Том 1. Шпион, или Повесть о нейтральной территории - Купер Джеймс Фенимор (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
Миссис Фленеган собирала на стол без особых церемоний. Цезарь был бы глубоко возмущен, если бы увидал, что такому большому обществу важных особ блюда подавались без всякого порядка да к тому же были удивительно похожи одно на другое. За стол офицеры, однако, усаживались строго по чинам — несмотря на вольность обхождения, правила военного этикета соблюдались в армии во все времена чуть ли не с религиозным благоговением. Драгуны так проголодались, что им и в голову не приходило привередничать. Не то было с капитаном Лоутоном. Кушанья, поданные маркитанткой, вызывали в нем отвращение. Он не утерпел и бросил вскользь несколько замечаний насчет тупых ножей и грязных тарелок. Добродушие и привязанность к капитану некоторое время сдерживали Бетти, и она не отвечала обидчику, пока, положив в рот кусок обугленного мяса, он не спросил тоном избалованного ребенка:
— Интересно бы знать, что это было за животное при жизни, миссис Фленеган?
— А что вы скажете, коль это была моя буренушка?—отозвалась маркитантка с горячностью, вызванной отчасти недовольством ее любимца, а отчасти огорчением от того, что она лишилась коровы.
— Как! — заревел капитан, чуть не подавившись куском, который он собирался проглотить.— Старушка Дженни!
— Черт побери! — воскликнул другой офицер, выронив нож и вилку.— Та самая, что проделала с нами всю джерсийскую кампанию?
— Она самая,— ответила хозяйка «отеля» с выражением глубокой скорби на лице.—Эта кроткая скотинка могла прокормиться воздухом, да и не раз кормилась, когда другой пищи не было. Конечно, это ужасно, джентльмены, сожрать такую верную подружку.
— И это все, что от нее осталось? — осведомился Лоутон, показывая ножом на стоявшее на столе недоеденное мясо.
— Нет, капитан,— лукаво ответила маркитантка,— я продала две ляжки солдатам; но не такая я дура, чтоб сказать молодцам, что они купили старого друга, и испортить им аппетит.
— Ну и ведьма! — крикнул Лоутон, притворившись сердитым.— От такой еды мои драгуны свалятся с ног, они будут бояться англичан, как виргинский негр — надсмотрщика.
— М-да,— пробормотал лейтенант Мейсон и, сделав горестную мину, отложил вилку и нож,— у меня челюсти более чувствительны, чем у иного человека сердце. Они положительно отказываются жевать останки старой приятельницы.
— Хлебните-ка маленько этого подарочка,— примиряюще сказала Бетти и, налив в чашку солидную порцию вина, стала медленно смаковать его, словно выполняя обязанности дегустатора.— Фу ты, да ведь в нем нету никакой крепости!
На этот раз лед был сломан. Данвуди подали стакан вина, и, поклонившись товарищам, он выпил при общем глубоком молчании. Пока осушались первые стаканы, соблюдался обычный церемониал, произносились патриотические тосты, прочувствованные речи... Однако вино оказало свое неизменное действие; не успел смениться второй часовой, как веселье уже было в полном разгаре, забылись связанные с ужином огорчения и тревожные мысли.
Доктор Ситгривс выходил к раненым и опоздал, ему не досталось ни кусочка мяса Дженни, но свою долю вина, подаренного капитаном Уортоном, он получил.
— Спойте же нам, спойте, капитан Лоутон! — в один голос закричали несколько драгун, заметив, что тот не в таком хорошем настроении, как обычно.— Тише, капитан Лоутон будет петь!
— Джентльмены,— сказал Лоутон; от вина его глаза немного затуманились, однако голова оставалась ясной,— меня не назовешь соловьем, но так и быть, спою, чтоб вас не обидеть.
— Послушайте, Джек,— сказал Ситгривс, покачиваясь на стуле,— вспомните песню, которой я вас научил, и... но погодите, у меня в кармане бумажка со словами этой песни.
— Постойте, дорогой доктор, постойте,— возразил с полным спокойствием драгун, наливая себе стакан,— я вечно путаю мудреные имена. Лучше, джентльмены, я вам спою песню своего собственного скромного сочинения.
— Тише, капитан Лоутон будет петь! — закричали сразу несколько человек.
Капитан запел звучным, красивым голосом на мелодию известной застольной песни:
Все подхватили припев, да с таким жаром, что шаткий дом содрогнулся от пола до крыши. Всякий раз, когда упоминалось имя Бетти, она выходила вперед и, к великому удовольствию певцов и немалой радости для себя, в точности выполняла все, о чем говорилось в песне. Напиток, которым запаслась хозяйка, был куда более крепок и приходился ей больше по нраву, чем безобидный подарок капитана Уортона, так что она без труда могла разделять веселье своих гостей. Лоутону все дружно зааплодировали, за исключением, впрочем, медика; во время первого исполнения припева он с негодованием классика вскочил со скамьи и принялся расхаживать по комнате. Крики «браво» и «брависсимо» на время всё заглушили, потом стали замирать, а когда совсем смолкли, доктор обратился к певцу:
— Меня поражает, капитан Лоутон, что джентльмен и храбрый офицер в такие тяжелые времена не находит для своей музы более подходящей темы, чем грубое обращение к этой пользующейся дурной славой маркитантке, грязнуле Элизабет Фленеган. Мне кажется, богиня свободы могла бы вдохновить вас на более благородную мысль, а страдания нашей родины подсказать более достойную тему.
— Вот как!— с угрозой подступая к доктору, вскричала Бетти.— Это кто же называет меня грязнулей? Ах, вы, мистер Клизма! Мистер Пустомеля!..
— Довольно,— сказал Данвуди, лишь слегка возвысив голос, однако в комнате тотчас воцарилась мертвая тишина.— Уйдите, Бетти! Доктор Ситгривс, сядьте, пожалуйста, и не мешайте веселью.
— Продолжайте, продолжайте,— произнес доктор и выпрямился с чувством собственного достоинства.— Я полагаю, майор Данвуди, что мне известны правила приличия и законы доброго товарищества.
Бетти быстро отступила в собственные владения, хотя и не совсем крепко держалась на ногах; она привыкла всегда подчиняться приказаниям командира.
— Майор Данвуди окажет нам честь и споет лирическую песню,— сказал Лоутон и поклонился своему командиру с почтительным видом, который он порой умел на себя напускать.
Майор мгновение колебался, но потом очень мило исполнил такую песню:
