Наследники Великой Королевы (др. изд.) - Костейн Томас (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Я спустился по каменной лестнице и направился во внутренний дворик. Наши матросы перенесли с корабля около дюжины фонарей и уже развесили их в различных частях дворца. Один висел на стене во дворе, но света он давал так мало, что я не заметил донну Кристину, пока она не вышла из-за угла, где стояла в одиночестве.
— Я думала, вы никогда не кончите ваши разговоры. Должно быть вы обсуждали очень важные дела.
Я кивнул.
— Джону предстоит написать довольно много писем. Он созывает в Тунис всех флибустьеров.
На ее лице отразилась целая гамма чувств. Преимущественно страх, но также и гордость.
— Ничего хорошего для него из этого не получится, — заявила она. — Как может он надеяться противостоять целому флоту Испании? Его и всех его флибустьеров перебьют и перетопят. Что станется тогда с нами, дон Роджер?
— Это будет не так-то просто сделать, — ответил я, — разве вы забыли участь, которая постигла вашу Армаду?
На плечах у нее была черная шаль, хотя ветер уже давно стих. Я заметил, что глаза у нее немного покраснели.
— Не нужно ссориться, — произнесла она. — У меня и так неприятности с Луизой. Она считает, что я должна вернуться домой и уйти в монастырь. Она очень религиозна и думает лишь о спасении моей души. Боюсь, больше, чем я сама. Только что она сделала открытие, которое ужаснуло ее. Она распростерлась ниц в молитве и не хочет говорить со мной. Оказывается, часть этого здания когда-то использовалась в качестве гарема. Мысль о жизни в таком безбожном месте нестерпима для нее.
Во время нашей прогулки по дворцу днем, мы не заходили на женскую половину и это сообщение чрезвычайно меня заинтересовало.
Донна Кристина кивнула головой в сторону маленькой двери, расположенной в дальней углу стены.
— Это там, — прошептала она. Взглянув на меня, девушка смущенно улыбнулась — Мне очень неудобно, дон Роджер, но мне бы хотелось посмотреть, что там внутри. Как вы полагаете, с моей стороны это не будет выглядеть непристойно?
Я снял фонарь со стены, и мы направились к двери. Она была из меди, в замочной скважине все еще торчал огромный ключ. Петли заскрипели, когда я широко распахнул ее. Моя спутница, затаив дыхание последовала за мной.
Я поднял фонарь высоко над головой. Мы стояли в длинной комнате с зеленым мраморным полом и небольшим бассейном посередине. Стены были высокие. На уровне примерно десяти футов от пола располагались решетчатые окна.
— Наверное это обычное помещение, — прошептал я. — Их Господин и повелитель неплохо опекал их. Никто из посторонних не мог видеть их.
— Бедняжки! — воскликнула донна Кристина. После короткой паузы она добавила. — И все же у них здесь было нечто весьма ценное. Они наслаждались покоем.
— Покоем? Дюжина женщина в таком помещении? Не смешите меня.
Поднявшись по лестнице, мы вошли в коридор, располагавшийся позади общего помещения. В него выходило по меньшей мере двадцать дверей. Я приподнял фонарь, и мы заглянули внутрь одной из комнат. В ней только и умещалась кровать и немного мебели. В высоко расположенное окно было вставлено цветное стекло. Все это время моя спутница говорила по-английски, медленно и с трудом подбирая слова. Сейчас она вновь перешла на родной язык.
— Это настоящая тюрьма. Нет, дон Роджер, несчастные женщины не могли обрести здесь мир и покой. Луиза права. Во всем этом есть что-то зловещее. Я хочу попросить, чтобы это крыло закрыли.
Она говорила на таком идеальном испанском, что я понимал ее без особого труда. С этого времени она говорила со мной только на своем родном языке.
В конце каждого коридора были устроены узкие амбразуры, через которые обитатели дворца могли наблюдать за внешним миром. Сейчас эти амбразуры заросли густой виноградной лозой. В конце длинного ряда небольших комнатушек находилась темная камера с забранной решеткой железной дверью. Просунув руку через решетку, я увидел железные браслеты, прикрепленные цепями к каменной стене.
— Что это?
— Думаю, нечто вроде домашней тюрьмы. Здесь восточные мужья приводили в чувство своих непокорных жен.
Девушка зябко повела плечами.
— Полагаю, нам лучше вернуться. Какая жестокая и бессмысленная жизнь! Я никогда не сумею позабыть этот ужас.
Я обратил ее внимание на великолепно украшенные стены. Плитки были шестиугольной формы. На темно-голубом фоне вязью выделялись желтые надписи. Их позолота немного потускнела, не устояла перед натиском времени. На мою спутницу эта красота, однако, не произвела никакого впечатления. Когда я заметил, что темная лестница в конце коридора ведет, вероятно, в помещения евнухов, она снова вздрогнула.
— Если вы не возражаете, я не хотела бы спускаться туда, дон Роджер. Уверена, мы найдем там козлы для порки и прочие ужасы. Мы и так уже видели достаточно.
Когда мы снова поднялись в зал, то в дверях увидали Джона. Он держал фонарь над головой и ухмылялся.
— А вот и вы, наконец, — его голос гулко прозвучал в пустом зале, — где я вас только не искал, даже подумал, что вы сбежали вместе. — Голос его звучал слегка насмешливо, но я видел, что он не очень доволен нашей совместной прогулкой.
— Мы осматривали гарем, — сказал я.
— Ну и как вам там понравилось?
— Это подло, несправедливо, грязно! — воскликнула девушка. — Я жалею, что побывала там.
Джон засмеялся.
— Я не уверен, что идея так уж порочна. — Почему женщины там должны быть обязательно несчастны? Жизнь у них легкая. Никаких забот и ответственности.
— Разве может быть счастливой женщина, если она делит своего мужа с двадцатью другими женщинами?
— Быть может и нет. Но в данном случае мои симпатии целиком на стороне мужей.
— Ну, разумеется, — презрительно ответила она. — Уж вы-то были бы счастливы здесь…
— Ну-ну, еще немного и мы с вами поссоримся. Роджер сегодня уже достаточно пользовался вашим обществом, надеюсь, теперь вы и мне уделите толику своего внимания.
Только сейчас я понял, как устал и решил пойти спать. Я пожелал доброй ночи своим спутникам и направился на поиски комнаты, где висела бы сетка от насекомых. Однако там было жарко, душно и совершенно невозможно уснуть. Мне пришло в голову, что гораздо лучше будет устроиться на крыше. Отстегнув сетку, я взял ее в охапку и отправился в путь. Примерно с четверть часа, часто спотыкаясь, я проблуждал по темным коридорам и лестницам, пока наконец, не выбрался на крышу. Даже здесь было жарко, но красота усыпанного звездами неба компенсировала все неудобства. Над головой у меня сверкали мириады звезд, и впечатление было такое, будто я мог дотянуться до них рукой.
Закрепить сетку на каменном парапете было невозможно, поэтому я свернул ее и положил под голову как подушку. Однако сон по-прежнему не шел ко мне, ибо снизу из сада до меня с поразительной ясностью доносились чьи-то голоса. Я узнал голоса Джона и сеньориты и пытался не слушать, о чем они говорят, но для этого мне пришлось бы заткнуть уши. Я слышал комплименты Джона, а затем сеньорита негромким грудным голосом стала напевать какую-то песню. Я узнал мелодию и слова песни, которую сегодня днем вспомнил сэр Сигизмунд. Значит, молодая испанка все-таки знала эти куплеты. Когда она закончила, Джон засмеялся.
— Вот значит как вы относитесь к англичанам?
Если она и ответила что-то, то сказано это было так тихо, что я ничего не услышал. Я уже начал было дремать, когда до меня донеслись слова Джона.
— Стало быть вы не согласны довольствоваться одной долей из двадцати?
На этот раз я услышал ответ.
— Меня не устроят даже девятнадцать…
Сон окончательно покинул меня, когда я услыхал ответ Джона.
— Тебе нечего волноваться, родная. Моя любовь принадлежит тебе вся без остатка.
И в это время письмо от Кэти лежало у него в кармане! Я не знал, кого мне жалеть больше — Кэти или донну Кристину.
18
Месяц спустя рейд Гулетты был заполнен английскими судами, а их капитаны собрались в большом каменном доме в городе для обсуждения плана Джона Уорда. Компания была довольно разношерстная. Некоторые еще сохранили остатки полученного когда-то хорошего воспитания, манеры других были так же дики и грубы как и их профессия. Я внимательно следил за сэром Невилом Мачери, ибо помнил то, о чем говорил отец Кэти. Это был высокого роста лощеный джентльмен с манерами записного щеголя. Мачери решительно поддержал план. Однако его отношение к нему кардинальным образом изменилось, как только он понял, что командовать объединенными силами будет Джон. Тогда он сразу же пошел на попятный, начал выискивать различные предлоги для отказа, надменно и высокомерно оспаривал каждое предложение. Он явно считал себе неизмеримо выше всех остальных капитанов. Он и держался особняком от других. Холодный, безукоризненно одетый, он, казалось совершенно не страдал от удушающей жары и с непередаваемой наглостью смотрел на своих оппонентов. Он вызывал во мне такое раздражение, что я несколько раз не выдерживал и тоже начинал возражать ему.
