Возвращение Айши - Хаггард Генри Райдер (книги онлайн полные .TXT) 📗
– Так ты велела сама, Хес.
– И что же они донесли?
– Положение очень серьезное, Хес. Люди Калуна – в крайнем отчаянии: засуха спалила весь их урожай, им грозит голод; в своих бедствиях они винят чужеземцев, которые бежали к тебе. Хания Атене пылает безумной ненавистью к тебе и нашей святой Общине. Она трудилась денно и нощно и собрала две большие армии: в сорок и двадцать тысяч воинов; эту вторую армию под командованием ее деда Шамана Симбри она посылает против Горы. В случае ее поражения она предполагает остаться со второй, более многочисленной армией на Равнине.
– Подумаешь, какие новости! – с презрительным смешком сказала Айша. – Эта женщина хочет бороться со мной? Уж не сошла ли она с ума от ненависти? Мой Холли, у тебя только что мелькнула мысль, что это я сумасшедшая, да еще и хвастунья, ибо у меня не хватит сил совершить задуманное. Через шесть дней ты увидишь, своими глазами увидишь, кто из нас прав; и хотя дело, что мне предстоит, довольно незначительное, я постараюсь рассеять все твои сомнения. Погоди, сейчас я удостоверюсь сама, хоть это и утомительно, правду ли доносят лазутчики: они могут оказаться жертвами своих страхов или ложных слухов, распускаемых Атене.
Вообще-то Айша не любила заниматься ясновидением, то ли ей было недосуг, то ли это и впрямь сильно ее утомляло, но тут она сосредоточилась, ее прекрасное лицо застыло, как во время транса: свет на лбу погас, большие зрачки сузились и потускнели.
Минут через пять она вздохнула, как человек, пробуждающийся от глубокого сна, провела ладонью по лбу и стала такой, как обычно, только немного томной и как будто усталой.
– Да, верно, – сказала она. – Надо действовать – и безотлагательно, пока они не перебили много моих людей. Мой господин, хочешь ли ты видеть войну? Нет, ты останешься здесь, в безопасности, а я… навещу Атене, как и обещала.
– Куда ты, туда и я, – сердито буркнул Лео, покраснев вплоть до корней волос от стыда.
– Умоляю тебя; останься здесь, – проговорила она, не смея, однако, решительно ему отказать. – Мы поговорим об этом потом. Иди, Орос. Разошли Огонь Хес всем вождям. Через три ночи, на восходе луны, пусть соберутся все племена – нет, не все, достаточно двадцати тысяч отборных воинов; остальные пусть охраняют город и Святилище. И пусть возьмут с собой еду на пятнадцать дней. Я присоединюсь к ним на следующее утро. Иди.
Он поклонился и ушел; Айша же, тотчас позабыв обо всей этой истории, стала расспрашивать меня о китайцах и их обычаях.
Подобная беседа была у нас и на другой вечер; не помню ее подробностей, помню лишь, что случайное замечание Лео побудило Айшу еще раз проявить свои удивительные способности.
Обсуждая ее захватнические планы, Лео выдвигал всевозможные возражения, ибо они были совершенно неприемлемы для его религиозных, общественных и политических убеждений; он высказал мысль, что все они обречены на неминуемый провал, ибо требуют затраты столь баснословных сумм, что даже самой Айше не удастся их собрать ни одним из известных способов налогообложения. Она посмотрела на него с усмешкой.
– Со своей точки зрения, ты, может быть, и прав, Лео, – сказала она. – И Холли я тоже, вероятно, представляюсь сумасбродной девочкой, которую носят взад и вперед ветры ее прихотей и которая строит сказочный дворец из росы, тумана или закатных лучей. Неужто ты думаешь, будто я решилась бы на такую войну – одна против всего мира, – она выпрямилась, исполненная царственного величия, ее глаза полыхнули ужасающим огнем, – если бы не сделала все необходимые приготовления? После нашего последнего разговора я все хорошо обдумала, и сейчас ты узнаешь, как без всяких поборов с наших подданных – уже за одно это они будут горячо нас любить – я скоплю несметные сокровища, достойные императрицы всей земли.
Помнишь ли ты, Лео, что в течение утомительно долгих веков, проведенных мной в Коре, у меня было одно-единственное развлечение – узнавать, одну за другой, сокровеннейшие тайны Природы; да, только такое развлечение и было у меня: я стремилась познать все вещи и явления, существующие в мире, а также и причины, их порождающие. Идите за мной вы оба, – я покажу вам то, чего не видел еще ни один смертный.
– Что же ты нам покажешь? – с сомнением спросил я, хорошо помня, как велики ее способности к химии.
– Сейчас увидишь – если, конечно, не пожелаешь остаться здесь. Пошли Лео, мой любимый, мой единственный, и пусть этот философ задает себе загадки и разгадывает их без нас.
И, повернувшись ко мне спиной, она улыбнулась так ласково, что Лео, который испытывал еще более сильное, чем я, нежелание сопровождать ее, последовал бы за ней даже в адскую печь, именно это, впрочем, ему и предстояло сделать.
Они оба вышли, и я поспешил за ними, ибо в присутствии Айши было бесполезно выказывать глупую гордость или приносить себя в жертву собственной последовательности. К тому же мне хотелось повидать новое, сотворенное ею чудо, а полагаться на описание Лео я не мог, потому что рассказчик он был весьма посредственный.
Коридорами, которыми мы никогда еще не ходили, она вывела нас к двери и жестом велела Лео отворить ее. Он повиновался, в лицо нам хлынул яркий свет из пещеры, куда мы попали. Мы сразу догадались, что здесь помещается ее лаборатория, вдоль стен стояли металлические сосуды и различные инструменты странной формы. Тут же находился и горн, едва ли не лучший в своем роде, ибо не требовал ни углей, ни поддува: пылающий газ, как и в Святилище, поступал в него прямо из чрева вулкана под нашими ногами.
Работой занимались двое жрецов: один помешивал котел, другой выливал его расплавленное содержимое в глиняную форму. Они остановились, чтобы приветствовать Айшу, но она велела им продолжать, только спросила, все ли идет хорошо.
– Очень хорошо, о Хес, – ответили они; миновав несколько коридоров и дверей, мы вышли к маленькой пещере. В ней не было ни лампад, ни пылающего газа; и все же она была наполнена мягким свечением, которое, казалось, исходило от противоположной стены.
– Что они делали, эти жрецы? – спросил я скорее для того, чтобы нарушить тягостное молчание, чем по какой-либо другой причине.
– К чему эти дурацкие вопросы? – ответила она. – Разве в твоей стране, о Холли, не выплавляют металлов? Ты хотел знать, что я делаю? Но ты – человек сомневающийся и не поверил бы мне, пока не увидел бы своими глазами. Сейчас я тебе покажу.
Она велела нам надеть два странных костюма, что висели в углу; сделаны они были то ли из особой ткани, то ли из дерева и снабжены капюшонами, напоминающими шлемы ныряльщиков.
По ее указаниям Лео помог мне облачиться в один из костюмов, после чего – так я понял по доносившимся до меня шорохам, ибо свет не проникал через шлем, – она оказала ту же услугу и ему самому.
– Ничего не вижу, сплошная тьма, – сказал я, так как вновь воцарилась тишина, и в этих деревянных доспехах я ощущал смутную тревогу и боялся, как бы меня не оставили в одиночестве.
– О Холли, – услышал я насмешливый голос Айши, – ты, как всегда, в сплошной тьме невежества и неверия. Ну что ж, сейчас, как и всегда, я подарю тебе свет.
По звукам я догадался, что откатилась каменная дверь.
Заструился свет, такой ослепительный, что пробивался даже через шлем. Я смутно увидел, как стена напротив разверзлась; мы, все трое, стояли у входа в другую комнату. В ее глубине виднелось что-то похожее на жертвенник из твердого черного камня; на этом жертвеннике лежало что-то продолговатое, похожее по форме на глаз и размером с голову ребенка.
От этого-то глаза и бил нестерпимо яркий свет. Его лучи пронизывали толстую кирпичную стену, построенную воронкой, с такой легкостью, будто это была муслиновая занавеска. Устремляясь вверх, они озаряли металлический слиток, что покоился на массивной раме.
Как сверкали эти лучи! Если бы все граненые брильянты мира сложить в одну груду и поместить под огромное зажигательное стекло, то и тогда они не достигли бы и тысячной доли их яркости. Лучи жгли мне глаза, жгли лицо, руки и ноги, но Айша даже не укрывалась от них. Она прошла в глубь комнаты и, скинув с лица покрывало, принялась рассматривать слиток, лежавший на подвешенной к потолку раме; в этот миг сквозь ее тело, как будто бы оно было из расплавленной стали, отчетливо просвечивали кости.
