Индийский мечтатель - Штейнберг Евгений Львович (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗
— Это ваша, а не моя обязанность, капитан, найти виновника. К сожалению, вы оказались не в состоянии с нею справиться, — холодно сказал судья.
Перейдя к следующему пункту, Джон Хайд спросил у Лебедева и Сону, что они знают о подстрекательстве крестьян к бунту.
— Это обвинение нелепо, — ответил Лебедев спокойно. — Никогда ничего подобного не было.
Судья приказал ввести новых свидетелей. Это были Джозеф Джекобс и слуга Чанд. Сону впился в Чанда горящим взглядом. Значит, этот змееныш обманул его! Но Чанд спокойно и даже весело посмотрел в глаза Сону… Казаться веселым ему было вовсе не легко. Со вчерашнего дня он томился взаперти в отдельной камере, откуда его вывели только теперь. Чанд ужасно страдал от голода! За все время ему дали только две миски жиденькой похлебки, а ведь он привык к обильной пище… Чанд не понимал, зачем его сюда привели, ничего не знал он и о смерти своего хозяина. Однако, когда увидел Джекобса, а затем Суон-сахиба и Сону под охраной двух сипаев, Чанд быстро смекнул, в чем дело.
Судья задал несколько вопросов Джекобсу. Тот ответил, что подсудимого Лебедева всегда считал человеком подозрительным, прибывшим сюда с недобрыми намерениями.
— Какими именно? — поинтересовался Хайд.
Джекобс пожал плечами:
— Все эти иностранцы только и думают, как бы насолить честным англичанам. А этот еще зловреднее других. По профессии музыкант, а занимается чорт знает чем…
— Что же вам известно о предосудительных занятиях подсудимого?
— Несколько лет назад он ездил в Майсур и там помогал злодею Типу в его кознях против англичан. Он составил для султана письмо французскому правительству, помогал Типу снарядить тайное посольство в Париж…
Со скамьи подсудимых послышался смех.
— Ваша честь, — вскипел капитан Ллойд, — подсудимый позволяет себе издеваться над судом!
— Что привело вас в столь веселое настроение, мистер Лебедев? — спросил Хайд.
— Прошу извинения, сэр! Мне трудно было сдержать смех, когда я услышал этот вздор… В Майсур я отправился со своим оркестром из Мадраса. Типу-султан вначале счел меня английским шпионом, но потом, поняв свою ошибку, отнесся ко мне весьма гостеприимно. Он действительно хотел просить у меня какой-то помощи и осведомлялся, знаю ли я французский язык, но когда я отклонил предложение перейти к нему на службу, он не пожелал даже объяснить, в чем должна была заключаться просьба.
— Мистер Джекобс, вы лично тоже были в Майсуре? — спросил судья.
— Нет… — смешался Джекобс. — Слава богу, не пришлось! Об этом мне рассказал Джеральд Фаррингтон, бывший управляющий Поля Бенфильда, у которого Лебедев состоял на службе.
— В деле имеются письменные показания этого Фаррингтона, — сказал судья, — но они тоже основаны на чужих словах. Он слышал от Бенфильда, а Бенфильд получил сведения из неизвестного источника… Да и сам этот Бенфильд не является особой, заслуживающей безусловного доверия. Такие показания, капитан Ллойд, я не могу принять в качестве доказательства вины подсудимого!
Джекобс продолжал рассказывать о том, как Деффи скрывался в доме Лебедева и в усадьбе братьев Дас. Оба они систематически побуждали тамошних крестьян к восстанию. Однако мистер Джи-Джи был вынужден признать, что и эти сведения он также получил из вторых рук, указав при этом на Чанда.
Тогда судья обратился к мальчику.
— О сахиб! — воскликнул Чанд, прикидываясь испуганным. — Что вы хотите сделать со мной?.. Клянусь, я ни в чем не виноват!
— Тебе ничего не угрожает, если будешь говорить только правду. Ничего, кроме правды!
— Хорошо, сахиб! — пролепетал Чанд, лязгая зубами от страха.
Сону смотрел на приятеля недоумевая. Он хорошо знал его слабости: Чанд обжора, гуляка, болтун, но только не трус… Нет, трусом он не был! Чем же объяснить его испуг?
Между тем Чанд продолжал говорить с жаром:
— Сону мой приятель! Хозяина его, Суон-сахиба, я мало знаю. Но вот этого сахиба… — он указал на Джекобса, — знаю очень хорошо. Это очень добрый сахиб, он всегда угощает меня сладостями, позволяет входить в свой замечательный сад без платы, хотя другим индийцам вход туда запрещен… Часто он давал мне деньги, чтобы я купил хорошей еды… И потому, когда он приказал мне говорить вам то, чему он меня научил, я охотно согласился…
Сону едва сдерживал улыбку: он все понял. Молодец Чанд!
— Погоди, — прервал судья, — чему же научил тебя мистер Джекобс?
— Чтобы я сказал, что Суон-сахиб и его гость уговаривали райотов бунтовать… Что другой белый сахиб воевал против инглисов в Чандернагоре и его ранили там в ногу… И много другого! Я обещал все это исполнить, но, придя в суд, очень испугался — как бы за ложь меня не отправили в тюрьму… И я решил говорить только правду… ничего, кроме правды, как вы велели, судья-сахиб!
— Он врет, черномазый негодяй! — заорал Джекобс. — Заткните ему рот, сэр!
— Не повышайте голоса, Джекобс! Вы находитесь в суде. Не то я вас оштрафую!.. Значит, все это неправда?
— Да, сахиб, ничего подобного я ему никогда не говорил!.. Простите меня, сахиб! Я ведь не солгал! Я вовремя опомнился, сахиб!
Джон Хайд прекратил допрос. Заседание было прервано.
Через некоторое время судья вышел и объявил, что за отсутствием доказательств, подтверждающих обвинение Лебедева и его слуги Сону в преступной деятельности, он считает обоих подсудимых невиновными. Однако установлено, что Герасим Лебедев сознательно ввел судью в заблуждение насчет личности Патрика Деффи, и хотя это не может быть определено как лжесвидетельство, тем не менее заслуживает наказания — штрафа от 50 до 500 рупий, а потому он, судья Джон Хайд, постановил: подвергнуть Герасима Лебедева, эсквайра, штрафу в размере 100 рупий, принимая во внимание, что, будучи иностранцем, он мог плохо знать английские порядки…
Затем судья приказал судебному приставу освободить обоих подсудимых из-под стражи.
«Добрая, благородная душа! — подумал Герасим Степанович. — Ведь он отлично понимает, что я действительно помог Патрику, и все-таки вынес мягкое решение, не боясь навлечь на себя неудовольствие здешних правителей…»
Он поклонился судье и вышел из зала.
— Ты делаешь успехи, малютка! — покровительственно сказал Сону своему приятелю. — Кажется, занимаясь твоим обучением, я не напрасно тратил время… и силы!
Они шли по улицам, дружески беседуя. Все миновало, как дурной сон! Было от чего прийти в хорошее настроение.
Когда они проходили по набережной, Герасим Степанович вдруг остановился:
— Что это? Должно быть, пожар недалеко!
Остро пахло гарью; снизу тянулись полосы серого едкого дыма. На берегу реки было видно плотное кольцо людей, а в середине — языки пламени и клубы дыма…
— Это погребальный костер, — сказал Чанд.
Молодой англичанин, шедший навстречу, любезно объяснил:
— Там сжигают какого-то старика вместе с его женой. Ничего интересного, только дым и зловоние! Так что ходить не советую.
Лебедев поморщился, словно от физической боли:
— Сатти! Отвратительно и ужасно!.. Недаром наш благородный Голукнат так пламенно борется против этого позорного обычая…
И он ускорил шаги, чтобы уйти прочь от чудовищного зрелища.
XIII
Ветряные мельницы
Десять дней Лебедев находился между жизнью и смертью. Ни английский врач, ни местный ваид не могли одолеть болезни. Сону вместе с Чандом, который переселился сюда после гибели своих хозяев, заботливо ухаживал за больным. Но и они уже отчаялись. Нервное потрясение, которое он испытал, узнав о страшной гибели Голукната и Радхи, было настолько острым, что, видимо, организм не мог его вынести. Припадки горячечного бреда чередовались с тупым беспамятством, когда, казалось, все жизненные силы покидали больного.
И вдруг, неожиданно для окружающих, на одиннадцатый день Герасим Степанович пришел в себя. Просветление было коротким, скоро он опять впал в глубокий сон; потом снова пришел в себя и опять уснул.
