Кровь Джека Абсолюта - Хамфрис Крис (книга жизни .TXT) 📗
Он выкатился на девственно чистое мохнатое покрывало и задрожал, но не от холода, ибо ветер, донимавший их все три дня перехода, утих. Снег тут же облепил мокасины, плотную куртку и штаны из оленьей кожи — этот наряд был великодушным даром Джотэ.
Он не знал, сколько времени предавался веселому буйству, и очнулся, только заметив темные силуэты на фоне припорошенных снежком шкур. Вся семья ирокеза наблюдала за ним, выстроившись строго по установленному в ней ранжиру. Один Ате стоял обособленно, в стороне.
— Ах, — смущенно кашлянул Джек, отряхивая свою куртку. — Этот снежок! Он так бодрит!
Все продолжали молча смотреть на него, потом по команде Джотэ поочередно скрылись в жилище. Ате задержался, поджидая товарища.
— Снег, — глухо сказал он, — не такая уж и веселая вещь.
— Что ты имеешь в виду?
Ате, не ответив, нырнул под полог, Джек, пожав плечами, нырнул следом за ним. Члены семейства, образовав полукруг, передавали друг другу сушеное мясо. Джек с удовольствием пристроился сбоку, нетерпеливо ожидая своей очереди: утренняя зарядка пробудила в нем аппетит. Все эти дни ирокезы относились к гостям хорошо, выделяя им полноценные порции пищи. Поэтому он был весьма удивлен, когда раздача еды закончилась на младшем сыне Джотэ, после чего припас молча убрали. Джек увидел, что Ате тоже сидит с пустыми руками, и его вдруг пробрала холодная дрожь.
— Что происходит? — спросил он, сам поразившись резкости своего тона.
Джотэ тут же принялся что-то объяснять, часто указывая на полог. Ате кивал, ожидая, когда он закончит, затем заговорил сам. Хозяин, выслушивая его, мотал отрицательно головой, потом сделал жест, показывавший, что беседа окончена. Ате неохотно кивнул и умолк.
— Что он сказал?
Ате повернулся.
— Они должны с нами расстаться.
— Расстаться? Вот еще! Почему? Мы ведь договорились, что нас доставят к генералу Амхерсту. За дорогие подарки и щедрую плату.
— Они говорят, что договор был бы выполнен. Если бы не выпал снег. — Индеец склонил голову набок. — Он выпал.
— Но… но… что же с того? — Джек безуспешно боролся с волнением. — Мы ведь уже где-то рядом.
Ате пожал плечами.
— Возможно, в двух неделях пути. Но не по снегу.
— Но… этот снег растает, он должен… он непременно растает. А мы, в свою очередь, можем и поспешить.
Джотэ, которому его скудный английский позволял прислушиваться к беседе, что-то сказал, и Ате кивнул.
— Он говорит, этот снег уже не растает. Он пролежит до весны. Тот, что выпал сейчас, и тот, что выпадет позже. Он перекроет дороги, а им еще нужно идти. Добираться до своих зимних угодий. Отсюда до них много ближе, чем от форта. Таков обычай у наших племен. Все семьи зимуют отдельно. Моя семья тоже проведет зиму на своей территории, но до нее много недель пути. А участок Джотэ совсем рядом. Днях, может, в пяти.
— Тогда и мы пойдем вместе с ним.
Джотэ, потянувшись, стиснул Джеку плечо. Он что-то сказал, потом, оттолкнувшись, застыл. Ате перевел:
— Он говорит, что мы хотя и молоды, но едим как мужчины. А на его участке слишком мало еды. Возможно, ее не хватит и для семьи. Если мы пойдем с ним, то все погибнем.
Джеку неожиданно вспомнились абенаки. Спокойная жизнь, тушеное собачье мясо на завтрак, размеренная работа, теплое, согреваемое очагами жилье. Все это было теперь не про них. Он покачал головой.
— Тогда нам с тобой придется идти дальше. К Амхерсту.
— Нам не дойти. Снег перекроет все тропы. К тому же они не дадут нам еды.
— Не дадут еды? — Теперь Джек был окончательно огорошен. — Боже, не хочешь же ты сказать, что они хотят бросить нас здесь без всего, на верную гибель от голода или мороза?
Джотэ опять наклонился к нему, сжал плечо, потом отпустил его и осторожно похлопал. Затем он повернулся к женщинам и отдал какой-то приказ. Те тут же принялись рыться в вещах, сложенных под стенками типи.
— Они дадут нам все, чем могут пожертвовать. Джотэ отведет нас в ту часть леса, где есть какая-то живность. Возможно, мы сможем там прокормиться. Если нам повезет.
За холодностью и нарочитой бесстрастностью тона Ате угадывалось такое отчаяние, что уже не было смысла что-либо дополнительно уточнять. Джек растерялся, у него пропал голос, он словно впал в шок и мог теперь лишь наблюдать за раздраженными движениями женщин.
На пол легли несколько плотных матовых шариков, которые жена Джотэ скатала на их глазах. Это был мерзостный пеммикан: вонючий прозрачный медвежий жир с сушеной лосятиной, усеянный маленькими темными ягодами, страшно горькими, если их раскусить. Затем к еде добавился мушкетный кремень и — после окрика главы клана — заржавленный нож.
Когда женщины снова сели, Джек посмотрел на Ате.
— И это все? Еда на день, кремень и ржавое лезвие?
— Для них это много, вместе с одеждой, которую они уже отдали нам. Мой народ живет обменом, а нам нечего менять, кроме томагавков, которые нам нужны.
— Нечего?
Джек в ужасе покосился на жалкую кучку. Затем решительно залез в свой ранец и извлек оттуда то единственное, что там находилось.
— Вот, — сказал он, бросая на пол томик Шекспира. — Меняю его на мушкет и новый кремень.
Несмотря на тревожное выражение глаз, Ате рассмеялся. Он произнес несколько фраз на своем языке, и все члены семейства схватились от хохота за бока. Джотэ поднял книгу за угол кожаной зеленой обложки и сквозь смех что-то сказал. Ате кивнул и повернулся к товарищу.
— Джотэ говорит, что ему понравилась твоя шутка, а потому он возьмет твою вещь. Но она не стоит мушкета, от которого к тому же не будет прока, раз нам не на что выменять порох и пули. Поэтому я согласился на сделку получше.
Свояченица Джотэ вернулась к пожиткам, вытащила из них что-то крупное и бросила на пол. Джек ужаснулся.
— К… котелок? — пробормотал он. — Ты променял «Гамлета» на этот чертов котелок?
Ате кивнул.
— Котелок спасет нам жизнь, белый. Он полезней любого оружия. А твоя книга Джотэ не нужна. — Он повернулся к Джотэ, и тот в ответ на кивок содрал с предмета обмена обложку, бросив все остальное к костру. — Но из ее кожи жена сошьет ему кисет для табака.
Джотэ вел их медленно, с частыми остановками, терпеливо дожидаясь, когда они подойдут. В отличие от них к ногам его были привязаны странные штуки, напоминавшие удлиненные теннисные ракетки и не дававшие ему вязнуть в снегу. Они же с Ате то проваливались по колено в сугробы, то оскальзывались на голых обледеневших камнях. Зато постоянное напряжение их разогрело, а пожилой ирокез, уйдя подальше от типи и женщин, сделался совсем свойским малым и даже угостил своих спутников двумя лентами жилистого сушеного мяса, от чего Джек впал в блаженное состояние и был готов брести за ним следом всю свою дальнейшую жизнь. Однако когда бледные отблески солнца, пробивающиеся сквозь гряды кучевых облаков, возвестили, что близится полдень, произошло то, что должно было произойти. Посреди березовой рощицы Джотэ встал и заговорил о чем-то с Ате. Джек, прислонившись спиной к стволу, бездумно разглядывал их. Несмотря на усилившиеся дурные предчувствия, он все же не верил, что их могут бросить. Просто это очередной, пусть и очень жестокий, индейский подкол. Сейчас Джотэ объявит, что это всего лишь шутка, похлопает по спинам и отведет обратно — к пище и теплому очагу. Эта надежда все крепла в нем и не хотела с ним расставаться, даже когда Джотэ по-армейски им отсалютовал и пошел прочь, наступая на собственные следы. Хлопки его необычной обуви становились все тише и вскоре совсем растворились в шуме пронизываемых ледяным, обжигающим ветром ветвей.
Джек посмотрел на Ате.
— Где мы?
Тот пожал плечами.
— Здесь.
Джек едва удержался от оскорбительной реплики. Он знал, что обида только упрочит всегдашнюю молчаливость Ате.
— Я имею в виду… мне просто хотелось бы знать, есть ли поблизости какие-то поселения. Например, Монреаль.
Возможность сдаться на милость французов неожиданно показалась ему привлекательной. Причем весьма и весьма.
