Клан Пещерного Медведя - Ауэл Джин Мари Антинен (е книги TXT) 📗
Это был первый случай в Клане, когда кто-то чуть не утонул. Тем не менее, Иза знала свое дело. Не однажды люди находили вечное пристанище на холодном дне, но на этот раз море лишилось своей жертвы. Выплевывая изо рта воду, Оуна закашляла, веки ее вздрогнули.
– Детка моя! Детка моя! – запричитала Ага, кинувшись к дочери. Она подняла девочку и прижала к себе. – А я уж думала, она умерла. О моя доченька, моя единственная девочка!
Друк взял ребенка у нее из рук и понес к лагерю. Вопреки обычаям Ага шла с ним рядом, похлопывая и поглаживая едва не погибшую дочку.
Эйлу все провожали многозначительными взглядами. Еще ни разу не удавалось спасти человека, которого уносило течением. То, что Оуна осталась жива, было настоящим чудом. После этого случая никто уже не смел ухмыльнуться за спиной Эйлы, когда она предавалась своему странному занятию. «Ей везет, – говорили они. – И вообще она везучая. Разве не она нашла пещеру?»
Рыба билась в последних конвульсиях. После того как Клан бросился навстречу Эйле с Оуной, некоторые все же вспомнили об улове, большей частью еще находившемся в сетях, и, вернувшись в ручей, вытащили его на берег. Женщины принялись чистить рыбу.
– Икра! – выкрикнула Эбра, вспоров брюхо огромной белуге. Все бросились поглядеть на крупную рыбу.
– Смотрите! – Ворн ткнул пальцем в крошечные черные шарики.
Свежая икра была для всех лакомством. Обычно каждому доставалось по пригоршне черной икры с первого улова, так что удавалось наесться до отвала. Икру со следующего улова засаливали и заготавливали впрок, но со свежей она не шла ни в какое сравнение. Эбра остановила мальчика и обратилась к Эйле:
– Бери вначале ты.
Ощутив себя в центре внимания, Эйла смутилась и обвела всех взглядом.
– Да, Эйла, бери первой, – поддержали Эбру остальные.
Девочка посмотрела на Брана. Он кивнул. Она застенчиво приблизилась к рыбе, зачерпнула пригоршню черных икринок и, поднявшись, попробовала икру на вкус. По сигналу Эбры все радостно накинулись на рыбу. В этот день они пережили трагедию, но, поскольку все закончилось хорошо, у них было ощущение праздника.
Эйла медленно шла к укрытию. Она знала, что ей оказали честь. Смакуя сытную икру, девочка вкушала оказанную ей признательность. Это было незабываемое ощущение.
После того как рыбу вытащили на берег и оглушили, мужчины отошли в сторону, предоставив работу женщинам. Кроме острых ножей для потрошения и разделывания, женщины вооружились специальным инструментом для скобления чешуи. Это был нож, тупой с одной стороны, так что его легко можно было держать в руке, и с выемкой на конце, чтобы пальцем регулировать давление и не сдирать вместе с чешуей кожу.
Вместе с осетром в сети попались треска, пресноводный карп, несколько крупных форелей и даже немного раков. Улучив момент, на рыбьи потроха налетели птицы. Рыбу развесили сушить или коптиться над костром, заградив сетями. Таким образом, они тоже хорошо сохли и было видно, где требовалась починка. К тому же сети защищали трудно доставшийся улов от пернатых воришек.
К окончанию рыбной ловли все обычно были уже пресыщены вкусом и запахом рыбы, но в первый вечер с нетерпением ожидали совместного пиршества. В особенности любили свежую треску с ее нежным белым мясом, ее заворачивали в большие листья с травой и запекали на углях. Хотя никто и словом об этом не обмолвился, Эйла знала, что ужин был устроен в ее честь. Женщины предлагали ей лучшие куски, а Ага преподнесла изготовленное с особой любовью блюдо.
Солнце скрылось за горизонтом, и почти все разбрелись по своим местам. Иза разговаривала с Абой по одну сторону большого костра, а напротив них Ага и Эйла молча наблюдали, как играют Оуна с Убой. Груб, годовалый сын Аги, насытившись материнским молоком, мирно почивал у нее на руках.
– Эйла, – обратилась к ней женщина, – я хочу, чтобы ты знала. Я не всегда хорошо к тебе относилась.
– Ага, – перебила ее девочка, – ты всегда относилась ко мне как положено.
– Да, но это не одно и то же, – возразила Ага. – Я говорила с Друком. Он привязался к моей дочери, хотя она родилась не у его очага. Друк говорит, что теперь ты будешь носить с собой частицу души Оуны. Я в этом деле ничего не смыслю, но Друк говорит, когда один охотник спасает жизнь другому, то у него остается частица души спасенного человека. Они становятся друг другу как братья. Я рада, что у тебя будет частица души Оуны. Я рада, что она осталась жива и может разделить ее с тобой. Если мне когда-нибудь посчастливится иметь еще одну дочь, Друк обещал назвать ее Эйлой.
Эйла была ошеломлена признанием и не знала, что ответить.
– Ага, чересчур много чести для меня. К тому же Эйла – чужое имя, оно не из тех, что приняты в Клане.
– Теперь уже не чужое.
Ага поднялась и собралась идти к себе.
– Я пошла, – сказала она.
Вместо знака «до свидания» Ага сделала прощальный жест, который люди Клана применяли лишь в редких случаях. Как правило, они уходили не прощаясь. В Клане не принято было выражать благодарность, для этого даже не существовало жеста. Они испытывали ее и воспринимали обычно как выражение признательности человека более низкого положения к тому, кто стоял хотя бы на ступень выше. Люди помогали друг другу, потому что это был их образ жизни, их обязанность, это было необходимо для того, чтобы выжить, но они никогда не раздавали друг другу благодарности. Свою признательность они выражали в виде ценных даров или благосклонного отношения. Так, до самой смерти Оуна будет чувствовать себя в долгу перед Эйлой. Сначала Ага, а когда ее дочь вырастет, то она сама будет бережно хранить в себе частицу души Эйлы. Ага не просто отдавала дань, но таким образом говорила «спасибо». Вслед за своей дочерью встала и Аба.
– Иза всегда говорила, что ты везучая, – произнесла она, проходя мимо Эйлы. – Теперь и я в это верю.
Когда пожилая женщина удалилась, Эйла подошла к Изе и села рядом.
– Иза, Ага сказала, что я буду носить в себе частицу души Оуны, но ведь я только вытащила ее из воды, а дыхание вернула ты. Значит, ты также спасла ее, как и я. Разве ты не будешь носить частицу ее души? – спросила девочка. – Ты должна носить частицы множества спасенных тобой душ.
– А почему ты думаешь, что у меня их нет? Я потому и целительница, что ношу в себе частицы всех душ Клана – как мужчин, так и женщин. А через свой Клан и всего большого Клана. Целительница помогает людям прийти в этот мир и заботится о них на протяжении всей жизни. Когда женщину посвящают в магию растений, каждый отдает ей частицу своей души, не важно, спасала она его от смерти или нет. Когда же человек умирает и отправляется в мир духов, – продолжала Иза, – целительница теряет часть его души. Некоторые считают, что она после этого вынуждена усерднее трудиться, но большинство целительниц и без того стараются. Далеко не каждая женщина может стать целительницей, и не каждая дочь может наследовать ее положение в Клане. Для этого у женщины должно быть что-то такое внутри, из-за чего она хочет помогать людям. У тебя это есть, поэтому я стала тебя обучать своей магии. Впервые, я это поняла, когда ты вскоре после рождения Убы притащила в пещеру раненого кролика. Ты даже не задумывалась об опасности, когда бросилась спасать Оуну. Целительницы нашего рода имеют наивысшее положение в Клане. Ты тоже будешь принадлежать к нашей ветви, Эйла.
– Но ведь я тебе не родная дочь, Иза. Ты единственная мать, которую я помню, но рождена я не тобой. Разве могу я продолжить вашу ветвь? У меня нет вашей памяти. Я даже толком не понимаю, что это такое.
– Наша ветвь имеет наивысшее положение в Клане, потому что мы всегда были лучшими. Моя мать, ее мать и все мои прародительницы, насколько я помню, слыли лучшими целительницами. Каждая из них передавала своей последовательнице опыт и знания. Ты тоже наша, Эйла, и я обучила тебя. Ты будешь владеть моими знаниями. Возможно, не всеми – я сама не подозреваю, сколько всего знаю, – но тебе их будет достаточно, потому что у тебя есть кое-что еще. У тебя есть дар, Эйла. Мне думается, ты тоже из рода целительниц. И когда-нибудь станешь лучшей в нашем деле.
