Дочь императора - де Бре Альфред (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗
Нельзя было терять ни минуты.
Увлекая за собой трепещущую Марианну, Иеклейн пустился бежать изо всех сил к тому месту, где ров был еще не совсем окончен.
По счастью, люди охранявшие это место, помогали рабочим и сложили свое оружие.
Рорбах, быстрота которого вошла в пословицу в окрестностях Бекингена, держа Марианну на руках, как ребенка, успел предупредить противников и выбежать за ров.
Размахивая направо и налево своим мечом, он прорвался через цепь, как раненый вепрь проходит среди своры собак, разя их с бешенством отчаяния.
Одним прыжком Иеклейн перескочил ров в несколько футов ширины, окружавший форпосты. Он был так рад, очутившись вне неприятельских укреплений, что это придало ему новую энергию. Несколько воинов еще преследовали его, но скоро остановились и обратились в бегство, увидев, что из крестьянского лагеря на помощь беглецам вышли вооруженные люди. Двое конных ландскнехтов, которым панцири мешали бежать, были взяты в плен крестьянами из шайки Флориана.
У Иеклейна захватывало дыхание и стучала кровь в висках; наконец, он остановился и тихо положил на землю Марианну; обвив руками шею брата и положив голову ему на плечо, она не произнесла во все время ни жалобы, ни стона.
Вдруг Иеклейн испустил крик ужаса и стремительно опустился на колени подле молодой девушки, которая оставалась недвижима и была вся покрыта кровью.
– Марианна! —вскричал он. – Умерла! О бедная Марианна!
С помощью крестьян он перенес ее к ручью, протекавшему близ лагеря.
Ей спрыснули лицо водой.
Наконец она открыла глаза к прошептала несколько невнятных слов.
Как только Марианна пришла в себя, она бросила быстрый взгляд на лекаря, который прибежал к ней, и в его печальном взоре прочла свой приговор.
Слабым движением она попросила окружающих удалиться и оставить ее наедине с братом, руку которого она не выпускала из своей.
– Иеклейн, – сказала она молодому человеку, который плакал, может быть, в первый раз с тех пор, как вышел из детства. – Не упрекай себя в моей смерти; сердцу нельзя приказывать; я знаю это хорошо, а твое сердце принадлежало другой. Я не имела даже права ненавидеть мою соперницу, потому что после тебя я любила ее больше всего на свете. Моя жизнь между вами двумя была бы длинным рядом горя и слез. Давно уже, клянусь тебе, я желала смерти и благословляю Бога, что он дает мне умереть для твоего спасения… Если будешь помнить твою бедную сестру, то ради ее памяти щади пленников, которые попадут в твои руки. Умоляю тебя, Иеклейн.
Она старалась взять его за руку, но это усилие вероятно произвело какое-нибудь внутреннее кровотечение, потому что она внезапно остановилась и упала на руки брата.
Уста ее еще шептали что-то, глаза казалось искали Иеклейна. Он наклонился к ней.
– А ведь я тебя очень любила, – прошептала молодая девушка так тихо, что он скорее угадал, чем расслышал эти слова.
Она испустила слабый вздох. Он был последний.
V
Мы говорили, что двое ландскнехтов необдуманно пустились в погоню за Иеклейном и были захвачены крестьянами Черной Шайки Флориана.
Один из них умер от ран. Другой, Освальд Фридау, оруженосец графа Мансбурга, возвратился на другой день.
Видя, что парламентеров их встречают ружейными выстрелами, осаждающие решились послать этого человека с новыми предложениями к защитникам замка.
Выполнив свое поручение, Освальд тотчас отправился в комнату графа Мансбурга.
– Ты имеешь что-нибудь особенное сообщить мне? – спросил его граф, заметив знак, который он ему сделал, выходя из большой залы.
– Да, граф, ландскнехты Флориана Гейера узнали, что ваши люди взяли в плен их начальника. Они отняли у Сары ее пленника, графа Гельфенштейна и хотят предложить выменять его на Гейера. Они поручили мне предложить вашему сиятельству обменять этих рыцарей и предупредить вас, что если хоть один волос упадет с головы Флориана, то граф немедленно умрет.
Улыбка мелькнула на губах сенешаля.
– Потом, – продолжал Освальд, – когда я уходил из лагеря, Иеклейн Рорбах, бекингенский трактирщик, приблизился ко мне и под предлогом сказать мне кое-что относительно моего поручения к осажденным сунул мне в руку письмо и тихо сказал: «Графу Мансбургу секрет от Иеклейна Рорбаха».
– Где это письмо?
– Вот оно, ваше сиятельство.
Сенешаль быстро развернул письмо, поданное ему Освальдом. Оно было написано измененным почерком и заключало в себе следующее:
«Есть два человека, которых тайно ненавидит граф М. и которые будут служить вечной преградой его намерениям. Один – граф Людвиг Гельфенштейн, другой – рыцарь Гейерсберг, ваш пленник, которого, предупреждаю вас, стерегут очень плохо, потому что он нашел средство уведомить о своем плене своих ландскнехтов и приказал им похитить друга его, графа Гельфенштейна, который находился тогда в руках Сары, а теперь находится в безопасности среди Черной Шайки Флориана.
Естественно, что состоится размен пленных. По обыкновению, конвои, сопровождающие пленников, встречаются на равном расстоянии между двумя лагерями.
Известно, что может случиться при размене пленных: конвои могут поссориться, пленники, пытаясь бежать, могут быть убиты, и ни я, ни граф М. не будут виноваты.
Чтобы избежать событий, которые могут быть неприятны г. М., он хорошо бы сделал, если бы сам назначил людей в конвой, который будет сопровождать Флориана Гейерсберга. Что касается меня, то я постараюсь устроить так, чтобы некоторые из моих людей были наготове помочь ландскнехтам, которые будут при графе Гельфенштейне, в случае какого-нибудь спора между двумя отрядами.
Если этот план понравится г. М., нужно постараться, чтобы Флориан Гейерсберг написал своим ландскнехтам, что согласен на обмен: эти проклятые солдаты недоверчивы, как черти и без этого не согласятся ни на какие мировые сделки.
Прошу г. М. возвратить это письмо предъявителю для передачи мне».
Граф Мансбург раза три или четыре перечитал это письмо, смысл которого, кажется, нетрудно было понять. После нескольких минут размышлений он внезапно взглянул на Освальда.
– Ты говорил мне, кажется, что прежде служил у Гейерсберга? – спросил он.
– Да, ваше сиятельство.
– Отчего ты его оставил?
– Кажется, я это рассказывал вашей матери. Рыцарь был очень строг насчет дисциплины. При осаде одной турецкой крепости мы стояли на аванпостах. Видя, что мы не тревожим их, турки вздумали задирать нас, я не вытерпел, вышел с несколькими людьми из моего взвода и так отпотчивал басурманов, что ворвался за ними следом в их укрепления и овладел ими, хотя со мной было не больше десяти человек. Вместо того, чтобы наградить меня, капитан приговорил меня к смерти за нарушение его приказа. Товарищи помогли мне бежать, но у меня осталась в лагере жена с ребенком, которая за день до этого пришла повидаться со мной. Потом я узнал, что рыцарь послал взять ее и больше уже не слыхал о ней. Верно за мой побег он отомстил этим двум невинным существам… Вот отчего…
Он замолчал, но движение и взгляд его ясно говорили, как глубоко запали в его сердце ненависть и жажда мести.
– Да, теперь я все это припомнил, – сказал Мансбург. – Вот посмотри, – прибавил он, подавая ландскнехту письмо Иеклейна, – что ты думаешь об этом плане?
– Клянусь Богом, – вскричал Освальд, прочитав письмо, – это дельно!
– Да… да… но может быть, можно устроить еще лучше. Прежде всего нужно убедиться, что Флориан у нас и отвести его в верное место, а то если бы с ним приключилось какое-нибудь несчастье, ландскнехты его выместили бы это на графе Гельфенштейне. Ты пойдешь в тюрьму, где сидит тот, кто похож на Флориана.
– Да это он и есть, ваше сиятельство, – сказал удивленный Освальд.
– Ты приведешь его ко мне, – продолжал сенешаль, делая ударение на каждом слове и сопровождая слова свои многозначительными взглядами. – Если бы этот незнакомец вздумал бежать, ты употребишь в дело оружие. Понимаешь?
