Каменный Кулак и мешок смерти - Кууне Янис (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
За эти годы Годинович неоднократно спрашивал жену, не нужны ли ей фольки для домашней работы. И каждый раз получал один и тот же ответ:
– Не надо. И даже не говори мне об этом! Варг, возлюбленный мой супруг и господин, ты уж позволь мне холить этот дом самой. Я хочу, чтобы все, что делается в твоем доме, делалось моими руками и ничьими больше. У тебя ведь нет ни поля, ни лавки, ни промысла, так что все, чем я могу показать тебе свою любовь, – это содержать в заботе и порядке твой дом и твоих детей. Поверь мне, если я не буду работать по дому или же не стану приглядывать за детьми, то я от стыда и тоски не смогу спать, есть и стану тощая, как сушеная рыба. Разве ты этого хочешь?
Услыхав слово «господин», которое много лет назад в устах Эрны так ранило его душу, Волькша хмурился, но тут же понимал, что теперь оно звучит иначе.
– К тому же, – игриво продолжала ругийка. – если в доме появится посторонний, я не смогу ласкать тебя так же жарко, как теперь.
Волкан расплывался в широкой сладостной улыбке, вспоминая их страстные ночи любви, и напрочь выбрасывал из головы всякие мысли о фольках. На кривые усмешки жителей Бирки, которые считали Стейна Кнутнева скаредом, каких мало, раз уж он жадничает завести в доме даже старую сумьскую невольницу, ему было наплевать. А бабские пересуды о том, что ругийка вертит Каменным Кулаком, как пестом в ступе, и не дозволяет ему взять фольку, дабы он не вздумал семенить невольницу поперед жены, Волкан пресекал одним тяжелым взглядом своих волчьих глаз, от которого даже Хрольфова Фриггита прикусывала язык.
Из-за этих ли взглядов, из-за того ли непонятного свеям счастья, коим светились лица Варга и Эрны, когда их видели вместе, но только прочие жители Бирки чурались венеда и при встрече, опуская глаза долу, точно забитые фольки, спешили с ним разминуться.
А Годинович был только рад, что шёрёверны, зимующие в родных краях, не зовут его скоротать долгий вечер за чаркой крепкого франкского вина или скоттландского эля. Эрна тоже не страдала от того, что жены викингов не пылали желанием заговаривать с ней о подарках и драгоценных безделушках, которые их лихие мужья привозили им из дальних походов.
Так и жила семья Кнутнева точно на глухой лесной засеке.
Посему, когда однажды в начале весны в дверь их дома постучали, Варг поднял на жену озадаченный взгляд, а та лишь удивленно пожала плечами.
Когда Волькша распахнул двери, то озадачился еще больше. Возле его дома на ноздреватом снегу топталось двенадцать дружинников в рысьих накидках поверх кольчуг. С тех пор как сыновья Лодброка вышли из-под руки Гастинга, люди конунга наведывались на Бирку даже реже, чем ратари уппландского Ларса. А тут вдруг сразу десяток латников во главе с хольдом, а с ними еще и придворный думец. Годинович бросил быстрый взгляд туда, где стоял заветный короб с Родной Землей, – за прошедшие годы он разучился верить варягам и от посланников господина Сигтуны ожидал всего, чего угодно.
– Позови-ка нам того, кого шёрёверны называют Стейном Кнутневым, – повелел десятник.
– Зачем он вам? – ответил Волькша тем же неприветливым голосом, которым Хрольф когда-то говорил с посланником Синеуса Ларса.
– Не твоего ума дело, фольк. Зови сюда своего господина и знай свое место! – рявкнул дворянин Лодброка.
Варг поднял на него глаза, полные ненависти.
Что заносчивые хохендорфские старшины, [199] что спесивые люди свейского конунга, никто из них не мог даже ненароком взять в разумение, что неказистый венед и Каменный Кулак, сказочный Человек-гора, убивающий одним ударом, это один и тот же человек, о чем порой он и сам жалеет. Если Волкан сумеет добраться до короба с Родной Землей, этим недоумкам несдобровать, несмотря на все их мечи и копья. Конечно, это затейница Макошь наделяет его руку такой чудовищной силой, но именно варяги, с их неуемной жадностью, превратили Годиновича в чудище, в полубога, в Стейна Кнутнева!
– Никого я звать не буду! – прорычал Варглоб. – И свое место я знаю. И твое тебе покажу так, что будешь потом месяц блевать и с ног от немочи валиться. Ты меня понял, думец?
– Так ты, что ли, и есть Каменный Кулак, которого господин всех свеев и гётов, Великий конунг Рагнар Лодброк из рода Инглингов, повелел призвать к своему столу со всеми почестями надлежащими Синеусу Трувору? – с удивлением и почтением спросил хольд, едва встретившись в Волькшей глазами.
Годинович не ответил, а лишь тяжело вздохнул, точно плечи его огружала неподъемная ноша, которую ему уже было невмоготу носить.
Десятник, а за ним и дружинники склонили перед Варгом головы. Их глаза пылали недоумением и страхом. За годы, проведенные в походах, плечи Волькши раздались вширь от гребцовой работы, которую он не чинясь и даже с охотой делал на Громе, от морских ветров и ратных невзгод его лицо огрубело, а прожитые лета проросли на щеках негустой бороденкою, но все равно он не стал похож на человека, способного убить облаченного в броню супостата одним ударом кулака. Если бы не глаза, говорившие именно об этом, ратари решили бы, что неказистый гребец над ними надсмехается, выдавая себя за того, кому сам Хрольф-мореход обязан своей Славой.
– Что за надобность во мне у вашего господина? – прервал молчание Варг.
– Он просит тебя прибыть по очень важному делу, о котором нам ничего не ведомо, – ответил думец и тут же по своей лизоблюдской привычке попытался выслужиться. – Но я могу сказать, что Гастинг, Бьёрн и другие славные мореходы уже прибыли в Сигтуну.
За спиной у Годиновича появилась Эрна. Он понял это по тому, как заискрились у ратарей глаза и заходили ходуном брови.
– Я никуда не поеду, – отрезал Волкан и развернулся, чтобы удалиться.
– Но конунг велел… господин Сигтуны ждет… – закудахтал думец.
– Может быть, Рагнар хочет предложить шёрёвернам службу при дворе? – эти негромкие слова жены застали его уже на середине лестницы. – Может быть, тогда тебе не надо будет…
«… по полгода мотаться по морям», – закончил ее мысль Волькша.
– Лада моя, – шепнул Волькша, нежно обнял жену, поцеловал в белую шею и вновь распахнул двери.
Люди конунга топтались неподалеку, явно не понимая, как же им теперь быть, буде какой-то шёрёверн посмел отказать самому Лодброку.
– Я споро соберусь, и поедем, – крикнул им Варг.
От внезапности произошедшей перемены дружинники растерялись окончательно. Конечно, у тех, кого славили песни Саги, норов бывал горче полыни, а Стейн Кнутнев упоминался уже в сотне сказаний, но вот чтобы так, без видимой причины, за несколько мгновений сменить гнев на милость, – такого дружинники не видывали даже при дворе Инглинга, славившегося своим вздорным нравом.
Санная дорога до Сигтуны заняла всего один день. Когда венед с провожатыми вступил на двор Рагнара, там все бурлило, как в котле с похлебкой. Слуги сбивались с ног. Надворная знать сновала, как в дни великих праздников. В первые мгновения Волькше даже подумалось, что его зазвали на свадьбу дочери конунга. Однако, когда он увидел Хрольфа, разодетого в диковинные франкские одежды, и Олькшу, увешенного золотыми цепями с головы до пояса, он понял, что переполох в доме Рагнара, точно речной сор вокруг водоворота, крутится вокруг знатных шёрёвернов. Не только фольки или конунговы слуги, все думцы кланялись Гастингу и Бьёрну в пояс и ждали, пока те пройдут мимо, и только потом бежали дальше по своим делам.
– Ну что, племяшка?! – обнял Волкана Ольгерд и обдал его запахом крепкого вина и пережаренной свинины. – Думал ли ты когда-нибудь, что тебя как дорогого гостя будут зазывать на двор самого свейского конунга? А? Каково?!
– Никакой я тебе не племяшка, – буркнул Волькша, вспоминая их отроческие размолвки относительно их сродства. – А что до конунга, то я бы предпочел сидеть подле своего батюшки и братьев, чем рядом со свейским владыкой…
