Аляска, сэр! - Шестера Юрий (книга регистрации .txt) 📗
– Вот именно, что примерную, – улыбнулся Алексей Михайлович. – А на сей раз, например, шкурок первого сорта у тлинкитов окажется чуть больше, чем ранее, – намекнул он с невинным видом.
– Пересортица! – обрадованно воскликнул Павел Кузьмич. – Да, подобный прием меня действительно никогда еще не подводил, – он с удовлетворением потер руки. – Ну что ж, Алексей Михайлович, я согласен поучаствовать в вашем спектакле.
– Только прошу вас, Павел Кузьмич, не слишком уж откровенно поддаваться напору моей жены.
– Ученого учить – только портить, – плутовато улыбнулся тот.
На только что пробившейся из земли весенней травке были аккуратно разложены шкурки морских бобров, соболей, куниц, лисиц, енотов, белок. Отдельно лежали шкурки речных бобров, присланные Яндогой.
Еще когда Алексей Михайлович гостил за Скалистыми горами, его заинтересовало, почему там водились речные бобры, а на океанском побережье – нет. После недолгих размышлений он пришел к выводу, что данное обстоятельство обусловлено двумя факторами. Во-первых, речки и речушки, впадающие в Тихий океан, отличались стремительным течением, то есть имели горный характер, тогда как характер рек за Скалистыми горами был равнинным, с медленным течением. Во-вторых, во время нереста лосося десятки тысяч этих сильных рыб, гонимых инстинктом продолжения рода, неудержимой лавиной стремились из океана к местам нерестилища, сметая на своем пути все преграды. Какие ж тут бобровые плотины уцелели бы?!
Все тлинкиты, в том числе жители соседних селений, собрались возле разложенного на траве богатства, добытого нелегким трудом охотников. Ведь от успешности нынешних торгов зависела их жизнь до следующей весны.
Впереди всех стояли старательно скрывавшие волнение Томагучи и Воронцов, а торги с младшим вождем белых вел один из приближенных к вождю тлинкитов. Последнему помогала Аркчи, и это обстоятельство стало предметом негромкого, но жаркого обсуждения индейцев. Еще бы! Невиданное дело, чтобы женщина, да к тому же всего год назад имевшая статус бесправной рабыни, участвовала в торгах и переговорах! Однако присутствие главного вождя племени, который сам же, безусловно, и дал ей на то разрешение, сдерживало их открытое осуждение.
Павел Кузьмич, как всегда, придирчиво осматривал каждую шкурку, после чего относил ее к тому или иному сорту, а индеец, ведший с ним переговоры, оспаривал, как мог, его решение. Аркчи внимательно присматривалась и прислушивалась к их торговле и вдруг не выдержала.
– Павел Кузьмич, – на довольно чистом русском языке произнесла она, осмотрев шкурку соболя, которую тот после согласования с индейцем положил в кучку второсортной продукции, – а на каком основании вы отнесли эту шкурку ко второму сорту?
Алексей Михайлович громко перевел ее слова для стоявших рядом тлинкитов, и по их рядам прокатился гул удивления.
– Однако вы неплохо говорите по-русски, мадам, – нарочито удивленно изрек Павел Кузьмич, ибо был заранее предупрежден о способностях молодой женщины самим Воронцовым.
Окружающие многозначительно переглянулись.
– Это благодаря вашему бывшему ученику, – мягко улыбнулась Аркчи, оглянувшись на Алексея Михайловича. – И, пожалуйста, называйте меня впредь просто по имени: до почетного женского звания «мадам» я еще не доросла. – Индианки были явно озадачены дерзостью соплеменницы. – И все-таки, Павел Кузьмич, вы так и не ответили на мой вопрос, – настойчиво продолжала она добиваться ответа.
– Уважаемая Аркчи, разве вы не видите, что эта шкурка продырявлена аж в трех местах? – вновь притворно удивился купец.
– Простите, но у вас, видимо, плохо со зрением, уважаемый Павел Кузьмич, – в тон ему ответила Аркчи, – если вы не можете отличить дырочек, оставленных дробью, от пулевых отверстий. Взгляните еще раз: три эти малюсенькие дырочки совершенно не видны со стороны меха и, значит, никоим образом не снижают его качества!
Павел Кузьмич «послушно» взял шкурку, несколько раз сильно подул на мех в месте обнаруженных им дырочек, затем деловито разгладил его и «обескураженно» вздохнул.
– Что ж, вынужден согласиться с вами, Аркчи. – И он положил шкурку в кучку меха первого сорта.
Индейцы возликовали, ибо отнесение шкурки ко второму сорту снижало ее стоимость не в два, а сразу в несколько раз.
Торги продолжились, но теперь последнее слово оставалось уже не за приближенным индейцем вождя, а за Аркчи. И благодаря ей ворох мехов первого сорта неумолимо увеличивался в размерах.
Да, это была убедительная и неопровержимая победа Аркчи. Стало быть, не зря Воронцов потратил накануне торгов массу времени на обучение своей скво специфическим торговым терминам и подсказал, когда и как именно нужно оспаривать решения опытного русского купца.
Томагучи, буквально сияя от столь успешного проведения торгов, крепко обнял Повелителя Духов. Теперь Воронцов мог быть спокоен за будущее жены и сына.
Отныне все индейцы племени тлинкитов при встрече с Аркчи стали почтительно приветствовать ее. Более того, весть о грамотности и удачливости молодой индианки быстро распространилась по всему побережью, и вожди соседних племен, говорящих на языке на-дене, выразили готовность приглашать Аркчи в качестве переводчика и на свои торги.
Глава 12
Прощай, Русская Америка!
Уже на подходе к Новоархангельску Алексей Михайлович был поражен изменениями, произошедшими в его облике. Так, в центре города высились наполовину возведенные каменные стены кафедрального собора, названного именем св. архангела Михаила, а особое внимание привлекало двухэтажное, тоже каменное здание, в котором, видимо, одновременно размещались теперь администрация правления Русской Америки и контора Российско-американской компании. Из правого угла гавани топорщились ребра шпангоутов строящегося на верфи корабля.
Во всем чувствовалась твердая рука и железная воля главного правителя Русской Америки.
– И все-таки, Александр Андреевич, в вашем старом бревенчатом кабинете я чувствовал себя несколько уютнее.
– Возможно, вы и правы, Алексей Михайлович, но зато минувшей зимой отопительная система нового здания отлично выдержала испытание морозами. К тому же для меня, как для правителя Русской Америки, представительский вид нового здания в административном центре города имеет очень большое значение. Ведь мы, можно сказать, живем у черта на куличках, поэтому здесь даже самый незначительный пустяк должен подчеркивать и подтверждать могущество Российско-американской компании.
– С этим трудно не согласиться, – кивнул Воронцов.
– А вот меня, кстати, – шутливо погрозил пальцем гостю Баранов, – крайне встревожило ваше участие в стычке с индейцами, уважаемый Алексей Михайлович! Я почему-то сразу вспомнил о трагической участи, постигшей Магеллана на только что открытых им Филиппинских островах и Кука на Гавайских, или, как он назвал их, Сандвичевых островах…
– О, мне кажется, Александр Андреевич, вы придаете слишком большое значение моей скромной персоне, позволяя себе сравнивать меня с известными всему миру исследователями и тем более с человеком, совершившим первое в истории мира кругосветное плавание.
– Напрасно иронизируете, Алексей Михайлович. Вы ведь не просто мой соотечественник, а еще и представитель русской аристократии, за жизнь которого я волей-неволей несу ответственность, раз уж вы находитесь на подвластной мне территории.
– Вы и тут не совсем точны, Александр Андреевич, – обезоруживающе улыбнулся граф. – Ибо территория, на которой проживает род Яндоги, не относится к владениям Русской Америки и, следовательно, лежит вне вашей юрисдикции.
– Это смотря с какой стороны взглянуть на ситуацию. Поскольку основное племя тлинкитов обитает на территории Русской Америки, значит, и все роды и ответвления этого племени подотчетны именно мне, ее главному правителю. Но дело не только в этом. Не слишком ли опрометчиво вы, милейший Алексей Михайлович, поступили, ввязавшись в межплеменную борьбу индейцев, да еще и втянув в нее граждан Северо-Американских Штатов?