерти генерала Шмита, опять вертится в голове и вот-вот должна оформиться в какую-то догадку. Забыв обо всем, Николай покинул строй и подъехал к высокому клену, около которого несколько секунд назад стояли князь и командир полка.
— Что случилось, корнет? — командир эскадрона, длинноусый красавец майор с усталым выражением лица, приблизился к Данилову. — На привале времени не хватило? Нужда замучила?
— Никак нет, ваше высокоблагородие! Пуля!
— Что?
— Я слышал, в дерево ударила.
— Откуда? — майор явно разволновался от бестолковости подчиненного. — Откуда могла прилететь пуля?
Командир эскадрона, чуть приподнявшись в стременах, широким жестом показал в сторону альпийского луга, далеко простирающегося с противоположной от рощи стороны дороги. Ровное поле, на котором могла укрыться только мышь, тянулось к горизонту, где стояло несколько поросших кустами холмов.
— Мерещатся, что ли? Вернитесь в строй, корнет!
Майор, не дожидаясь исполнения приказа, поехал дальше, бормоча под нос:
— Понабирают юнцов, мамкино молоко на губах не обсохло…
И тут Николай замер. На соседнем дереве, стоящем рядом с тем, которое он рассматривал, красовалась небольшая, с вершок, свежая царапина. Данилов хотел окликнуть командира, но, вспомнив его последние слова, не стал этого делать. Николай обернулся. Глядя на ровную, покрытую травой землю, он, сам того не замечая, повторял фразу майора:
— Откуда? Откуда могла прилететь пуля?
Предчувствие, что сейчас, именно сейчас он поймет нечто очень важное, мучившее его несколько дней, заполнило Данилова. Взгляд бесцельно шарил по горизонту, но уже ничего не искал, потому что Николай неожиданно понял, что вопрос, который он непрерывно твердил, ничуть не меньше подходит к совсем другому событию — гибели генерала Шмита. А откуда смогла прилететь та пуля? Вот что мучило Данилова все эти дни! Пуля, ударившая в левый висок генерала, тоже прилетела ниоткуда! Там, слева от него не было и не могло быть никакого боя. Выходы скал и колючий кустарник начисто исключали такую возможность.
