Сокровище гугенотов - дю Террайль Понсон (книги онлайн полные версии .txt) 📗
— О, боже мой! — пробормотала Берта. — Это опять пришли они!
— Нет, — успокоил ее гасконец, — не бойтесь, эти люди — ночные птицы, боящиеся дневного света! — и он, прицепив шпагу, вышел открыть ворота.
Это пришел Крильон в сопровождении двух вооруженных дворян из королевской гвардии.
— Вот, — сказал он, — я пришел сменить вас. Мы трое останемся здесь, и миньоны уже не сунутся сюда!
— Это очень хорошо, спасибо вам, герцог, — ответил гасконец, — тем более что мне надо прогуляться по городу. Кстати, когда прибудет герцог Гиз?
— Его ждут утром.
— А герцогиня Монпансье?
— Мне кажется, она прибыла втихомолку этой ночью! — ответил Крильон, подмигивая. Гасконец представил герцога Берте, сказав:
— Я оставлю вас под охраной герцога Крильона. Это лучшая шпага в мире. Крильон поклонился и наивно возразил:
— После вашей — возможно! Гасконец накинул плащ и надвинул на самый лоб шляпу.
— Куда вы? — спросил Крильон.
— Пройтись, по городу и подышать воздухом, — с тонкой улыбкой ответил гасконец.
VI
Гасконец направился к уединенной уличке, спускавшейся прямо к Луаре. Он внимательно осматривал дома и вдруг воскликнул: «Ну конечно, это здесь! Вот и ветка остролистника!» — и с этими словами троекратно постучал в дверь.
В доме ничто не шевельнулось в ответ, но стук привлек внимание старухи-соседки; она высунулась в окно и спросила:
— Вам что нужно, барин?
— Здравствуйте, добрая женщина, — ответил гасконец, — я приезжий и ищу гостиницу для постоя.
— Но вы ошибаетесь, барин, — ответила старуха, — этот дом принадлежит прокурору, мэтру Гардуино, которому никогда и в голову не приходило пускать постояльцев!
— Но что значит в таком случае вот это? — спросил гасконец, показывая на ветку остролистника. — Это знак, которым во всех странах указывают на гостиницу.
— Ах, Господи Боже, — воскликнула старуха, — вы правы, бариночек! Но пусть я лишусь Царства Небесного и стану гугеноткой, если я тут хоть что — нибудь понимаю! Чтобы мэтр Гардуино, этот глухой скряга, стал держать гостиницу?.. Это невозможно!
— Однако вы видите, что это так!
— Уж не обошлось здесь дело без вмешательства дьявола, если только в последнюю неделю — надо вам сказать, бариночек, что меня целую неделю не было дома, и я вернулась в город только этой ночью, — ну так вот, если только мэтр Гардуино не умер, и его дом не купил кто-нибудь другой!
— Все это очень возможно, добрая женщина! — отозвался гасконец и постучал с новой силой.
Внутри дома послышался шум, затем дверь приоткрылась, и юношеский голос спросил:
— Кто стучится и что нужно?
— Гасконь и Беарн! — ответил ранний визитер.
Тогда дверь распахнулась; на ее пороге показался молодой человек лет двадцати двух и почтительно поднес руку гасконца к своим губам.
— Здравствуй, Рауль! — сказал гасконец.
— Здравствуйте, монсеньор, — ответил юноша. Гасконец проскользнул в дом, и Рауль — это был уже знакомый нам бывший паж короля Карла IX, красавец Рауль, о котором день и ночь мечтала пронырливая Нанси и который в течение минувшего времени пережил много приключений, — поспешил запереть дверь.
— Теперь поговорим, Рауль, друг мой! — сказал гасконец, усаживаясь верхом на скамейку. — Прежде всего не титулуй меня монсеньором.
— А как же прикажете называть вас?
— Зови меня сир де Жюрансон. Позволяю даже называть меня просто де Жюрансон. Рауль в ответ молча поклонился.
— Давно мы с тобою не виделись, милый Рауль! — продолжал гасконец.
— Целых два года! Но я употребил это время с пользой, как видите… и проложил себе дорогу…
— В сердце герцогини? — улыбаясь спросил гасконец.
— Ну вот!.. — скромно ответил Рауль. — Как знать?.. Может быть…
— Иначе говоря, ты изменил Нанси?
— О нет, я по-прежнему люблю Нанси!
— В таком случае?
— Я служу вам, ухаживая за герцогиней.
— А, это другое дело! Но поговорим серьезно. Когда вы прибыли?
— Вчера вечером. Старый Гардуино был предупрежден, он вывесил ветку остролистника.
— И герцогиня приняла его дом за гостиницу?
— Она ни минуты не сомневалась в этом!
— Ну а как она нашла самого Гардуино?
— Она далека от мысли предположить, что он — один из деятельнейших вождей гугенотов.
— Отлично! Как велика свита герцогини?
— Мы прибыли вдвоем с нею. Герцогиня никого больше не взяла, так как хочет пробыть в Блуа так, чтобы никто не подозревал о ее присутствии. Вечером у нее назначено совещание с герцогом Гизом, который должен прибыть сегодня утром.
— Значит, кроме тебя, никого нет при ней?
— Да, если не считать маленького пажа, которого граф Эрих де Кревкер с друзьями подверг жестоким истязаниям.
— Он, должно быть. очень любит их?
— Ненавидит, как я!
— А где герцогиня?
— Наверху. Она спит.
— Если бы я был уверен, что она не проснется, — улыбаясь сказал гасконец, — я поднялся бы к ней, чтобы посмотреть на нее во сне.
— Она очень чутко спит!
— Но я пришел сюда, во всяком случае, не для этого. Мне нужно повидать Гардуино!
В этот момент в глубине комнаты открылась одна из дверей и из нее показался маленький, сухощавый, сгорбленный старичок, вся жизнь которого, казалось, сосредоточилась лишь в глазах. И действительно, его взор горел совершенно юношеской энергией.
Не говоря ни слова, старик подошел поближе и стал внимательно всматриваться в гасконца. Когда же тот достал из кармана половинку золотой монеты, распиленной особенным образом, старик — это и был сам Гардуино — почтительно поклонился и сказал:
— Не угодно ли вам будет последовать за мною, чтобы убедиться в наших средствах?
— Пойдем! — ответил гасконец.
Гардуино провел его через целый ряд помещений, каждый раз тщательно затворяя за собою двери, и наконец спустился в хорошо замаскированный подземный тайник. Когда железные двери последнего, скрипнув, закрылись, гасконец так и ахнул: весь пол тайника был покрыт кучами золота и серебра.
VII
На больших часах замка Блуа пробило десять. Приемная королевских покоев была переполнена придворными, ожидавшими пробуждения Генриха III.
В одной из оконных ниш шептались между собой Келюс и Шомберг.
— Это животное Можирон навлек на нас неприятность, — сказал Шомберг. — Король лег спать в отвратительном расположении духа, повернувшись спиной ко всем нам!
— Король совершенно прав, — небрежно ответил Келюс. — Надо быть такими идиотами, как Можирон, д'Эпернон и ты, чтобы оторвать порядочных людей от приятного ужина и повести их в туман и мороз на неприятное приключение!
— А знаешь ли, этот бешеный гасконец убил бы нас всех друг за дружкой!
— Не исключая короля! Этим и объясняется для меня его дурное расположение духа: король не любит встречать людей, владеющих шпагой не хуже его самого!
— А Можирона ты видел сегодня?
— Он провел дурную ночь; его лихорадит, а голова распухла, словно тыква.
— А этот дьявол Крильон, которого нам уже совсем удалось было отодвинуть в тень, опять сразу вошел в милость короля!
В то время как миньоны разговаривали таким образом, в приемной послышался серебристый звук колокольчика, которым Генрих III обыкновенно оповещал пажей о своем пробуждении. Среди ожидавших началось сильное движение, а два камер-пажа, сидевших у дверей спальни на скамеечке, сейчас же вскочили и бросились к королю. Келюс, на правах первого камердинера короля, последовал за ними.
При входе его король отложил в сторону молитвенник, по которому читал утренние молитвы, и сказал:
— Здравствуй, Келюс! Как ты спал?
— Плохо, государь.
— Я тоже, вернее сказать, я вовсе не спал. Я провел ночь в размышлениях!
— Вот как? — сказал Келюс, который никак не мог понять, в хорошем или дурном расположении теперь король, настолько было непроницаемо лицо Генриха.
