Сокровище рыцарей Храма - Гладкий Виталий Дмитриевич (книги полностью .txt) 📗
Тут мысли Глеба опять возвратились к французу. Интересно, почему он хочет заполучить именно план? Не проще ли немного подождать, пока Глеб не доберется до клада, а затем взять его тепленьким вместе с сокровищем. Затрат никаких (ну разве что на слежку), а эффективность стопроцентная.
Может, господин Боже боится, что Глеб привлечет к себе внимание правоохранительных органов? Тогда, конечно, с кладом ему придется попрощаться. Да, это веский довод.
И все же, все же… Что-то в этой истории смущало. Какой-то мистический подтекст. Он не очень выпячивается, но присутствует, это Глеб чувствовал кожей. Такая чувствительность и в какой-то мере дар предвидения были даны ему с рождения. К тому же он, сколько себя помнил, все время занимался подпольной археологией. Отец брал его в «поле» начиная с десяти лет. А приступил к обучению сына азам археологии едва Глеб начал читать.
Уже к четырнадцати годам, когда Глеба, как и любого подростка, начали увлекать веселые дружеские компании, где присутствовали девушки, он, прежде чем пойти гулять, должен был отгадать очередную историческую загадку. Чаще всего Тихомиров-младший должен был сделать экспертное заключение по какой-нибудь археологической безделушке: возраст, материал, из которого она сделана, где и кто ее сработал, и наконец – цена на подпольном рынке антиквариата.
К моменту поступления в институт Глеб считал себя докой в таких вопросах. И не очень грешил против истины в своем, возможно несколько завышенном, юношеском самомнении. К концу учебы с ним консультировались даже известные профессора…
Шел четвертый час ночи. Несмотря на хваленую таблетку, глаза Глеба начали слипаться, и он только силой воли заставлял себя бодрствовать. На удивление все мониторы показывали картинку. Может, потому, что дядька Гнат везде повключал наружное освещение, и теперь его дом сверкал огнями, как новогодняя елка.
В какой-то момент Глеб отключился. Он уснул, откинувшись на спинку кресла. И сразу же ему начали сниться какие-то кошмары. Глеб пытался проснуться, отчаянно сопротивляясь невидимой силе, увлекающей его в черный провал, но все его попытки грубо и жестко пресекались, и, совсем обессиленный, он в конце концов прекратил сопротивление.
«Наверное, я умираю… – думал он как-то отрешенно, падая в бездну. – Именно так выглядит смерть…» Глеб смотрел на себя как бы со стороны и думал словно посторонний зритель. Ему очень не нравилось собственное безволие, но он ничего не мог с собой поделать.
Неожиданно перед его мысленным взором появилось ехидная физиономия француза. Он скалил зубы в отвратительной ухмылке, корчил разные гримасы, ставил себе при помощи пальцев «рожки». В конечном итоге его светлое европейское лицо приобрело красновато-смуглый оттенок, нос удлинился и стал крючковатым, а на голове и впрямь выросли козлиные рога.
Трансформировавшийся господин Боже начал тянуть к нему свои руки, больше похожие на лапы грифа, намереваясь схватить за горло, и Глеб не выдержал этой страшной картины и закричал. А затем случилось неожиданное – между ним и французом выросло пламя. Оно вмиг превратило в уголь господина Боже, и он рассыпался в прах. На Глебе лишь загорелась одежда, которую он начал тушить, хлопая себя ладонями по груди и животу.
Падение в пропасть тут же прекратилось, но жжение в области груди было настолько сильным, что Глеб вскрикнул и проснулся от боли. Первым делом – совершенно инстинктивно – он схватился за подаренный Гошей Бандуриным оберег – и тут же отдернул руку. Металлическая пластина была раскалена!
Дуя на пальцы, Глеб вскочил с кресла и нагнулся, чтобы оберег болтался на цепочке, не касаясь груди. Так он быстрее остынет. И тут его взгляд упал на мониторы. То, что он там увидел, потрясло Глеба. В трех местах через забор лезли вооруженные люди!
«Мамочки!» – мысленно возопил Тихомиров-младший и вышел на связь со старшим группы.
– Первый, ты меня слышишь?! Первый, отзовись, прием!
– Не кричите, а то соседей разбудите, – миролюбиво прошелестело в ответ. – Я слышу вас, в чем дело, прием.
– К нам пожаловали «гости»!
– Спасибо за предупреждение. Где?.. А, одного я уже вижу! Где остальные?
– Они забрались со стороны сада. Ближе всех к ним Четвертый и Пятый.
– Понял, принимаем меры…
Дальнейшее напоминало компьютерную «ходилку-стрелялку», только без звука. Глеб видел, что на подворье дядьки Гната забралось человек пять или шесть. Почти все они заходили со стороны сада, который вытянулся в длину на добрую сотню метров. Хороший сад…
Но что еще больше поразило и удивило Глеба, так это молчание Рябка. Он что, обиделся на хозяина и объявил забастовку? Или у него со слухом и обонянием не все в порядке? Глеб посмотрел на монитор, где была видна будка, и увидел пса, который сладко спал и даже не шевелился. «Тоже мне, сторож», – подумал негодующе Глеб».
События разворачивались стремительно. Нападавшие быстро рассредоточились и двинулись вперед с намерением окружить дом. Неожиданно один из них упал, будто споткнулся, затем второй… И все это происходило в полной тишине. Глеб глазам своим не верил. Казалось, что бандитов прибирает нечистая сила – невидимая и беспощадная.
И только когда в группе незваных гостей осталось всего двое и когда рядом с ними беззвучно свалился их товарищ, они наконец поняли, что попали в смертельную западню. Один из парней сломя голову побежал к забору, чтобы покинуть сад, а второй – наверное, чересчур тупой, чтобы грамотно соображать в критической ситуации, – дал очередь из автомата, целясь только в ему видимую цель.
Теперь уже Глеб услышал выстрелы. В ночной тишине они прозвучали так, будто какой-то великан разорвал огромное парусиновое полотнище. Но это длилось от силы две-три секунды. В следующее мгновение стрелок последовал за своими товарищами – пуля попала ему точно в лоб…
Ошеломленный Глеб сидел, тупо пялясь на экраны до тех пор, пока не отворились ворота и во двор не въехал джип… в котором сидел дядька Гнат! «Это когда же он успел смайнать?!» – подумал Глеб. Чудеса…
Став перед видеокамерой, Игнатий Прокопович включил свое переговорное устройство, и Глеб услышал:
– Усё, сынку, отбой. Спускайся до нас.
Когда Глеб вышел во двор, вся команда уже была там. Из пятерых бойцов лишь один был ранен, но не очень сильно. Его тут же перевязали. Присмотревшись, Глеб понял, почему он не слышал выстрелов, – оружие у всех пятерых имело глушители.
– Ну, шо там? – спросил дядька Гнат старшего группы.
– Шесть человек. Из них пять – «груз 200». Один ушел.
– Цэ нэ зовсим хорошо, ну та шо поробыш…
– Что делать со жмуриками?
– Тоби подсказать или сам сообразишь?
– Уже сообразил. Сделаем…
– А ну достаньте мне из машины еще одного гаврика. Мы трохы с ним побалакаем…
Парни вытащили из джипа отчаянно брыкающегося бугая. Его голова была рассечена, и кровь все еще продолжала сочиться, а руки были связаны за спиной. «Неужели дядька Гнат взял его самолично?! – подумал удивленный Глеб. – Вот тебе и пенсионер…»
– Оставьте его, – приказал Игнатий Прокопович. – Он уже неопасен. Ну шо, сынку, сильно помогли тебе твоих ляхи? Звыняй – французы. А? Чого мовчыш? Стыдно? Та ни, у тэбэ, Вовусик, николы совести не было. Такый уродывся… Беда… И шо мне теперь с тобой делать?
– Виноват… Игнатий Прокопович. Сильно виноват. Каюсь. На большие деньги позарился… дурак! Все было как в тумане… Подкупил меня этот гад. На мякину повелся. Трижды дурак! Простите меня.
– Цэ точно, шо дурак. Бо умни люды приходят до мэнэ с добром, а я им отвечаю тем же. Мало я с тобой возился? От ментов раз десять спасал. И оцэ така благодарность…
– Простите! – бугай вдруг упал на колени. – Я молиться за вас буду!
– Вишь, якый богомольный… Хибы ты не знав, шо я в церковь, конешно, хожу, а вот заповеди церковные не исполняю. Якшо меня бьют по левой щеке, то я даю сдачи с правой руки. Не, Володька, надо отвечать. Горбатого тилько могила исправит. Заберите его!
