Приключения мальчика с собакой - Остроменцкая Надежда Феликсовна (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Не желая напоминать Фабии о гибели Льва, Клеон сказал:
— Я ищу одного друга и не могу найти. Он ушел к Спартаку в ту ночь, когда гладиаторы спустились с Везувия.
— А как зовут твоего друга?
— Не знаю. Его называли просто Галл. Он обещал мне сказать свое имя и не успел.
— Найти человека без имени здесь почти невозможно. Но давай все-таки посмотрим старые книги. Раньше их вел другой писец. Потом его убили… — Фабия развернула свиток, испещренный кривыми столбцами надписей. — Сколько лет твоему другу?
— Он года на четыре старше меня, госпожа, — ответил Клеон, почтительно глядя на свиток.
— Сколько раз должна я повторять тебе одно и то же? — рассердилась Фабия. — Запомни раз и навсегда: меня зовут Фабия, я твой товарищ по оружию… Вот приблизительно подходящие галлы: они пристали к нам в те дни. — Фабия вела пальцем по списку, бормоча: — Тридцать лет… сорок… Не годится. А вот это, пожалуй, и твой друг: Кастик, сын Каманталеда, семнадцати лет… Пакат… сын…
В палатку заглянул воин, который привел Клеона.
— Спартак приказывает Фабии немедленно идти на военный совет, — объявил он. — И еще Спартак сказал, чтобы Фабия взяла с собой дощечки для письма.
Фабия отложила свиток.
— В другой раз мы продолжим поиски твоего галла, — сказала она. — А пока поброди по лагерю — может быть, встретишь своего друга… Когда доешь кашу, котелок поставь на тот камень и не забудь его перевернуть, иначе налетит столько мух, что в палатке не останется места для меня! — Фабия рассмеялась своей шутке и, махнув на прощание рукой, убежала.
— Фабия! — бросился за нею Клеон. — А как я?… Спартак приказал мне вернуться, как только я поем…
— Ты же слышал: там военный совет! — крикнула она. — Поброди пока по лагерю.
Клеон, доев кашу, отправился на поиски Галла. Он шел вдоль «преторской» улицы, удивляясь, как похож лагерь рабов на римский. Только кожаных палаток еще не хватало на всех, много попадалось и полотняных. Хоть лагерь построили всего несколько дней назад, «улицы» его уже успели вытоптать; зато между валом и палатками было полно цветов и травы — признак, что воины Спартака не отступали перед неприятелем, и лагерь не подвергался осаде, иначе защитники вала смяли бы траву. Клеон взобрался на вал и заметил невдалеке холщовые палатки маркитантов. Стоянка их была расположена между лагерями Спартака и Вариния Глабра, и Клеон заключил, что они торгуют с обеими воюющими сторонами. Над римским лагерем поднимался дым погребальных костров. В лагере рабов кипела работа, и Клеон с гордостью думал, что каждый из этих мужественных людей теперь ему друг и брат.
Он шел по обложенному дерном валу, с восхищением рассматривая укрепления: по углам возвышались деревянные башни, а на некотором расстоянии один от другого стояли высокие плетеные щиты с зубцами поверху, за которыми во время осады могли прятаться воины.
Но вот Клеон наткнулся на охрану вала, и стража приказала ему живо спуститься вниз, пригрозив, «если он еще раз попадется, проучить так, чтобы он на всю жизнь запомнил». Клеон обиделся, но не стал ввязываться в спор: все равно никто из солдат не поверил бы, что он не какой-нибудь мальчишка из обоза, а друг Спартака. Смерив часовых презрительным взглядом, Клеон сошел с вала.
Вокруг было множество воинов, но Галла среди них не было.
Клеон добрался до задних Декуманских ворот. На поле, за лагерем, рабы обучались боевому строю римских легионов. Когорты, построенные в три ряда, наступали на другие, защищавшиеся и также стоявшие в три линии; каждая когорта заднего ряда могла войти в промежуток между передними и образовать с ними, в случае надобности, единую линию нападения и защиты. Последний ряд был резервом, вступавшим в бой только в решительную минуту, чтобы определить исход сражения.
Они шли на «врага» ровным шагом, потом переходили в бег, в противника летели копья; обе «сражающиеся» стороны обнажали мечи, завязывалась рукопашная схватка…
А в стороне воины нового пополнения упражнялись в метании дротика, стрельбе из лука, учились рассекать мечом соломенное чучело и, стреляя из пращи, сбивали со столбов глиняные горшки.
Клеон пожалел, что плохо знает в лицо рабов Станиена; ему тоже хотелось поупражняться в стрельбе из лука и метании копья, но, помня, как обошлась с ним охрана вала, он не решился выйти за ворота. Он был рад, что отсюда его хоть не гнали. Но долго смотреть на военные упражнения, не принимая в них участия, надоедает, особенно если не с кем поделиться впечатлениями. И Клеон вернулся в лагерь.
На этот раз он направился к тому месту, откуда был слышен стук молота и металлический звон, и вскоре вышел к обозу — вернее, к огромной мастерской: в наскоро сложенных горнах переплавляли здесь цепи и разную домашнюю утварь, собранную в соседних имениях; звенели наковальни, на которых кузнецы ковали оружие; оружейники обжигали на кострах колья, чтобы придать им крепость железных дротиков. Некоторые, сидя в стороне, плели из ивняка и виноградных лоз щиты и обтягивали их кожей. У повозок с травой стояли лошади. Их ржание, блеяние овец и крики ослов смешивались со стуком молотов и звоном наковален.
«В этом лагере нет бездельников, играющих в кости», — подумал Клеон. Ему стало весело от грохота и звона и не хотелось уходить отсюда. Но и стоять без дела было неловко, и он обрадовался, услышав, что кто-то его зовет.
Клеон подбежал к закоптелому человеку и узнал Гефеста.
— Я думал, ты оглох! — воскликнул кузнец. — Зову, зову! Моему подручному надо идти на военные учения. Замени его пока.
Клеон взял щипцы из рук раба, помогавшего Гефесту.
— Держи так, — показал Гефест. — Почему же ты бродишь по лагерю без дела?… Хочешь остаться у меня? Я обучу тебя кузнечному ремеслу.
— Я бы рад… Но мне нельзя: Спартак приказал мне прийти в его палатку, как только закончится военный совет. А пока я тут искал одного своего друга, но не нашел.
— Найдешь! — улыбнулся кузнец. — Раз ты будешь при самом Спартаке, найдешь: в его палатке сходятся все лагерные дорожки. — Гефест взмахнул молотом, опустил его, и огненные брызги разлетелись во все стороны.
Некоторое время они работали молча. Клеон обеими руками держал в клещах большой железный брусок, с восхищением следя, как под точными ударами молота брусок вытягивался, принимая форму меча. В то время как Гефест поднимал молот, Клеон улучал мгновение, чтобы взглянуть одним глазом на конусообразную печь, стоявшую против наковальни. Возле нее хлопотали трое рабов: один закладывал железный лом в котел, вделанный в печь, другой подбрасывал дрова в топку, третий раздувал мехами огонь… Гефест крякал — и Клеон, отрывая взгляд от печи, следил за падением молота. С каждой минутой удары становились чаще. Клеону приходилось то и дело поворачивать брусок. Вскоре уже невозможно стало отвести глаз от молота и клещей. И вот наконец брусок превратился в блестящий клинок. Кузнец, отдуваясь, опустил молот.
— Устал? — спросил он Клеона.
— Ни капли. Я бы готов всю жизнь тебе помогать… Только боюсь, что военный совет кончился и Спартак ждет меня.
Гефест засмеялся:
— Вот какой ты стал важный — сам Спартак ждет тебя! В таком случае, беги. Но почему же ты не попросишь у Спартака разрешения сходить на пастбище за своей собакой?
— Как — за соб… За Львом?! Он жив?!
— Жив. Я сам оттащил его к вам в шалаш. Разве Александр не сказал тебе?
Не в силах произнести ни слова, Клеон отрицательно помотал головой. «Жив?… Лев жив?» Мальчик сияющими глазами смотрел на кузнеца и молчал. Гефест понимал, что он онемел от радости, что через минуту он набросится с расспросами, и поторопился предупредить его:
— Разговаривать некогда. Войску нужны мечи. Твоя собака на пастбище. Она ранена. Наверное, за нею ходит Александр или Береника. Постарайся забрать пса сюда. Беги попроси Спартака дать тебе в провожатые кого-нибудь, кто знает здешние места; он поможет тебе донести собаку до лагеря.
— Да благословят тебя боги!
