Пояс Ипполиты - Крупняков Аркадий Степанович (читать книги бесплатно TXT) 📗

- Я слышал об этом.

- Зачем же погнался за мной?

- Я уже сказал - ты судьба. А она знает, куда и кого посылать.

- Я повторяю - я амазонка, и к тому же, храмовая. Ойропата, как зовут нас скифы. Мы убиваем мужчин.

- Да, знаю. У меня жена была ойропата. Ее звали Лебея.

- Дочь полемархи Беаты?

- Ну да.

- Расскажи, - Мелета привстала, оперлась на локоть.

- Она стала женой по принуждению. Она не любила меня.

- Да, скифы всегда берут женщину силой.

- Много ты знаешь о скифах... Скифы никогда не насилуют женщин. У нас так заведено: если скиф встречает одинокую женщину, допустим, в степи, та сразу падает на спину, показывая, чтоб мужчина овладел ею. А если не сделает этого, скиф проедет мимо.

- А как же Лебея? Она тоже - на спину...

- Лебея воровала лошадей моего отца. И должна была умереть. Я назвал ее женой и спас ей жизнь. Долго рассказывать.

- Где она сейчас?

- Исчезла. Где ее найдешь...

- А ты искал? Нет, не искал. Ты сразу срезал свои усы и стал холостым?

- Я повторяю - скиф никогда не берет женщину силой. Ты вот сейчас вся в моей власти, но я же...

- Но я тоже лежу на спине.

- Тебя уронил конь.

- Как же нам быть? Ты говоришь - судьба, а сам... Значит, я не нравлюсь тебе?

- Пустые дела. Ты все равно храмовая.

Они замолчали. Мелета поймала себя на чувстве — ей хотелось, чтобы этот красавец скиф овладел ею. Она, может быть, и выехала в степь, втайне надеясь на такой случай. Она не девочка, у нее был муж, был ребенок. Она хотела откровенно все это высказать скифу, но он упредил ее.

- Мы много говорим, Мелета. А тебя уже ищут, слышу топот коней.

- Как быть с судьбой?

- Судьба всесильна,- Агаэт встал, бросил поводья на шею своего коня.- Я верю - когда-нибудь ты уйдешь из храма и найдешь меня. Я не буду отращивать усы, я буду ждать тебя.

- Поцелуй меня на прощание.

- Скифы не целуют женщин! — Агаэт вскочил на коня.

- Куда мы теперь? - спросила Агнесса, спускаясь по ступеням храма. Она ждала вялого ответа, но Атосса убрала руку с плеча дочери, на которое опиралась, выпрямилась:

- На триеру далеко, да там и делать нам нечего.. Пойдем в таверну, в твою комнату. Там дождемся Перисада.

Пока Атосса поднималась на второй этаж, Агнесса спустилась в подвал, купила кувшин вина. Поставила на стол.

- Что-нибудь пожевать бы,- сказала мать.- Я у Годейры почти ничего не ела.

- У этого усатого таракана полно еды. Я принесу.

Расставив перед матерью тарелки с едой, спросила:

- Почему не ела у царицы?

- Я все глядела на тебя и на Аргоса. Я не верю, что он любит Фериду. Если бы ты обуздала его. От храма ты все равно отказалась.

- Фи! Он старый, этот морской краб.

- Но с Перисадом ты...

- Неужели ты смирилась, мама. Не о том говоришь. Нам надо подумать.

- Думать нам поздно. Я сейчас никто, а ты ничто...

- Я хозяйка армады!

- Полно! Этот морской разбойник отберет твою армаду в любой час, а нас посадит за весла. Мелета будет только рада.

- Если ты надеешься на меня, то должна меня слушаться. Нам надо бежать в Пантикапей и, как ты говоришь, обуздать Левкона.

- Пустое. Левкон никогда не сделает тебя царицей. Ты привыкла греть чужие постели. К тому же, мы там будем чужими. Ты — амазонка. Ты - стрела, твое место в амазонском горите ^[23]. Выпадем мы из колчана - нас сразу сломают. Если бы ты, глупышка, не послала вместо себя Мелету, царевич Митродор был бы твой. Если мы победим Бос-пор...

- Мы не победим Боспор, мы не будем владеть Синдикой. Потому, что мы - бабы. Ты не заметила, как твой амазонский горит рассыпался. Почему Ипполита завещала нам убивать мужиков?

- Она боялась соперничества сильных.

- Чепуха на оливковом масле. Она боялась, что амазонки узнают любовь. Баба, познавшая сердцем любовь, делается слабой, как раскрученная тетива. И ее уделом становится не война, а проводы мужиков в походы. Баба, познавшая любовь, уже не может без нее жить. Сколько у Годейры было воительниц? Около трех тысяч. А сейчас она не наберет для заброски на вал и тысячу. Остальные моют котлы у скифов. А эта война раскидает нас на все стороны света.

- Вот это уж поистине чепуха.

- Чепуха. Знаешь ли ты, что и царицы Годейры сейчас нет. Она влюблена в усатого красавца, она не будет воевать, а будет думать, как бы утопить меня в море, потому что я спала с Перисадом. Мелета тоже конченый человек. Разве у Священной должен быть муж?

- По-моему, она уже не любит этого сопляка Митродора.

- Ты верно заметила. Она не сводила взгляда с Перисада, да и он весь обед пялил на нее глаза. И будь уверена - они столкуются, если Тира не угробит ее вовремя. Она сама спит и видит, как бы стать царицей Боспора, когда война вдруг да удастся. А ты говоришь, амазонский горит...

- Война все расставит по своим местам...

- Если она не затянется, знаешь, что произойдет через год? Все дочери Фермоскиры забрюхатеют, воевать будет некому.

- Когда ты все это придумала?

- Вот здесь, в бессонные ночи, когда Перисад убегал спать к Годейре.

- Не будем об этом. Раз уж ты считаешь любовь всесильной...

- А ты не считаешь?

- Храмовые амазонки не ходили на агапевессу и не умерли без любви. Я тоже проводила ночи в одиночестве...

- И молила Ипполиту, чтоб она родила тебе меня.

- Не кощунствуй и не перебивай меня. Если любовь всесильна - бери ее в союзницы. Давай будем думать об Аргосе...

Жизнь в пантикапейском дворце Спартокидов изменилась резко. Перестал думать о заговоре против сына старый Спарток. Сам царь Боспора Сотир перестал пить - все свое время он отдавал ремонту флота. Кораблей было не так уж много, но все они были стары, трухлявы, латать приходилось чуть ли не каждую доску. Пировать стало не с кем — собутыльника Гекатея - царя Синдики - Левкон прогнал в Фанагорию, во дворец. Гекатей хотел было осесть в Гермонассе, но не успел, город заняла Тиргатао. Сам Левкон догадывался, что амазонки могут через Киммерик пробраться на вал, послал туда две тысячи воинов. Были посланы гонцы в Херсонес Скалистый, а дед Спартак ушел на царской фелюге в Элладу за помощью. Из Синдики Гекатей слал вести неутешительные - Тира подняла рыбаков-дандариев и изгнала немногочисленные гарнизоны царя из Ахиллия, Тирамбо, Патрея и Кеп. У Гекатея оставался только Зенонов Херсонес, Фанагория и Антикит. Он слезно умолял прислать войска и молодую жену Арсиною, но она была дочерью Сотира, и Левкон боялся потерять сестру. Поэтому он снял корабли из гавани Акры, загрузил на них две тысячи воинов, все что находилось в Акре, и послал через пролив в Фанагорию. С этим опытным войском Гекатей мог разогнать рыбаков и виноградарей, освободить Гермонассу и подавить Корокондаму. Но еле успели суда выйти в море, из Акры прискакал гонец и сказал, что в гавани высадились вооруженные конные женщины в огромном числе и ушли к Киммерийскому валу беспрепятственно. Пришлось вдогонку судам посылать легкий парусник, чтобы возвратить помощь Гекатею обратно. Не успели возвратиться воины в Акру, как из Китея появился другой гонец. Туда тоже высадились амазонки, разграбили город дочиста и тоже ушли на вал.

Эта весть сильно испугала Левкона. «Сколько же амазонок заброшено за наши спины? Они же беспрестанно будут делать набеги на наши города, они измотают царство. Надо посоветоваться с отцом»,- решил Левкон и пошел во дворец. Теперь он к царю относился уважительно. Сотир перестал пить и бездействовать, дела решал твердо.

- Как это ты Китей отдал бабам? - спросил царь хмуро.

- Ты уже знаешь, отец?

- Еще бы не знать! Пока в царстве спокойно - все лезут к трону, чтобы управлять, но стоит прийти беде, царю некому подать не только советы, но и воды. Этот старый пень, твой дедушка, вторую неделю болтается в понте - ни пены от него, ни пузыря. Мой старший сын только о девках и думает, а ще мой любимый Митро? Где Митро?