Пустой Трон (ЛП) - Корнуэлл Бернард (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
- Да, господин.
- Так куда направился его флот?
- Они сказали, что на север, господин, - неуверенно протянул Берг, хотя и пытался помочь. - Сказали, что все мы поплывем на север.
Сигтрюгра послали найти место, куда войско его отца могло спокойно отступить в случае, если их ирландские враги станут слишком сильны. Ему приглянулось поселение Рёгнвальда, и он подумывал о том, чтобы, используя своё войско, образовать из него королевство побольше, но он также разведал местность на севере, а затем неожиданно вернулся и убедил Рёгнвальда оставить Абергвон и помочь ему завоевать другое место. Другое место к северу. Лучшее место, приз побогаче.
Честер.
Позже мы выяснили, что слово на валлийском наречии, обозначающее священника, не имело ничего общего с "проповедником".
- Мы можем сказать евангелист, - сообщил мне отец Анвин, - но точно не проповедник. Это ваш варварский язык.
Я смотрел на лодку и размышлял об Эрдвульфе, пока его сестра сделала перевязку из меда и паутины, наложив на вскрытую ею рану.
И боли не было.
На следующий день я мог наклоняться, замахиваться мечом, поворачиваться, даже управлять рулевым веслом и не чувствовать боли. Я двигался медленно, осторожно, всегда ожидая возвращения приступов боли, но она исчезла.
- Это было зло, заключенное в твоем теле, - пояснила Эдит.
- Злой дух, - поправил Финан.
- А меч был заколдован, - добавила Эдит.
- Она отлично справилась, господин, - честно признался Финан, вызвав комплиментом улыбку Эдит.
- Но если меч был заговорен, - нахмурился я, - то почему же он просто не усилил зло, когда ты пронзила меня?
- Я пронзила не тебя, господин, - произнесла она, - я пронзила злого духа.
Мы опять находились на борту Троицы. Ситрик привел ее к драконовой пасти, а Хайвел прислал людей ее встретить. Гербрухт отправился с ними и передал Ситрику мой приказ остаться на ночь, пока Хайвел потчевал нас, использовав припасы, захваченные на кораблях Рёгнвальда, но трапеза была далека от праздничной. Картины зверски замученных тел витали над поселением, как запах гари.
Хайвел был настроен поговорить и много спрашивал об Этельфлед. Соответствовала ли истине ее репутация доброй христианки?
- Зависит от того, какого христианина ты спросишь об этом, - ответил я. - Многие зовут ее грешницей.
- Все мы грешники, - произнес Хайвел.
- Но она справедливая женщина.
Он хотел знать ее мнение о валлийцах.
- Если оставите ее в покое, - ответил я, - она оставит в покое вас.
- Потому что она ненавидит датчан сильнее?
- Она ненавидит язычников.
- За исключением одного, насколько я слышал, - сухо заметил он. Я проигнорировал это замечание. Он улыбнулся, на мгновение заслушавшись игрой арфиста, а затем спросил: - А Этельстан?
- А что насчет него, господин?
- Ты хочешь, чтобы он стал королем, а лорд Этельхельм - нет.
- Он мальчишка, - небрежно отмахнулся я.
- Но которого ты счел достойным стать королем. Почему?
- Он славный и сильный парень, - сказал я, - и он мне нравится. И он законный наследник.
- Да?
- Священник, венчавший его родителей, состоит у меня на службе.
- Какая досада для лорда Этельхельма, - довольно произнес Хайвел. - А как насчет отца мальчишки? Тебе он тоже нравится?
- Вполне.
- Но в Уэссексе правит Этельхельм, так что всё будет так, как он того пожелает.
- У тебя, должно быть, хорошие соглядатаи при западно-саксонском дворе, господин, - удивился я.
Хайвела это рассмешило.
- Я не нуждаюсь в лазутчиках. Ты забываешь о церкви, лорд Утред. Церковники бесконечно строчат письма. Они обмениваются друг с другом новостями, огромным количеством информации. И сплетнями тоже.
- Тогда ты знаешь, чего желает Этельфлед, - заметил я, вернув разговор к Этельфлед. - Она не обратит внимания на Этельхельма и его честолюбивые намерения, ее заботит лишь то, как выгнать датчан из Мерсии. А покончив с этим, изгнать их и из Нортумбрии.
- Ах, - произнес король, - она желает создать Инглаланд!
Мы трапезничали на открытом воздухе, под подернутыми дымкой звездами.
- Инглаланд, - повторил Хайвел, смакуя незнакомое ему название и наблюдая за пламенем одного из больших костров, вокруг которого мы сидели. Пел бард, и король на время прислушался к словам, а потом вновь заговорил. Говорил он тихим, печальным голосом, глядя на горевшее пламя.
- Я слышал название Инглаланд, - сказал он, - но мы зовем его Ллогр. Потерянные земли. Когда-то это была наша земля. Эти холмы и долины, эти реки и пастбища были нашими и носили наши названия, названия передавали историю нашего народа. У каждого холма есть свой рассказ, у каждой долины своя история. Римляне пришли и ушли, но имена остались, а затем пришли вы, саксы, и названия рассеялись, как этот дым. А вместе с именами ушли и истории, теперь остались лишь ваши названия. Саксонские названия. Прислушайся к нему! - он указал на барда, певшего свою песнь, подыгрывая себе на небольшой арфе. - Он поет песнь о Кадви, о том, как он сокрушал наших врагов.
- Наших врагов? - спросил я.
- О том, как мы сокрушали вас, саксов, - признался Хайвел и рассмеялся. - Я велел ему не петь о мертвых саксах, но похоже, что даже король не может указывать поэтам.
- Мы тоже поем песни, - сказал я.
- И в ваших песнях, - отозвался король, - будет говориться об Инглаланде и о поверженных датчанах, ну а что ожидает нас в будущем, друг мой?
- В будущем, господин?
- Когда у вас будет ваш Инглаланд? Когда язычники уйдут? Когда Христос будет править всей Британией с юга до севера? Что тогда?
Я пожал плечами.
- Сомневаюсь, что доживу до тех дней.
- Довольствуются ли саксы своим Инглаландом? - спросил он и покачал головой. - Они захотят эти холмы, эти долины.
- Возможно.
- Значит, мы должны быть сильными. Скажи своей Этельфлед, что я не буду с ней сражаться. Не сомневаюсь, что кое-кто из моих подданных будет воровать ваш скот, но молодым людям не пристало сидеть сложа руки. И передай ей, что у меня есть такая же мечта, как у ее отца. Мечта о единой стране.
Я был удивлен, хотя почему? Он был умным человеком, не уступавшим в сообразительности Альфреду, и знал, что слабость влечет за собой войны. Как и Альфред, мечтавший объединить саксонские королевства в единое государство, Хайвел мечтал объединить валлийские. Он правил южной частью Уэльса, но к северу находилась мозаика крошечных стран, а маленькие страны всегда слабы.
- Так что, - продолжил он, - твоя Этельфлед услышит о войне в нашей стране, но убеди ее, что это не ее дело. Это наше дело. Оставьте нас в покое, и мы не тронем вас.
- До того времени, пока тебе не придется, господин, - заметил я.
И опять он улыбнулся.
- До того времени, пока не придется? Да, наступит день, когда нам придется сразиться, но сперва создайте свой Инглаланд, а мы создадим свой Кемри. И нас давно уже не будет в живых, друг мой, когда столкнутся эти стены из щитов.
- Кемри? - повторил я, запнувшись на незнакомом слове.
- Вы зовете его Уэльсом.
А теперь мы покинули Кемри, нас подгонял юго-западный ветер, море бурлило под кормой Троицы, и позади нас простирались белые, покрывшиеся рябью волны. Мне понравился Хайвел. Я знал его недолго и встречался с ним лишь пару раз, и всё же из всех королей, виденных мною за долгую жизнь, больше всего меня впечатлили Хайвел и Альфред. Хайвел до сих пор жив и правит на большей части Уэльса, с каждым годом становясь сильнее. Однажды, я в этом уверен, воины Кемри придут, чтобы вернуть те истории, что мы, саксы, у них украли. Или мы отправимся, чтобы уничтожить их. Однажды. Но не сейчас.
Мы поплыли на север, спасать королевство Этельфлед.
Я мог и ошибаться. Возможно, Сигтрюгр искал новые земли в Шотландии или на суровом побережье Кумбраланда, или, может быть, в Гвинеде - самом северном из валлийских королевств, но я почему-то сомневался в этом.
