Железные франки - Шенбрунн-Амор Мария (книги читать бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Констанция молилась, чтобы Господь поскорее благословил страдалицу собственным отпрыском. Тогда подруга будет заниматься им, а не молоть чепуху:
–?Грануш, мне кажется, или наш Бо и в самом деле заикается?
Сомнение в совершенстве ее любимца сразу превратило Грануш в рассерженного ежа:
–?Еще чего! Мальчики просто позже начинают говорить. Мужчинам и не требуется болтать, как некоторым дурочкам.
Констанция промолчала. Что поделаешь? Кузен Амори – младший брат короля Бодуэна – тоже заикается. Впрочем, Изабо на одной мысли задержалась не дольше, чем воробей на ветке:
–?Зато какой он красавец, наш Бо! Ресницы как у девушки и кожа – не верится, что когда-нибудь эти щеки станут колючими!
Да будь ее сын в возрасте, когда у мужчин колючие щеки, Констанция не подпустила бы к нему Изабо на выстрел стрелы. Княгиня вынула из сундука искусно сделанную марионетку в виде рыцаря в полном вооружении, за которую итальянскому купцу уплатили стоимость хорошего меча, и протянула сыну. Хватит малышу от скуки завороженно липнуть к мадам Бретолио.
Та сразу переметнулась на годовалую Марию:
–?Вот кто прелестное дитя, истинная Богородица во младенчестве!
Мамушка незаметно скрестила пальцы и зашептала наговор, должный оградить невинные чада от опасных похвал. Дама Филомена обрезала шелковую нить ножичком и заявила:
–?Наша Мария – вылитая покойная Алиса в детстве!
–?Алиса? – Констанция вгляделась в круглое личико с огромными голубыми очами, в льняные, легкие, как цыплячий пух, кудряшки. – Да что вы, мадам Мазуар! Алиса не на Богородицу, а на голодную лисицу смахивала.
–?Что вы, ваша светлость, ваша мать прелестной девочкой была, – дама Филомена вздохнула, – мы ведь маленькими неразлучными были…
Констанция по-прежнему не находила в себе сил называть усопшую матерью, и похвалы дамы Филомены ей были как песок в хлебе:
–?Прости Господи покойнице все ее прегрешения, но Алиса при жизни была злобной, мрачной тихоней, себе на уме, а моя Мария – ангел. Никто из нас ничем не схож с Алисой!
Даму Филомену, однако, и на Страшном суде не переспорят:
–?В детстве Алиса, правда, была тихой и своевольной, но не злобной и не мрачной. Умненькая была, упрямая. И была уверена, что ей выпадет необыкновенный, особый удел. Потому не могла смириться, что в двадцать лет для нее все закончилось.
–?Все дети мечтают. Я тоже мечтала о разных подвигах. Вот они, мои два подвига!
–?Нашу красавицу Марию надо за василевса просватать! – воскликнула Изабо с таким воодушевлением, словно сама обрела в браке великое счастье.
–?Василевс вроде на принцессе Ирине собирается жениться или нашу Марию ждать намеревается? – невинно поинтересовалась дама Филомена, распутывая нити.
–?Собирается, да что-то не спешит! А если и женится, так появится для нашей Марии жених-наследник.
Констанцию слова Изабо поразили. Как в ворохе кухонных отбросов порой валяется добрый хлеб, так среди глупой болтовни подруги попалась здравая мысль, и Констанция ухватилась за нее с проворством голодной побирушки, заметившей пропущенный кухаркой кусок. Как же она сама об этом не подумала! Княгиня взяла Марию на руки. Неужели эта малютка в один прекрасный день может стать императрицей Византии? Но зарастут же нежные щеки Бо колючей щетиной, почему бы и его сестре не повязаться императорским лорумом? Вспомнила, как сама страшилась быть отосланной в далекий, неведомый Константинополь. Если Мария уедет, она больше никогда не увидит свою голубку, не сможет поцеловать, не вдохнет волшебный запах детской головушки… Впрочем, какая глупость! Даже если такой брак осуществится, его придется ожидать еще долгие годы! И все же поскорее бы Мануил женился на этой своей Берте-Ирине и произвел на свет жениха для Марии или хотя бы невесту для Бо! Византийское родство решило бы все затруднения Антиохии.
Тем временем Изабо пристала к даме Филомене:
–?Мадам Мазуар, я слышала, ваш брат, граф Триполийский уговаривал вас к своему двору перебраться?
Грануш насторожилась: они с дамой Филоменой ладили, как два петуха в одном курятнике. Делая вид, что не прислушивается, Констанция передала Марию на руки кормилице. Пусть, пусть несносная дама отправится к дорогому братцу и впредь радует невыносимыми откровениями только собственных родичей! Они еще не ведают, как много удивительного им предстоит услышать от правдолюбицы!
Но дама Филомена невозмутимо встряхнула расшитую ткань:
–?Нет, мадам Бретолио, если меня отсюда не прогонят, сама я никуда не собираюсь. Тут могилы моих сыновей, и мне здесь хорошо. Я благодарна княгине Антиохийской за ее покровительство.
Грануш почему-то не огорчилась, напротив, торжествующе приосанилась, поймала мчащегося с дикими воплями Бо и крепко расцеловала своего ангелочка. Пораженная Констанция откинулась на спинку кресла и неожиданно для самой призналась:
–?Давно хотела сказать вам, мадам Мазуар, ваши покрова самые дивные. Никогда мне у вас так не научиться.
–?Как у меня, все равно никогда не получится, ваша светлость, тут глаз особый нужен и рука бестрепетная, – со всегдашней резкостью отрезала дама Филомена, однако тут же смилостивилась, добавила: – Но у вашей светлости тоже иногда неплохо получается.
Констанция отвернулась, скрывая улыбку.
День взаперти в обществе болтливых женщин и детей утомил. Паж сообщил, что Раймонд с друзьями вышел на открытую террасу замка, и как только охровое солнце стало клониться к закату, а с моря повеял свежий бриз, Констанция поспешила присоединиться к супругу.
Слуги разносили душистый, сладкий, пьянящий гипокрас, инжир, смокву и миндаль, лохматая рыжая Вита носилась наперегонки с Боэмундом, смахивая хвостом посуду со столов, трувер перебирал рыдающие струны арфы, оруженосцы и пажи, подражая новой европейской манере, сочиняли дамам любезности, дамы хихикали, не в состоянии придумать достаточно куртуазных ответов и нарочито смущались. Только кислый вид мадам Мазуар напоминал, что всё вокруг – и счастливые, беззаботные люди, и прелесть теплого летнего вечера, – всё тлен и прах, радоваться совершенно нечему.
Констанция размышляла над игральным полем тавлея, прислушиваясь к словам Раймонда:
–?Графу Триполийскому некем укомплектовать гарнизон Крак де Шевалье. Ассасины спят и видят заполучить эту крепость. Говорят, сам Старец Горы обратился к Сен-Жилю и сулил в обмен на Крак де Шевалье горы золота.
–?Неужели граф отдаст? Сегодня ассасины – союзники, а завтра враги.
–?Сен-Жиль наотрез отказал. Он передаст крепость госпитальерам.
–?Ассасины не прощают отказов.
–?Его семейка умеет изводить врагов не хуже ассасинов. А я вынужден передать ассасинам защиту всего Амануса. Уж лучше они, чем Кровавый, а своих воинов нам взять неоткуда. Только к рыцарям-монахам продолжают прибывать свежие рекруты.
Констанция наконец придумала удачный ход и сдвинула фигуру. Раймонд оглядел игру и костяным ратником победоносно скинул с доски короля Констанции:
–?Мадам, ваш король убит!
–?Убит! Убит! Осанна! Аллилуйя! – эхом отозвался с лестницы ликующий крик, и на террасу взбежал запыленный, задыхающийся, взволнованный гонец.
Имад ад-Дин Занги, Столп веры, называемый своими подданными также Зайнат аль-Ислам – Красой ислама, аль-Малик аль-Мансур – Царем-Победителем и Назир Амир аль-Му’Минен – Опорой владыки правоверных, закончил вечерний намаз. Краса ислама – плосколицый, с утиным носом и жидкой бороденкой – с кряхтеньем опустился широким задом на подушки, скрестил короткие кривые ноги. Любимый раб Яранкаш проворно налил господину душистого вина из серебряного кувшина. Атабек много пил, и позорную для мусульманина слабость приходилось скрывать от окружающих, но в последнее время без будоражащего напитка Царь-победитель не мог ни действовать, ни думать, ни спать. Допил, вытер губы, закусил пучком мяты, взмахом руки приказал Яранкашу впустить терпеливо ожидающих советников, которым запрещено подходить к походному шатру ближе чем на полет стрелы.
