Приключения мальчика с собакой - Остроменцкая Надежда Феликсовна (читать хорошую книгу .TXT) 📗

Вот один из всадников метнул копье, и один из часовых упал. Но что это?… Никто из товарищей убитого даже не повернул головы в его сторону. Всадники поскакали назад.

— Это наши!.. — задыхаясь, кричал префект. — Это наши легионеры, которые попали в плен! Рабы их убили и подперли кольями, чтобы трупы не падали… чтобы трупы наших солдат сторожили их лагерь!.. А в лагере у них остались одни овцы!.. Спартак опять обманул нас и ушел из-под носа!..

— Они далеко уйти не могли! — сказал Вариний. — Еще недавно были слышны их песни. Бери всех своих всадников, скачи на тот холм — с вершины его ты увидишь, в какую сторону они двинулись. Преследуй их по пятам. Как только настигнешь, завяжи бой. Мы пойдем за тобой и в нужную минуту поможем тебе. Важно задержать их до нашего прихода.

Но в этот ранний час с холма видны были только поля, пустынные дороги да густой лес и вдали — цепь Апеннинских гор. Боясь засады и не зная направления, по которому следует двигаться, Вариний отступил в свой лагерь и выслал во все стороны разведчиков.

А войско рабов еще ночью, тайно выйдя из лагеря, двинулось через Луканию к Адриатическому морю. Воины шли по таким местам, которые считались непроходимыми, поэтому ни разведчики Вариния, ни местные сельские жители ничего не узнали о передвижении рабов, пока, перевалив через горы, они не достигли небольшого городка. Здесь Спартак решил подождать тех, кто был оставлен в старом лагере поддерживать огни и шум. Спартак приказал начальникам отрядов напомнить еще раз своим воинам, чтобы те соблюдали порядок и не чинили обид окрестному населению.

Не всем по душе был этот приказ: многие присоединились к войску Спартака, желая насладиться местью, а не за тем, чтобы уйти из Италии. Иные же хотели просто побольше награбить и скрыться. И вот, словно в поддержку им, рабы из нескольких ближних имений, услышав, что в их краях появились воины Спартака, убили своих хозяев и пришли к освободителю, приведя табуны отличных коней. Эти новые люди сначала удивились сдержанности воинов Спартака, потом стали издеваться над ними, называя их «шерстяными лентами». [114] Тогда недовольные, делая вид, что они не в силах выносить насмешки, присоединились к этим людям и вместе с ними бросились грабить не только поместья богачей, но и крестьянские усадьбы.

Узнав об этом, Спартак созвал своих воинов.

Он вышел к войску с гневно нахмуренными бровями. Обычно добрые голубые глаза его стали, как показалось Клеону, похожи на льдинки, источающие холод, так что те, на кого Спартак смотрел, зябко ежились под его взглядом. Спартак стоял, глядел на солдат и сурово молчал минуту, другую, словно подчеркивал этим всю глубину своего презрения к ним.

— Я достаточно убеждал вас, — начал он наконец, — и теперь собрал не для разговоров, а чтобы потребовать полного повиновения. Кого вы грабите? Чьи дома сжигаете? Чье хозяйство разоряете?… Таких же бедняков, как вы!

— Они свободные! — выкрикнул кто-то в задних рядах.

— Они сражаются против нас в римских легионах!..

— Так сделайте, чтобы они не Захотели воевать против вас! — воскликнул Спартак. — А «свобода» их — такой же призрак, как власть, которую вы мне вручили и которую я вам возвращаю. Я не хочу быть вождем разбойников! Выбирайте себе другого вождя.

Услышав эти слова, Клеон пришел в такое отчаяние, словно он сам вызвал гнев вождя. Рабы подняли крик:

— Спартака!.. Спартака!.. Не хотим другого вождя!..

— Крикса!.. Крикса!.. — раздавались отдельные голоса.

— Спартака!.. Не хотим никого другого!..

Рабы бушевали. Они готовы были вступить в драку между собой. Столкновение такого множества вооруженных людей могло бы привести к настоящему сражению, если бы Крикс, Эномай, Ганник и другие начальники рабов не стали на глазах у всего войска просить Спартака не слагать с себя власти верховного вождя. К их просьбам присоединились воины, клянясь, что не нарушат больше дисциплину, и призывая в свидетели своих клятв всех богов, существующих на свете: эллинских, галльских, германских, латинских, фригийских, египетских… Клеон был поражен таким множеством богов и задумался над тем, где они все живут и как они между собой ладят.

Спартак медлил с ответом. Шум продолжался. В это-то время и прибыл отряд, оставленный в старом лагере. Его возглавлял Спурий. Спурий подскакал к Спартаку и стал рассказывать, как они всю ночь распевали песни, изображая пьяных, а на рассвете, услышав сигнал, призывающий легион Вариния к наступлению, потихоньку выбрались через задние ворота и последовали за своей армией, путь которой им был известен заранее.

Слушая Спурия, воины развеселились. Ссоры и взаимные распри были забыты. Все, и Клеон в том числе, хохотали, представляя себе, какой глупый вид был у римлян, когда они ворвались в лагерь и вместо солдат увидели овец, мирно пасущихся на траве возле вала.

Спартак приказал немедленно сниматься с места, и все занялись сборами в дорогу. Вскоре войско рабов выступило в поход.

Клеон и Лев ехали в обозе на повозке, в которую были уложены палатка и вещи Спартака. Клеон правил мулом, впряженным вповозку, а Лев лежал, привалившись к боку хозяина. Мазь, которой Клеон каждое утро обильно смазывал раны Льва, таяла на солнце, пачкая хитон мальчика. Но Клеон не обращал на это внимания, наслаждаясь последним осенним теплом и песней, которую Клеон сам выдумал и теперь распевал во все горло:

Мул поводил ушами: ему, видно, тоже нравилась песня Клеона. И Клеон размахивал палкой над его спиной вовсе не для того, чтобы заставить его бежать быстрее, — он отгонял от мула назойливых оводов.

Спустя три года

— Ну что, Клеон, ты на коне чувствуешь себя увереннее, чем у кормила? — спросил молодой рыбак, налегая на весла.

— Нет, почему же… Я ведь рассказывал тебе, что мальчиком дружил с рыбаками нашей деревни. Зимой иногда отец разрешал мне уходить с ними в море. Я помогал им забрасывать сети, и кормило мне порой доверяли, — отвечал Клеон, вглядываясь в темноту. — Не представляю, как мы тут высадимся… Я совсем не знаю берега у Тавромения. Вот если бы поближе к Катане… Но тогда ты не успеешь вовремя вернуться в Региум.

— С помощью богов высадимся и тут. Жаль, конечно, что нельзя войти в гавань… Ну ничего, скоро рассветет, и мы выберем на берегу подходящее местечко.

Оба умолкли.

Стал слышнее шум прибоя. Клеон старался держаться подальше от этого шума, но течение и ветер гнали их к тавроменийским берегам.

Ветер осыпал их брызгами пены. Клубились тучи. Иногда они разрывались — тогда холодный свет луны озарял скалы Сицилии, белые гребни волн, лодку, на корме — закутанного в плащ широкоплечего юношу и, лицом к нему, полуобнаженного гребца. Ни тот, ни другой не чувствовали холода: плечи и голову Клеона укрывал шерстяной плащ, ноги согревал привалившийся к его коленям Лев; а гребец, хоть в лицо ему летели целые пригоршни воды, только фыркал и тряс головой, но и не думал доставать свой плащ, спрятанный на носу лодки — ему было жарко от гребли.