Агасфер. Том 3 - Сю Эжен Мари Жозеф (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
С невыразимым нетерпением ждала Адриенна объяснения. Ее лицо оживилось, щеки зарумянились, грустные черные глаза загорелись нежным и радостным огнем. В разговоре, каким угрожала ей Пышная Роза, в разговоре, который Адриенна несколько минут ранее отвергла бы с высоты своего гордого и законного возмущения, она надеялась теперь найти ключ к тайне, понять которую ей было так необходимо.
Пышная Роза, нежно поцеловав еще раз Горбунью, встала и, обратясь к Адриенне, развязно окинула ее взглядом и сказала вызывающим тоном:
— Что же, приступим, мадам. — Это слово было произнесено все с тою же интонацией. — Нам есть о чем потолковать.
— К вашим услугам, мадемуазель, — просто и кротко отвечала Адриенна.
При виде задорной и победоносной мимики Пышной Розы, услыхав ее вызов Адриенне, достойный Агриколь, беседовавший с Горбуньей, стал прислушиваться и, вытаращив глаза, на минуту растерялся от дерзости гризетки. Затем, опомнившись, он потянул ее за рукав и шепнул:
— Да вы, верно, помешались? Знаете ли вы, с кем говорите?
— Ну и что же?.. Разве одна хорошенькая женщина не стоит другой?.. Я говорю это, чтобы мадам слышала… Надеюсь, меня не съедят? — громко и бойко отвечала Роза. — Мне надо с ней переговорить… и я знаю, что ей известно, о чем… А если не известно… так дело недолгое… я объясню, в чем штука!..
Адриенна, опасаясь какой-нибудь нелепой выходки по адресу Джальмы в присутствии Агриколя, сделала ему знак и отвечала гризетке:
— Я готова вас выслушать, мадемуазель… но не здесь… вы понимаете, почему…
— Верно, мадам… Ключ со мною… и если вы желаете… так идем ко мне…
Это ко «мне» было сказано с торжествующим видом.
— Пойдемте к вам, мадемуазель, если вам угодно оказать честь принять меня у себя… — отвечала мадемуазель де Кардовилль своим нежным голосом и слегка поклонившись с такой утонченной вежливостью, что Роза при всем своем задоре растерялась.
— Как, — заметил Агриколь, — вы так добры, что хотите…
— Господин Агриколь, — прервала его мадемуазель де Кардовилль, — прошу вас остаться с моей бедной подругой… Я скоро вернусь.
Затем, подойдя к Горбунье, разделявшей удивление Агриколя, она сказала:
— Извините, если я вас оставлю на несколько минут… Соберитесь пока немного с силами… и я вернусь, чтобы увезти вас к нам домой, дорогая и добрая сестра…
И, повернувшись к Пышной Розе, окончательно изумленной тем, что эта красивая дама называет Горбунью сестрой, она прибавила:
— Если вам будет угодно… мы можем идти…
— Извините, мадам, что я пойду вперед показывать дорогу, но лестницы в этой трущобе сделаны так, что шею можно свернуть, — ответила гризетка, подбирая губы и прижимая локти к талии. Она хотела этим засвидетельствовать, что прекрасные манеры и изящные выражения известны также и ей.
Обе соперницы вышли из мансарды, оставив Агриколя и Горбунью вдвоем.
К счастью, окровавленные останки Королевы Вакханок были уже отнесены в подвальную лавочку матушки Арсены, и любопытные, привлеченные, как всегда, несчастным случаем, толпились на улице; молодым девушкам на дворе не попалось никого, и Роза по-прежнему оставалась в неведении о трагической кончине своей прежней подруги, Сефизы.
Через несколько минут Гризетка и мадемуазель де Кардовилль очутились в квартире Филемона. Это оригинальное жилище пребывало все в том же живописном беспорядке, в каком Пышная Роза его оставила, уйдя с Нини Мельницей, чтобы сделаться героиней таинственного приключения.
Адриенна, не имевшая, конечно, ни малейшего понятия об эксцентричных нравах студентов и студенток, несмотря на озабоченность, с удивлением разглядывала хаос, состоявший из вещей самых разношерстных: маскарадных костюмов; черепов с трубками в зубах; сапог, заблудившихся в книжном шкафу; чудовищных размеров кубков; женских платьев; обкуренных трубок… и т.д. За удивлением последовало невольное отвращение; девушка чувствовала себя неуютно в этом убежище, не столько бедном, сколько безалаберном, — в то время как нищенская мансарда Горбуньи не внушала ей никакого отвращения.
Пышная Роза, несмотря на свою развязность, испытывала немалое волнение, очутившись наедине с мадемуазель де Кардовилль. Редкая красота молодой патрицианки, ее величественный вид, исключительное изящество манер, полное достоинства и в то же время приветливое обращение, с каким она отвечала на дерзкий вызов гризетки, — все это производило внушительное впечатление на Розу. А так как она была добрая девушка, ее очень тронуло то, что мадемуазель де Кардовилль назвала Горбунью своей сестрой, своей подругой. Роза ничего не знала об Адриенне: ей было известно только, что это знатная и богатая особа, и гризетке становилось неловко за слишком вольное обращение с ней. Но хотя враждебные намерения против мадемуазель де Кардовилль значительно смягчились, самолюбие не позволяло ей выказать произведенного на нее впечатления; поэтому она постаралась возвратить себе уверенность и, заперев дверь на замок, сказала:
— Окажите мне честь, присядьте, мадам.
Все это, чтобы показать, что и она может изящно выражаться.
Адриенна машинально взялась за стул, но Роза, с гостеприимством, достойным античных времен, когда даже врага считали священным гостем, с живостью воскликнула:
— Не берите этот стул! У него не хватает ножки!
Адриенна взялась за спинку другого стула.
— И этот не берите — у него спинка не держится.
И действительно, спинка, изображавшая лиру, осталась в руках мадемуазель де Кардовилль, которая, тихонько положив ее на стул, заметила:
— Я думаю, мы можем поговорить и стоя?
— Как угодно, мадам! — ответила Роза, стараясь сохранить вызывающий тон, чтобы не дать заметить своего смущения.
Так начался разговор между мадемуазель де Кардовилль и гризеткой.
24. РАЗГОВОР
После нескольких минут колебания Пышная Роза сказала Адриенне, сердце которой усиленно билось:
— Я сейчас выскажу вам все, что у меня на душе… Я не стала бы вас искать, но раз мне удалось с вами встретиться, понятно, что я хочу воспользоваться этим обстоятельством.
— Но позвольте, — мягко возразила Адриенна, — кажется, я могу по крайней мере спросить, в чем может заключаться наш разговор?
— Да, мадам, — сказала Роза с напускной храбростью, — во-первых, нечего воображать, что я очень несчастна и хочу устроить сцену ревности или плакать и кричать, что меня покинули… И не ожидайте этого… не воображайте… Я очень довольна своим волшебным принцем (я дала ему это прозвище) — он сделал меня очень счастливой, и если я от него ушла, то против его желания, а потому, что так захотела…
Говоря это, Пышная Роза, у которой на сердце, несмотря на развязный вид, было очень тяжело, не могла удержаться от вздоха.
— Да, мадам, — продолжала она. — Я ушла, потому что сама захотела, а он от меня был без ума; если бы я пожелала, он даже женился бы на мне… да, женился!.. Очень жаль, если это вам неприятно… Впрочем, я говорю, что мне жаль, если это вам неприятно… а это не то… я именно и хотела причинить вам эту неприятность!.. Да… это так… Только вот сейчас, когда я увидела, как вы добры к бедной Горбунье… я хоть и знаю, что права… а все-таки что-то такое почувствовала… Ясно, впрочем, только одно: я вас ненавижу… да, вы это заслужили! — прибавила Роза, топнув ногой.
Из всего этого для человека менее проницательного, чем Адриенна, и менее заинтересованного в открытии истины, было бы ясно, что и победоносный вид Пышной Розы, и ее хвастовство относительно некоего лица, которое было без ума от нее и хотело жениться на ней, доказывали, что она в действительности испытывала сильное разочарование, что она лгала, что ее не любили и что сильная досада заставляла ее желать встречи с мадемуазель де Кардовилль, чтобы в отместку, вульгарно выражаясь, устроить ей сцену, так как сейчас будет ясно, почему она видела в Адриенне счастливую соперницу. Но добрая натура Пышной Розы взяла верх; она не знала, как продолжать эту сцену: Адриенна, по тем соображениям, которые мы уже отметили, нравилась ей все больше и больше.
