Дон Карлос. Том 1 - Борн Георг Фюльборн (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Поверьте, что они и без меня убили бы друг друга, каменщик уже хрипел, когда я пришел.
— Весьма возможно, что судьи согласятся оставить вас здесь под моим надзором, впрочем, обещать вам это наверняка я не могу!
— Благодарю вас, мастер, я буду служить вам верой и правдой, вы увидите, что прегонеро будет слушаться вас, как ребенок, только вас одного и никого более.
— Дожидайтесь здесь, на дворе, моего возвращения, я должен отправиться на площадь Кабада с моими работниками и пробуду там несколько часов. Как ваше имя?
— Меня зовут Оттоном Ромеро, мастер! Наконец-то и я стану человеком, пригодным на что-нибудь; все ведь зависит от того, на подходящем ли мы находимся месте или нет! Без вас я должен был погибнуть, мастер, потому что припадки, повторяясь, с каждым разом становятся все сильнее и сильнее, превращаются в постоянную болезнь, от которой нет уже возможности избавиться! Благодарю, благодарю вас, что вы оставляете меня у себя.
— Я вам еще ничего не обещал, вопрос этот решится только после моего возвращения домой.
— Вы не обещаете, вы делаете лучше — хотите выручить меня, помочь мне… впрочем, делайте, как хотите, мастер.
Тобаль Царцароза, на которого прегонеро произвел сильное, необыкновенное впечатление, задумчиво вошел в дом и, взяв плащ и шляпу, загасив свечи, снова вышел к прегонеро.
— Оставайтесь здесь, на дворе, — сказал он ему своим строгим, холодным тоном, — через час я вернусь.
Прегонеро остался около дома, а палач отправился к работникам, стоявшим вокруг нагруженной балками и веревками телеги, которую они успели уже подвезти к воротам. В телегу впрягли двух ослов, и вся компания выехала со двора.
Один из работников запер ворота и отправился вслед за остальными. Сильные животные медленно, с трудом тащили воз, вязнувший по ступицы в песке. Вся эта процессия отправлялась на площадь Кабада, чтобы поставить виселицу, на которой должен был быть повешен убийца и поджигатель Алано Тицон.
Прегонеро, оставшись один посреди темного, огромного двора, осмотрелся кругом, потом задумался.
— Понял ли он меня? — проговорил он тихо, сквозь зубы. — Одно из двух, или я должен ему служить, полностью подчиниться его воле, или должен освободиться от страха, который он мне внушает, то есть освободиться от него самого! Было бы лучше для нас обоих, если б он выбрал первое. Пока я не знал его, чувство страха, боязни, это невыносимое, ужасное чувство было неведомо мне; оно так мучительно, что жить с ним невозможно и нужно избавиться от него во что бы то ни стало!
— Итак, я работник палача! — прошептал он спустя некоторое время, расхаживая по двору. — Оставаться и дальше в ночлежке — дело неподходящее. Ее, конечно, и без моей проделки закрыли бы. Работник, помощник палача! Это нравится мне. А если он не возьмет меня? Ах, это было бы ужасно! Меня бы постоянно тянуло и тянуло сюда, как нынче тянуло и влекло. Он первый осилил и укротил меня, первый связал меня, вот почему я чувствую такую тягу к нему и одновременно — страх! Гм, прегонеро, подумай хорошенько, ведь скорее ты боишься себя самого, а не Царцарозу?
В этот самый момент разговор его с самим собой был прерван внезапно раздавшимся стуком в ворота.
Прегонеро был один во дворе и не знал, что ему делать, отворить или нет? Откликнуться или молчать? «Ведь ты — работник палача, — сказал он сам себе, — твое, стало быть, дело узнать, кто там. Пожалуй, еще кто-нибудь из них воротился с дороги, забыв захватить что-нибудь нужное для виселицы».
Стук усилился.
— Имейте же терпение, не ломитесь так! — воскликнул прегонеро. — Иду ведь уже!
Он приблизился к воротам.
— Кто там? — спросил он, не решаясь еще отворить их.
— Отворяйте, что ли! — закричал голос снаружи. — Дома ли Царцароза?
— Нет, сеньор, вы найдете его на площади Кабада, у виселицы, — ответил прегонеро.
— Благодарю вас, я не охотник до подобных вещей. Но, скажите, пожалуйста, не вы ли прегонеро?
Этот вопрос так смутил нового работника палача, что он изменился в лице, глаза почти выкатились из орбит, ноздри широко раздулись. «Что за чудо, — подумал он, — верно, сыщик. Уж не сам ли Царцароза прислал его сюда? Ведь, кроме него, никто не знает, что я здесь. Скверная шутка!»
— Отворите, прегонеро, — продолжал посетитель, — не опасайтесь, я один-одинехонек и зла вам никакого не сделаю, я не сыщик, бояться меня вам нечего! — последние слова он произнес со смехом.
— Кто же вы? — спросил прегонеро.
— Имени моего вы не знаете, стало быть, если я вам и скажу его, это ничего не даст. Могу вас только уверить в одном, что я ваш друг!
— Мой друг? Очень любопытно было бы мне узнать вас! Но я уверен, что вы совсем незнакомый мне человек!
— Я вам принес доказательство того, что я ваш друг, а чтоб вы не сомневались, что я вас знаю, могу сказать, что в ночлежке герцогини была пролита человеческая кровь.
— Как, вы знаете это!
— Стало быть, знаю, если говорю. Откройте же ворота, прегонеро. Клянусь святым Франциско, что я не сыщик, не полицейский и пришел вовсе не за тем, чтобы арестовать вас.
— Вы напрасно думаете, сеньор, что я боюсь вас или кого бы то ни было. Я никого на свете не боюсь, кроме одного человека, — ответил прегонеро, отворяя ворота.
Доррегарай, плотно закутанный в плащ и в надвинутой на глаза шляпе, вошел на двор.
— Заприте ворота и идите за мной. Мне нужно с вами поговорить, а чтоб нам никто не помешал, посмотрите, все ли ходы заперты.
Прегонеро исполнил приказание незнакомца и последовал за ним, внимательно его рассматривая, наконец покачал головой, очевидно, удивляясь, что этот человек, которого он никогда прежде не видел, как он вполне теперь убедился, знал, однако, не только его самого, но и то, что случилось прошлой ночью в ночлежке.
— То, о чем я хочу говорить с вами и что привело меня сюда, гораздо важнее для вас, чем для меня, — сказал Доррегарай дружеским, доверительным тоном. — Из моих слов вы поймете сами, что я истинный друг ваш, хотя пока и не верите этому.
— Слова о дружбе делают меня недоверчивым, сеньор!
— Вы правы в этом отношении. Но нет правил без исключений. Если уж вы не верите, что я просто хочу оказать вам дружескую услугу, то должны поверить, если я скажу, что хочу оказать вам ее для собственной выгоды.
— Во всяком случае, скажите, что вас привело сюда, тогда я вам отвечу, верю ли я в вашу дружбу!
— Вы здесь не в безопасности, прегонеро!
— Вы думаете, что палач меня выдаст?
— Не сегодня, так как теперь у него много дела, но завтра — да, даю вам слово!
— Вы говорите, как будто знаете наверняка, что так оно и будет.
— Верьте моему слову! Если вы усомнитесь в моем предсказании, вы погибли, — продолжал горячо Доррегарай. — Говорю вам, берегитесь! Почему вы пришли сюда? Потому что вас тянуло, влекло сюда, потому что вы удивляетесь силе, мужеству и отваге палача, потому что вам нравится его ремесло! Главная же причина вашего неодолимого влечения к нему заключается в том, что он победил, взнуздал вас вчера.
— Может быть, вы отчасти правы, сеньор!
— Я вам больше скажу, прегонеро, вы хотите служить у него, служить ему, не так ли? Вы предложили ему быть его рабом?
— Откуда вы все это знаете?
— Как видите, знаю, и скоро убедитесь, надеюсь, что я желаю вам добра! Вы не только уважаете Тобаля, но боитесь его.
— Кто вам сказал это, сеньор? — воскликнул запальчиво прегонеро. — Я не боюсь никого на свете!
— Я лучше вас знаю, друг мой, что вы боитесь палача, потому что он дал вам почувствовать свою силу — и физическую, и силу воли, и ума! Вас влекло сюда еще одно обстоятельство: мысль, что здесь вы можете безнаказанно проливать кровь; и сознайтесь, что эта мысль доставляет вам величайшее наслаждение! Слушайте дальше. Вы хотите сделаться рабом, работником палача, хотите видеть, как он исполняет свое дело, хотите стоять возле него, когда он поднимет свой острый, сверкающий топор и потом ловко отсечет им голову от туловища осужденного, хотите упиваться зрелищем потоков крови, текущей с подмостков!
