Евгения, или Тайны французского двора. Том 2 - Борн Георг Фюльборн (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
– Это для нее очень выгодно. Старуха гораздо хитрее, чем эта глупая девчонка!
Маргарита, о которой разговаривали обе девушки, не обращала на них внимания; ее голос разносился по улице, она пела народную песню и в это время кормила свою канарейку.
Черты ее лица носили отпечаток невинности и сердечной чистоты и были так прекрасны, что возбуждали любовь. Во всем квартале не было существа милее и привлекательнее. Ее черные волосы были гладко причесаны; на ее щеках горел натуральный свежий румянец; маленький неумолкавший рот показывал два ряда ослепительно белых зубов, а голубые, с длинными ресницами глаза сияли мягким светом. На ее нежной шее был повязан пестрый платочек; опрятное, но коротковатое платье позволяло видеть маленькие ножки в чистых чулках и хорошеньких ботинках.
Она была одна в бедно убранной комнате. Ее мать почти всегда сидела в других комнатах, куда Маргарита не смела входить. Она не знала, чем занимается там ее мать; как-то раз она спросила ее об этом, но та в довольно резких выражениях запретила спрашивать об этом. Бедной Маргарите плохо жилось у молчаливой, бездушной старухи, в походке и действиях которой было что-то мужское.
Вечером к старухе часто приходили мужчины, которые таинственно шептались с ней о чем-то. Летом она сама очень часто пропадала из дому на целые дни и только к ночи возвращалась с крепко завязанным узелком, содержимое которого хранилось в комнате, недоступной для Маргариты.
Про эту старуху говорили очень много худого, и это подтверждало ее лицо, злобные глаза, хотя наружность у нее была даже благопристойная – суровое, темное, почти четырехугольное лицо и всегда чистое платье нисколько не напоминали ведьмы; скорее можно было подумать, что она служанка важного дома, каковою она и была в прежние времена, как говорили в Бельвиле.
Габриэль Беланже, мать Маргариты, была, судя по этим слухам, служанкой в замке герцога Бриенн, лежащем в Шампани, в котором бездетный герцог жил со своей супругой. Герцогиня была старше своего мужа, женившегося на ней по расчету.
Но богатство исчезло, и герцогиня неожиданно умерла. Некоторые из слуг замка уверяли, что Габриэль Беланже отравила герцогиню, но никто не мог доказать этого.
Вскоре после этого Габриэль родила девочку, и все заключили, что ребенок ' – плод преступных отношений между ней и герцогом. Это дитя была Маргарита, ничего не знавшая о прошлом своей матери. Сама Габриэль не могла предполагать, что эти слухи могут Достигнуть Парижа, в котором она считала себя в совершенной безопасности.
Герцог Бриенн также внезапно умер через несколько лет, но оставленное им наследство не попало в руки Габриэль, которая считала себя и Маргариту его наследниками. Говорили, что тогда назначили следствие, откопали трупы и нашли в них следы яда.
Габриэль не признавалась, она знала, что никто не может доказать ее преступления.
Ее оставили в покое, и она с ребенком отправилась в Париж, где надеялась незаметно и безвестно прожить, пользуясь людской глупостью. В таком-то положении и застает ее наш рассказ.
Никто не обращал на нее внимания. Ее не беспокоили, хотя она занималась страшным, преступным делом. Под одной из половиц она прятала ядовитые зелья, которые так искусно умела смешивать, что никто не мог заметить в них присутствие яда. Она осторожно приступала к делу и получала хорошее вознаграждение.
В наследстве герцога она ошиблась, зато теперь шла верным путем к обогащению, продавая на вес золота свои «лекарства».
Она принадлежала к тем натурам, которые не боятся смерти, не знают ни веры, ни любви, которые имеют страшное необъяснимое влечение к убийству, как будто они присягнули уничтожить весь род человеческий.
Наступила ночь. На улицах Бельвиля появились мужчины и разодетые девушки.
С ближайшей церковной башни глухо пробило полночь. Глухой шум слышался в трактире; не видно было ни одного полицейского; только сторожа изредка проходили по двое мимо домов, не обращая внимания на крики, несущиеся из трактира. Только в крайнем случае, при громких криках о помощи, они вмешивались в дело, но большей частью терпели поражение, хотя для этого предместья в сторожа выбирались самые сильные, здоровые люди.
Когда смолк бой часов, какой-то человек, крадучись осторожно по улице, спешил к гостинице «Маникль». Окна ее были занавешены, и только слабый свет показывал, что там еще есть посетители.
Поздний гость Бельвиля, одетый в старый плащ и шляпу, вышел на середину улицы и поглядел на верхние окна. Там не было света; он стал раздумывать: пугал ли его дикий крик в гостинице, через которую он должен был пройти, чтобы попасть в верхний этаж? Казалось, он надеялся найти гостиницу пустой, а теперь увидел, что в «Маникле» дикое буйство будет продолжаться до утра.
Быстро подошел он к двери и открыл ее твердой рукой. Резкий звон колокольчика известил о приходе нового посетителя.
Комната, в которую он вошел, была так наполнена отвратительным запахом и густым табачным дымом, что лампы, висевшие на потолке, и посетители, сидевшие вокруг столов, были едва видны.
Новоприбывший гость с шумом захлопнул за собой дверь, желая, очевидно, показать тем, что он не скрывался от сидевшего там общества. Никто не обратил на него внимания, все посетители сидели у столов в разных позах и курили свои коротенькие трубки; они пели, кричали, смеялись и разговаривали друг с другом.
Вошедший направился через всю комнату к стойке, находившейся в глубине зала. За стойкой стояли мужчина и женщина с разбойничьими лицами и тихо разговаривали между собой. Это были хозяева «Маникля». Они искоса посмотрели на приближавшегося к ним нового посетителя. Он нахлобучил шляпу и не снял плаща, хотя в зале было довольно жарко.
Посетители продолжали пить и кричать, не обращая внимания на него, чего ему, очевидно, хотелось. Он заметил возле стены свободный стол и сел к нему.
Хозяин подошел к незнакомцу, рассматривая его с любопытством. Он знал всех своих гостей, но этого видел в первый раз.
– Что прикажете подать? – спросил он, наклоняясь к новому посетителю.
– Вина, – отвечал тот коротко.
Хозяин подал ему бутылку и стакан и дожидался денег. Незнакомец вынул из кармана пятифранковую монету.
– Одно слово, – сказал он тихо, показывая деньги трактирщику. – У вас наверху живет Габриэль Беланже?
Хозяин, серые глаза которого заблестели при этих словах, утвердительно кивнул головой.
– Могу ли я пройти к ней, только незаметно?
– Выберите минутку, когда все станут смеяться и кричать, подойдите к той коричневой двери сзади стойки и отворите ее; за ней найдете лестницу налево, в конце коридора, поднимитесь наверх и постучитесь, она дома! ^
– Возьмите, – сказал незнакомец тихо, опуская монету в большие красные руки хозяина, который поклонился ему и шепнул, как будто исполнял свою обязанность, заботясь о выгодном госте:
– У вас есть дело к Беланже?
Незнакомец кивнул головой и притворился, будто пьет вино.
– Воспользуйтесь удобной минутой, я сумею скрыть ваше отсутствие, – сказал плечистый хозяин и вернулся к своей не менее полной супруге, которой незаметно передал, что есть нечто необыкновенное в их трактире.
Поздний посетитель отвернулся от других, не снимая шляпы. Он только подносил стакан к губам, но не пил вина.
Вдруг за соседним столом начался громкий спор, поднятый одним из сидевших там мужчин, высоким, худощавым, с желтым, как пергамент, лидом, который рассердил до бешенства своего соседа. В одну минуту образовались две партии, поднялся дикий крик, полетели стулья, стаканы падали и разбивались; ножи, бутылки и скамьи были пущены в ход.
Незнакомец встал и быстро прошел за стойку, в то время, как хозяин и его решительная супруга кинулись к своим рассвирепевшим гостям, бившим стаканы, бутылки и стулья.
Незаметно подошел он к тяжелой коричневой двери, отворил ее и вступил в узкий, темный коридор, между тем как дверь за ним сама собой захлопнулась.
