Лабиринт фараона - Брюссоло Серж (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
А где Томак? Умеет ли он плавать? Наверное, раз он был рыбаком в прошлой жизни…
Ануна поискала старика глазами и наконец увидела его, неумело барахтавшегося в грязных волнах.
— Сюда! — крикнула она ему. — Плыви сюда!
Он не услышал ее, и девушке пришлось плыть за ним. Когда она схватила его, он напоминал ей тонущего котенка. Ануна подтащила его к берегу, и они стали пробираться по жидкому илу, продираясь сквозь заросли папируса.
«Где есть гиппопотамы, там нет крокодилов», — приободряя себя, бормотала Ануна. Но это было не так, и она знала об этом, поскольку крокодилы часто сидели в засаде неподалеку от гиппопотамов в надежде схватить одного из их детенышей. Поддерживая Томака, она прокладывала себе дорогу через густые заросли водных растений, боясь очутиться нос к носу с прячущимся крокодилом.
Надо было побыстрее выбираться из этой трясины на твердую землю. Ануна тяжело дышала от усталости, к которой добавилась растерянность. Теперь у них не было лодки, все пропало, и никогда они не найдут Нетуба.
Всякий раз, мысленно произнося его имя, она чувствовала, как у нее обрывается сердце. Она повторяла себе, что это от ненависти. Только от ненависти…
Наконец они вышли из тростниковых зарослей и упали на песок. Перед ними расстилалась пустынная равнина, покрывающая две трети территории провинции ниже Сетеп-Абу. Пейзаж показался Ануне незнакомым. Вероятно, ей не приходилось прежде здесь бывать.
«Я уснула, — думала она. — Лодку несло по течению почти целый день. Солнце уже опустилось за горизонт, скоро начнет темнеть. Мы очень далеко от Сетеп-Абу…»
Ануна поняла, что они и в самом деле находились на краю пустыни, вдали от поселений. И напрасно она всматривалась в окрестности, нигде не видно было никаких следов человеческого присутствия.
«Плохо дело, — решила она. — Скоро стемнеет, а с темнотой здесь появятся гиены, шакалы… и львы».
Издалека учуяв запах человека, хищники быстро соберутся сюда, чтобы разорвать их на куски. Ануна стащила с себя намокшую ткань. С наступлением сумерек станет холодно. Нужно бы развести костер… но как? Она помогла Томаку встать на ноги и потащила его к возвышавшемуся впереди холму. Может быть, удастся найти там какую-нибудь пещеру или что-то вроде того, чтобы пересидеть ночь? «Завалив камнем вход, — сказала она себе, — я смогу защититься от львов». К несчастью, скалистая возвышенность находилась дальше, чем ей казалось, и, когда они добрались до подножия, уже стемнело. Ануну страшили ночи на пустынных пространствах. В густой тьме без луны и звезд человек будто лишался зрения. Томак дрожал от холода, и она растирала его, как ребенка. Она уже привыкла к старикам, и ее не отталкивала обвислая морщинистая кожа, словно готовая слезть и обнажить скелет, но прикосновение к ней воскресило воспоминание о совершенстве тела Нетуба Ашры, о его твердом торсе, словно выточенном из древесины оливкового дерева. Она выругалась сквозь зубы, рассердившись на себя за сентиментальность.
Они не нашли никакого убежища и пытались защититься от пронизывающего холодного ветра, укрывшись за скалой. Ануна прижала Томака к себе, согревая его своим теплом, и ей невольно вспомнился седобородый погонщик верблюдов, с которым она много лет делила ложе.
Она удивилась, что не слышно воя шакалов, но вдруг вдали раздался львиный рык. Крупный хищник разогнал более мелких.
«Он знает, что мы здесь, — подумала она. — Он уже идет… Идет за нами».
И неожиданно ее охватил гнев. Избежать медленной смерти в глубине пирамиды, чтобы погибнуть здесь от когтей льва! Это было слишком несправедливо! Столько сил потрачено зря!
Худые пальцы Томака легли на ее плечо.
— Мы пропали, — пробормотал старик. — Лев… Ты слышала? Ветер донес до него наш запах. Нужен костер…
— Это невозможно, — в отчаянии проговорила девушка. — Нет дров, сухой травы, кремня… Нет ничего. Этот холм — нагромождение песка и камней.
— Тогда надо спуститься, — чуть слышно сказал Томак, — вырыть нору и закопаться в песок… Это одна из хитростей охотников… Если повезет, лев не учует нас.
— Я в это не верю, — обреченно возразила Ануна. — Мы задохнемся в песке, а льву ничего не стоит раскопать нас. Несколько ударов лапой, и все…
— Сделай что-нибудь… — заикаясь, проговорил Томак, и было в его дрожащем от страха голосе что-то детское.
Снова послышался рык, на этот раз ближе. Намного ближе. Ануна представила себе зверя, большими прыжками пересекающего пески. Может быть, он не ел уже несколько дней? Это делало его еще более опасным. Ей в голову лезли самые невероятные способы удержать его на расстоянии: бросать в него камни, вызвать обвал… кинуть ему на съедение Томака ради того, чтобы выжить самой? Страх смерти толкал ее на то, чтобы совершить гнусность. Она осознавала это, но разум ее отвергал саму мысль о том, что она может быть съеденной. Умирающий с голоду лев даже не даст себе труда прикончить свою добычу и сожрет вас живьем, отрывая большие куски вашей плоти и не обращая внимания на вопли.
«Когда он появится на склоне, — подсказала ей та ее часть, которая хотела выжить, — толкни ему навстречу Томака… Он скатится вниз и попадет прямо в лапы льву. Этого будет достаточно. Крупные хищники никогда не бросаются на вторую жертву, когда у них есть чем утолить голод, даже если она пройдет прямо перед их носом. Если он начнет пожирать добычу, он не погонится за тобой. Сделай это… Ты хорошо знаешь, что другого способа спастись у тебя нет. А Томак всего лишь старик. Он будет платой за всех седых погонщиков, спавших с тобой, когда тебе не исполнилось и двенадцати. Толкай его… Он не будет сопротивляться, он слишком слаб. Толкай его. Другого выхода нет».
Опять раздался рык. Теперь уже совсем рядом… в каких-нибудь пятидесяти локтях. Сейчас он перейдет на шаг, будет приближаться пригнувшись, напружинив задние лапы, готовясь к прыжку.
«Пора! — раздался в голове Ануны зловещий голос. — Толкай старика! Пусть он катится по склону, а ты убегай к вершине. Лев всегда довольствуется только одной добычей. Дай ему то, за чем он пришел, — это будет ценой за твою спасенную жизнь. Томак стар… он все равно скоро умрет. Он жил богачом, был сообщником Анахотепа. А тебе всего шестнадцать лет и тебе никогда не улыбалась удача. Ты не заслуживаешь того, чтобы окончить жизнь в пасти льва».
Она положила ладони на лопатки старика, тогда как глаза ее тщетно всматривались во тьму. Не было ни луны, ни звезд. Нут, богиня небесного свода, оставалась невидимой, спрятав чрево свое в облаках. Ануна поспешно отодвинулась от Томака, чтобы не поддаться искушению, и мысленно отругала себя. А потом, неожиданно, страх захлестнул ее, потому что она почувствовала запах льва — его пота, экскрементов и гнилого мяса, — вырывающийся из приоткрытой пасти. Он был совсем близко.
В панике она начала карабкаться по песку вверх, обдирая руки и ноги о камни. Она не понимала, что делает. Запах ее крови, сочившейся из порезов, распространился в ночном воздухе, дразня хищника.
Томак сдавленно вскрикнул. Ануна обернулась, подумав, что на него напал зверь. На ощупь она набрала камней, чтобы кидать их наугад в надежде, что тем самым отпугнет льва.
— Там! Там! — слабым голосом кричал старик. Она подумала было, что он пытается сказать ей, где находится лев, но потом различила светящееся пятно у подножия холма. Факелы. Факелы в руках людей потрескивали на ветру. Раздосадованный лев зарычал. Огонь пугал его. Просвистела стрела; Ануна поняла, что бедуины стреляли в хищника. Издав яростный рык, лев убежал. Ануна не видела его в темноте, но чувствовала, как запах зверя удаляется, следуя за ним по равнине.
— Сюда! — крикнула она, еще не зная, не бросается ли она в пасть волкам.
Факелы поднялись по склону холма. Их действительно несли бедуины — шесть мужчин, одетых в выгоревшие на солнце лохмотья. За поясами у них было медное оружие — такое обычно носят солдаты фараона. Внезапно поведение их странно изменилось. Поравнявшись с Томаком, они упали на колени и простерлись на земле, уткнув лбы в песок.
