Под защитой камня - Ауэл Джин Мари Антинен (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
— По-моему, в каждом человеке есть что-то хорошее и что-то плохое, — сказала Эйла. — Бывает, что одно немного превосходит другое. Но я всегда надеюсь, что хорошего в людях больше, чем плохого, и рада, что в большинстве случаев это правда. Помнишь Фребека? Каким он был противным вначале, но потом он очень изменился в лучшую сторону.
— Да, признаюсь, он удивил меня, — сказал Джондалар, подкатываясь к ней под бочок и утыкаясь в ее шею.
— И тебе не удастся удивить меня, — улыбаясь, сказала она, чувствуя его руку на своих бедрах. — Я догадываюсь, о чем ты думаешь.
— Я надеюсь, что ты думаешь о том же, — сказал он. Они обменялись долгим и нежным поцелуем. — И я думаю, что это возможно.
Они оба чувствовали, как растет огонек их взаимного влечения, но не стремились быстро раздуть его, теперь им некуда было торопиться. "Как хорошо дома", — подумал Джондалар. Через все трудности этого долгого и опасного Путешествия он привел ее домой. Теперь она находилась в надежном месте, все опасности закончились. Он прервался и взглянул на Эйлу, чувствуя, что любовь к ней переполняет все его существо, грозя прорваться наружу.
Даже в приглушенном свете угасающего костра Эйла увидела, как сияют любовью его глаза, выглядевшие ярко-лиловыми в огненных отблесках, и ее охватило такое же чувство. В детстве и юности она даже не мечтала о том, что может встретить такого мужчину, как Джондалар, даже не мечтала, что может стать такой счастливой.
У него перехватило дыхание, и, вновь целуя ее, он осознал, как ему хочется любить ее, слиться с ней в единое целое. Он с благодарностью понял, что их желания совпадают. Она всегда, казалось, ждала его ласк, хотела разделить с ним Дары Радости, когда бы ему ни вздумалось. Она никогда не прикидывалась скромницей рядом с ним, как делали некоторые женщины.
На мгновение ему вспомнилась Марона. Ей нравилось играть чувствами мужчин, хотя с ним она так не поступала. И вдруг он подумал о том, что, уйдя тогда вместе с братом на поиски неведомых приключений, избавился от Мароны. Если бы только Тонолан был жив…
Но Эйла осталась с ним, хотя он не раз был на волосок от того, чтобы потерять ее. Джондалар почувствовал, что ее рот приоткрылся, впуская его щекочущий язык, почувствовал тепло ее дыхания. Он поцеловал ее шею и, слегка прикусив мочку уха, начал ласкать ее нежным языком.
Она еще сдерживалась, сопротивляясь этим щекочущим ощущениям и порождающим внутренний жар предвкушениям. Он поцеловал впадинку на ее шее и, отклонившись ниже к отвердевшему соску, поймал его губами и начал покусывать. Ее предвкушение стало столь сильным, что она почти с облегчением вздохнула, когда он наконец начал посасывать его. Возбуждение достигло глубин ее существа, прокатившись горячей волной до сокровенного лона Радости.
Джондалар был готов, более чем готов к слиянию с ней, но ощущал прилив сокровенных соков, слыша ее тихие стоны, пока он посасывал и покусывал ее первый сосок и потом занялся вторым. Его желание вдруг так стремительно возросло, что ему захотелось слиться с ней в то же мгновение, но он хотел, чтобы она испытала такое же необузданное желание. И он знал, как усилить его.
Его горячее желание воспламенило Эйлу. Она была бы счастлива открыться ему в этот момент, но когда он откинул меховую полсть и опустился ниже, она затаила дыхание, догадываясь, что за этим последует, и, желая этого.
Его язык лишь на мгновение задержался возле пупка; им обоим не хотелось быть излишне медлительными. Когда он отбросил мех, она с опаской подумала о его родственниках, спавших в соседних помещениях. Отвыкнув жить в доме с другими людьми, она сейчас испытывала легкое смущение. Джондалар, видимо, ничего подобного не испытывал.
Тревога улетучилась из ее головы, когда она почувствовала, как он целует ее бедра, раздвигает ее ноги, лаская нежные складочки ее женского естества. Медленно, с наслаждением он ласкал языком ее лоно, нащупывая отвердевший бугорок.
Ее стоны стали громче. Вспышки Радости, словно молнии, пробивали ее тело, когда он посасывал и массировал языком ее сокровенные места. Он не знал, что она уже настолько готова. Возбуждение передалось ей быстрее, чем он ожидал. Почти неожиданно она достигла пика Радости, испытывая всепоглощающее желание полного слияния.
Эйла нащупала его восставшее копье и помогла ему найти вход в свое лоно. Он погрузился в ее глубины. Джондалар еще пытался сдерживаться, но она была больше не в силах ждать и побуждала его к полному погружению. С самозабвенной страстью он погружался в нее вновь и вновь, и наконец, они полностью слились воедино, чувствуя, как волны Радости вздымаются и захлестывают их вновь, вновь и вновь.
Джондалар в изнеможении накрыл ее своим телом, она, как всегда, наслаждалась ощущением его тяжести, но он вспомнил, что она беременна, и с тревогой подумал, что ей тяжело держать его. Она испытала легкое разочарование, когда он быстро приподнялся и лег рядом.
Прильнув к ней, он опять подумал о том, что, возможно, она права. Может быть, действительно в моменты их слияния зарождается в ней новая жизнь? Ведь она так упорно настаивает, что носит именно его ребенка. Возможно, Великая Мать предназначила удивительный Дар Радости также для того, чтобы в женщинах зарождалась новая жизнь? Может, для этого она и создала мужчин, чтобы они способствовали зарождению новой жизни в женском теле? Ему хотелось, чтобы Эйла оказалась права, он хотел, чтобы так оно и было на самом деле, но как же убедиться в этом?
Немного погодя Эйла встала. Из дорожного мешка она достала деревянную миску и налила туда немного воды из бурдюка. Волк, удалившийся в выбранный им уголок, понял, что ритуал Радости завершен, и приветствовал ее своим обычным осторожным подходом. Она улыбнулась ему и сделала одобрительный жест; потом, подойдя к ночной корзине, Эйла подмылась, как в юности научила ее Иза. "Я знаю, Иза, как ты сомневалась, что мне когда-нибудь понадобятся твои наставления, — подумала она, — но ты поступила правильно, научив меня этому очистительному ритуалу".
Джондалар уже засыпал, когда она вернулась в постель. Сейчас он слишком устал, чтобы вставать, но Эйла решила, что завтра надо будет хорошенько проветрить и почистить их спальные скатки. Раз уж они поживут какое-то время в этом доме, то можно будет даже выстирать их. Неззи показала ей, как это делается, но это долгое и кропотливое занятие.
Эйла легла на свою половину, и Джондалар притулился к ней сбоку. Они уютно лежали рядом, точно две ложки в ряд, и он, приобняв ее, погрузился в сон, однако ей пока не удавалось заснуть, несмотря на удобство и приятную усталость. Сегодня она проспала больше обычного и теперь лежала без сна, вновь задумавшись о Клане и Других… Воспоминания о ее жизни в Клане и встречах с разными племенами Других продолжали всплывать в ее голове, и она невольно начала сравнивать их.
Оба вида людей пользовались одинаковыми подручными материалами, но применяли их по-разному. Оба вида охотились на животных, оба собирали растительную пищу, использовали шкуры, кости, травы и камни для изготовления одежды, жилищ, бытовых вещей, оружия, но отличия заключались в другом.
Возможно, самым заметным было то, что в Клане в отличие от племени Джондалара было не принято украшать дома и другую домашнюю утварь рисунками и резьбой с изображениями животных и различных символов. Она не знала, как объяснить свое ощущение, но внутренне понимала, что у людей Клана такое украшательство находится в зачаточном состоянии. К примеру, красная охра, используемая ими во время похорон, придавала цвет телу. Их интересовали необычные природные материалы, собираемые для амулетов. Они делали ритуальные тотемные разрезы и наносили на тело особые красочные знаки. Но первобытные люди Клана не создали никакого наследия, у них не было преемственности в передаче искусства.
Такое искусство создал только вид людей, к которому принадлежала Эйла; только люди, похожие на Мамутои, Зеландонии и на остальные племена Других, которых они встречали во время Путешествия. Эйла подумала, украшало ли то неведомое племя, в котором она родилась, свои вещи и дома, и решила, что украшало. Такой вид людей появился позже, и они разделили с людьми Клана этот холодный и суровый древний мир. И вот те, кого Клан называл Другими, наблюдая, как живут, дышат и двигаются обитатели животного мира, первыми попытались воспроизвести его в живописных и резных изображениях. В этом-то и заключалось основополагающее отличие.
