Мне жаль тебя, герцог! - Волконский Михаил Николаевич (мир книг .txt) 📗
— Через комнату из третьего сада к вам в дом.
— Но ведь ключ от нее у меня!
— Когда ее делали, было сделано два ключа; один я дала вам, а другой оставила у себя.
— Какая счастливая мысль! — хотя несколько поздновато, но радостно воскликнул Линар.
Правительница обошла стол и, протянув обе руки графу, спросила.
— Итак, ты согласен?
— На что?
— На брак с Юлианой.
— О, да! По-моему, это — очень счастливая мысль, — опять произнес Линар, не обращая внимания на то, что повторяет фразу, сказанную им только что по поводу второго ключа.
— Ты понимаешь, ведь мы тогда будем вместе навсегда, — стала объяснять Анна Леопольдовна. — Как муж моей приятельницы, ты будешь жить в самом дворце.
Линар это так и знал.
— Но сама Юлиана как к этому относится?
— Ах, она, конечно, немножко поплакала. Ведь немножко плачет всякая девушка, когда ей приходится выходить замуж, и потом ей все-таки немножко грустно уступать своего будущего мужа мне. Но она — мне такой друг, что сделает это для меня, и к тому же мы все трое будем всегда вместе. Ты видишь теперь, как все хорошо устроится и тебе не нужно будет никакой противной француженки.
Линар увидел, что со стороны Анны Леопольдовны в ее плане женить его на своей любимице не было и тени какой-нибудь мести за Селину, как он сначала думал. Она руководствовалась исключительно себялюбивым чувством удовлетворения собственных желаний и в своей наивности была уверена, что все и всё создано лишь для удовлетворения ее прихотей.
Анны Леопольдовны не хватило даже на то, чтобы кольнуть этой свадьбой за француженку. Граф не ожидал, что она настолько проста.
— Отлично, отлично, — проговорил он. — Значит, я как можно быстрее отправлюсь в Дрезден и постараюсь немедленно вернуться оттуда.
— Зачем же в Дрезден, и зачем вам нужно уезжать? — упавшим голосом спросила принцесса.
— А как же? Мне это необходимо, так как нужно спросить согласие короля на брак. Я ведь здесь представляю его особу и не могу жениться без спроса.
— Но разве нельзя написать?
— По дипломатическим обычаям требуется личная просьба в данном случае. И потом в письме нельзя изложить все обстоятельства, а это важно. Зная лишь кое-что, в Дрездене могут не разрешить брака, а когда я поеду сам и все разъясню, тогда дело другое.
Анна Леопольдовна смотрела на него и слушала не столько слова, которые он произносил, а самый звук его голоса.
— И зачем мы с тобой родились на высоте, а не в сельской тиши, — протянула она почти нараспев. — Где-нибудь в хижине мы были бы счастливы, не знали бы никаких королей, ни посольств, ни этикетов, а были бы всегда вместе. Вот счастье-то!
— Мы всегда желаем того, чего у нас нет, и не умеем ценить данное нам судьбой, — произнес Линар.
— Ах, судьба, судьба! — вздохнула Анна Леопольдовна. — А кто может угадать ее? Вот ведь покойная императрица Анна Иоанновна не ждала, не гадала, а вдруг стала императрицей. Да и я тоже… Разве я, живя в Мекленбурге, могла ожидать, что стану правительницей огромной империи?
— Но почему же только правительницей? — проговорил Линар.
— А что еще, Карльхен?
— Как что? То, что имела Анна Иоанновна, то есть корону! Ведь она-то имела еще меньше прав!
— Как? Ты хочешь сделать меня императрицей?
— Не я хочу, но вы должны желать и достичь этого. Я, по крайней мере, буду надеяться, что к моему возвращению из Дрездена найду мою принцессу Анну объявленной и готовящейся к коронации российской императорской короной!
— Но ведь императором объявлен мой сын!
— Он еще не коронован, и, делаясь самодержавной императрицей, вы только прекратите возможность всяких интриг и происков, что будет гораздо полезнее для вашего сына, который, конечно, останется вашим наследником и в свое время получит вашу корону.
В этот день вечером правительница, вернувшись от графа Линара, вызвала к себе Головкина и потребовала, чтобы он представил ей чин коронования Екатерины и Анны Иоанновны. Граф же Линар, когда от него вышла принцесса, призвал к себе старого Фрица и велел ему как можно быстрее укладывать все вещи и готовиться к отъезду.
— Все вещи? — переспросил Фриц. — Разве мы сюда уже не вернемся?
— Нет, нет, никогда не вернемся! — несколько раз произнес Линар. — Довольно! Чаша переполнилась… я больше не могу!
40
СУДЬБА
Весть о помолвке графа Линара с фрейлиной правительницы Юлианой Менгден быстро разнеслась по городу, но никаких толков не прекратила и ничего не опровергла, а вызвала лишь улыбки и насмешки да еще большее злословие, чем прежде. Большинство с хихиканьем спрашивало, как же они теперь втроем устраиваться будут?
Многие думали, что это просто остроумная сплетня, которая на самом деле не оправдается, так как уж чересчур это нелепо и не может сходиться с обстоятельствами, слишком хорошо всем известными. Однако во дворце было торжественно совершено обручение, и свадьба Линара с девицей Менгден объявлена официально. Но вместе с тем всем стало известно, что через два дня после этого обручения граф Линар уезжает в Дрезден якобы для того, чтобы получить разрешение на этот брак.
Этот отъезд многим показался подозрительным, и придворные перешептывались с усмешкой, впрочем весьма резонно говоря друг другу:
— Счастливые женихи так не поступают и не бросают невесты после обручения! Тут что-то путано и неладно!
Эта «неладность» подчеркивалась еще и тем, что сама невеста, Юлиана Менгден, была вовсе не радостна.
Одна только принцесса Анна Леопольдовна, казалось, ничего не замечала и была в восторге от всего, что происходило. Правда, отъезд Линара огорчал ее, но она, словно азартный игрок, зарвавшийся на своих ставках и видящий впереди один только выигрыш, рассчитывала, что он вернется и что время разлуки промелькнет очень быстро. Накануне отъезда Линара у правительницы по обыкновению вечером собрался кружок интимных ее карточных партнеров, и она провела время в их обществе. Отпустив гостей, она удержала Линара и тут сначала довольно спокойно простилась с ним, с твердой уверенностью, что они скоро увидятся. Но вдруг, когда он уже приближался к двери, чтобы уйти, она кинулась к нему и, всхлипывая, проговорила:
— Карльхен! Мы никогда больше не увидимся!
Граф, как бы боясь выдать себя, поспешно освободился от принцессы и вышел из комнаты, оставив ее одну…
Всю эту ночь не спала принцесса; ей все казалось, что вот-вот граф Линар вернется и скажет, что никуда он не едет, а останется здесь, в Петербурге. Но он не вернулся, и для Анны Леопольдовны стало ясно, что она чутьем в последние минуты расставанья угадала истину: граф Линар уехал, чтобы никогда больше не возвращаться!
Как ни убеждала себя принцесса, что это все пустяки, что это ее напрасная мнительность говорит в ней, но с каждым мгновением ей становилось все тоскливее и мучительнее. Изредка, порывами, она вдруг начинала метаться и, воображая, что это проявляется в ней сила воли, капризно топала ногой и сама пред собой высказывала желание сделаться самодержавной императрицей, чтобы доказать, какова она, и заставить графа Линара вернуться и быть в истинном смысле этого слова у ее ног. Она вспоминала, что, несмотря на то, что граф Линар, украсивший ее туалетную, повесил там картинки, на которых молодые маркизы стояли на коленях перед пастушками, сам он никогда не стоял на коленях перед ней.
Граф Линар уехал из Петербурга рано утром, чуть свет, а в Ропше к его поезду должна была присоединиться Селина де Пюжи, отбывавшая с ним вместе.
Селину поехал провожать в Ропшу Митька, который желал проститься с Линаром, и Грунька, искренне огорченная разлукой с француженкой, с которой она подружилась и была настоящей приятельницей. Митька с Грунькой знали наверняка, что Селина не вернется в Петербург, та тоже была уверена, что увозит своего графа в Дрезден навсегда, так как Флоренции ей бояться было нечего.
