Фанфан-Тюльпан - Вебер Пьер Жиль (серии книг читать бесплатно TXT) 📗
Глава X
ОТЪЕЗД МАРШАЛА
Проведя ужасную ночь в тоске и страхе, воображая Перетту в руках сообщников Люберка, Фанфан-Тюльпан, разбитый, с красными глазами, с трудом встал на ноги и поспешно оделся, чтобы явиться к маршалу Саксонскому.
Маршал тоже чувствовал себя прескверно. Подагра его разыгрывалась все сильнее, она грызла его, как червь, и боль подтачивала его силы, как крот подтачивает корни могучего дуба. Вереница мучительных бессонных ночей, во время которых он выбрасывал все лекарства, которые ему приносили, и отказывался принимать хоть что-нибудь успокаивающее, еще усилила его страдания. У него началась водянка. Теперь, когда отеки стали совсем тяжелыми, тело и ноги его раздулись, даже надеть сапоги и застегнуть мундир ему было невыносимо трудно. Но, несмотря ни на что, он не терял присутствия духа, не впадал в депрессию, и его неукротимая воля толкала его к действию: он решил во что бы то ни стало вернуться в армию. А французская армия была готова к выступлению; ждали только его появления, чтобы двинуть войска. И он решил ехать — чего бы это ни стоило!
Пока слуги с трудом надевали на маршала походный мундир, Фанфан-Тюльпан, гордо держа свой штандарт в золотых лилиях на белом фоне, ждал во дворе его дома, возглавляя эскорт, следующий за маршальской каретой.
День был дивный. Яркое солнце отражалось и сверкало в металле упряжи и оружия эскорта, лошади звонко били копытами по плитам мощеного двора, солдаты, выстроенные и одетые как на парад, выглядели отлично. И, несмотря на внутреннюю подавленность, штандартоносец держался прямо и щегольски на своем рыжем рысаке. Но этот нарядный праздник приводил бедного юношу в еще более печальное настроение. Ему вспоминались прежние дни в деревне Фикефлёр, когда он встречался под цветущими яблонями с Переттой… Конечно, он тогда еще не был гордым солдатом: вместо мундира, отделанного золотым шнуром, на нем были старые, рваные штаны, а Перетта была одета в простенькое ситцевое платье в полоску… Но какое это было прекрасное время! Он думал: «Напрасно я тогда послушался Бравого Вояку. Останься я там, все бы постепенно устроилось. Старики Магю все-таки уступили бы когда-нибудь, Перетта не стала бы актрисой и все несчастья не валились бы на меня, как слетает стая черных воронов на пшеничное поле… «.
Стук хлопнувшей двери прервал его размышления.
Раздалась громкая команда:
— Оружие наголо!
Наверху подъезда, у двери главного входа появился маршал. Фанфан уже несколько дней его не видел, и слезы выступили у него на глазах, когда он посмотрел на своего военачальника. Он даже не представлял себе, что можно за несколько дней так измениться! Маршал выглядел больным и усталым, еле передвигался, и только в его живом взгляде еще сохранилось гордое и повелительное выражение.
Сгорбившись и опершись на палку, Морис Саксонский оглядел своих солдат. В глазах его блеснула радость. Штандартоносец, подняв еще выше плещущий на ветру штандарт с золотыми лилиями, кусал губы, чтобы не разреветься, видя, как тот, кем он всегда так восхищался, еле-еле спускается по ступеням парадной лестницы и тяжело влезает в карету. Сопровождающий маршала адъютант почтительно спросил, с трудом скрывая нотки жалости в голосе:
— Господин маршал, каким аллюром приказать кучеру ехать?
— Во весь опор! — ответил маршал, удерживая стон.
Всадники вложили сабли в ножны, Фанфан-Тюльпан занял место справа от кареты, лошади двинулись резвой рысью, и экипаж под шум во дворе и звон шпор удалился по направлению к Версалю.
Король, предупрежденный военным комендантом дворца о прибытии маршала, ждал своего главнокомандующего на террасе, которая всеми своими архитектурными красотами выходила на большой канал.
Несмотря на окружающую его толпу придворных Людовик XV не скрывал своего беспокойства. Слабеющее здоровье знаменитого воителя чрезвычайно заботило его. Как раз в тот момент, когда войска на фронте особенно нуждались в его мощном влиянии и готовились к наступлению, главнокомандующий был сражен недугом! Монарх сильно нервничал, и, в то время как придворные молча и неподвижно стояли в ожидании, он непрерывно ходил взад и вперед по террасе.
Двойной ряд французских гвардейцев в синих сюртуках, в белых панталонах и гетрах стоял по краям на ступенях крыльца по всей его высоте. Застывшие, как статуи, солдаты стояли по стойке «смирно», сохраняя безупречную линию по обеим сторонам лестницы.
Берлина маршала подъехала к лестнице со стороны швейцарского пруда и остановилась на небольшом расстоянии от дворца. Морис Саксонский, сопровождаемый офицерами и штандартоносцем, направился к королю, сильно хромая.
Когда двор увидел, насколько серьезно пошатнулось здоровье маршала и как ему трудно двигаться, по толпе пробежал ропот сочувствия. Слышал ли его больной? Видимо, да, ибо он, собрав все силы, выпятил грудь, ускорил шаг и быстро поднялся по лестнице.
Король пошел ему навстречу. Маршал остановился, согнулся в глубоком поклоне, удерживая трудное дыхание и схватившись за сердце, которое шумно и неровно стучало у него в груди.
— Вы скверно себя чувствуете, господин маршал! — сказал Людовик XV благожелательно и печально. — Как же вы сможете выдержать военную кампанию?
Морис Саксонский посмотрел королю прямо в глаза, потом бросил взгляд на толпу изнеженных ветрогонов, которым было достаточно простого насморка, чтобы улечься в постель, и произнес чуть дрогнувшим голосом фразу, которую донесла до нас история:
— Сир! Сейчас речь идет не о моей жизни: меня ждет армия!
Новая волна ропота, на этот раз восхищенного, опять пробежала по толпе присутствующих. Энергия и сила воли военачальника потрясли избалованных придворных: ведь их никогда не касался ледяным дыханием суровый ветер боев и лишений!
Фанфан-Тюльпан тоже услышал эти слова, зная, что маршал не готовил их заранее — они вырвались у него невольно. Скромного рядового охватил порыв восторга перед мужеством полководца. Если бы не этикет, он бросился бы к ногам героя, думающего только о своем долге и не заботящегося о бренном теле… В одно мгновение он внутренне переменился: отчаяние, вызванное похищением Перетты, отошло на второй план перед примером поразительного мужества и самоотверженности. Теперь его поглотили мысли о другом — он был готов в любую минуту, если понадобится, умереть рядом с великим полководцем, подающим всем пример героизма.
Но король ответил маршалу взволнованно и твердо:
— Господин маршал, я решил лично быть среди моих войск и присутствовать при вашей победе!
Морис Саксонский поблагодарил его улыбкой, которая, как он ни старался скрыть страдание, все же не могла стереть гримасу боли с лица военачальника. Затем, поклонившись королю, он, сопровождаемый эскортом, усталым шагом снова прошел мимо гвардейцев, отдававших ему честь, поднялся в карету и приказал как можно скорее направляться во Фландрию.
Глава XI,
в которой Бравый Вояка встречается с господином Д'Аржансоном
Бравый Вояка всю ночь без передышки — а она показалась старому учителю фехтования ох, какой долгой! — носился на коне по улицам, где, как он предполагал, мог проехать шевалье де Люрбек. Он разжился фонарем и выглядывал в пыли истоптанных дорог следы, похожие на следы разбойника. Но следы множества копыт смешивались так, что этот клубок невозможно было распутать, и, когда заря уже осветила крыши на Меложском холме, он вынужден был вернуться в Париж без сил, вымокший, разбитый и измученный, как и его лошадь.
Он рассказал в нескольких словах госпоже Фавар обо всех приключениях и событиях этой трагической ночи и рухнул на постель, как был, в одежде. Проспав часа три глубоким сном, он вскочил и снова пустился в путь. Охотничий инстинкт направил его к дому, где жил Люрбек, подсказывая, что там можно будет обнаружить хоть какие-нибудь его следы.
Дом был пуст; калитки заперты, только одна ставня, плохо закрепленная, качалась под ветром и билась о стену дома. Слуги, как казалось, отсутствовали, и никто не высовывал носа из-за тщательно закрытой решетки. Постояв некоторое время на месте, Бравый Вояка, расстроенный неудачей, уже собрался было сделать попытку проникнуть в дом, но в это время в конце улицы увидел человека, шедшего к дому торопливым шагом. Ветеран прижался к стене, найдя какую-то нишу, и стал наблюдать за действиями неизвестного субъекта, который остановился перед дверью, постучал в нее молотком и явно стал злиться, что ему никто не открывает.
