Евгения, или Тайны французского двора. Том 2 - Борн Георг Фюльборн (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
– И ты прощаешь мне все неприятности, которые я нанес тебе раньше! Да, я читаю прощение в твоих любящих глазах…»
И он представил милую Долорес у своей груди и как он обвивает ее стан своими руками.
Это был прекрасный сон! Месяц так высоко взошел на небе, что его свет, проникая через стрельчатое окно, падал на постель и освещал спящего.
Но сновидение и спокойствие вскоре нарушились внезапным и ужасным образом.
В коридоре прокрадывались тихо и едва слышно; наконец шаги остановились у двери, которую Олимпио запер; потом направились Дальше, но так тихо, что спящий не мог их слышать.
Полночь миновала.
Теперь, внимательно прислушиваясь, можно было слышать, что тихо и осторожно отворили дверь возле комнаты, где спал Олимпио.
Тихие шаги приблизились к стене, где стояла кровать. Потом вдруг наступила мертвая тишина.
Генерал Агуадо не шевелился; он не предчувствовал, что находится в вертепе разбойников и в руках своих врагов!
Обе кровожадные гиены желали напасть на него во время сна, чтобы легче и быстрее убить его.
А Валентино? – Он не знал о происходившем в доме; нигде не было заметно шума или огонька.
Что-то затрещало у стены, внизу кровати, но так тихо, как будто там пробежала мышь, затем опять восстановилась глубочайшая тишина.
Но вдруг в тени под кроватью показалась фигура и лицо хозяина, бледное, страшное, со сверкающими глазами, как у хищного зверя, готового броситься на свою жертву.
Он поднял голову, желая посмотреть на спящего и потом начать дело.
В это время Олимпио пошевелился. Что, если он проснется! Не услышал ли он шума, не разбудил ли его жадный взгляд хозяина?
Он приподнялся на кровати.
Голова и руки убийцы скрылись.
Быть может, Олимпио проснулся, томимый предчувствием страшной опасности.
– Кто там? – спросил он громким, сильным голосом, осматривая комнату; но ничего не было видно; ответа не последовало, он опять лег на подушку, говоря себе, что все было в прежнем порядке.
– Бедная Долорес, – прошептал он, вспоминая свой сон, и вскоре глубокое, тяжелое ровное дыхание свидетельствовало, что он снова крепко заснул.
Не более чем через четверть часа показалась лежащая под кроватью фигура. С кошачьей гибкостью подполз хозяин к стулу, где лежали шпага и револьвер Олимпио; его рука медленно приблизилась к оружию, осторожно взяла револьвер, положила на пол подальше от спящего; потом рука вторично протянулась к стулу и схватила шпагу Олимпио; осторожно, боясь толкнуть стул и произвести шум, хозяин поднял шпагу и точно также положил в сторону на пол.
Приготовления удались; спящий был обезоружен! Но он все еще был опасен, потому что, проснувшись и увидев хозяина, который наполовину выполз из-под кровати, он мог бы одним ударом сделать его калекой!
Однако Олимпио не проснулся!
Хозяин тихонько встал; под кроватью показалась фигура Эндемо, его лицо было лихорадочно бледно.
На этот раз его смертельный враг находился в его руках и не мог надеяться на спасение; хозяин стоял уже возле подушек Олимпио, готовый при первом его движении броситься на него, как дикий зверь. Он только ждал Эндемо, чтобы вместе с ним совершить преступление и сделать его своим соучастником, чтобы таким образом оградить себя от измены. Готовый к нападению, с острым ножом в руках, он был страшен; его лицо выражало кровожадность и служило доказательством того, что он уже не в первый раз совершал подобное дело.
В ту минуту, когда Эндемо направился к кровати, случилось нечто, остановившее на мгновение обоих мошенников: до них дошел звук, заставивший их содрогнуться и прислушаться; оба слышали, что внизу, во дворе или в доме, отворили со скрипом дверь; ночной ли ветер произвел этот шум или входил кто-нибудь так поздно в дом?
Неподвижно, точно каменные, стояли оба преступника, освещенные лучами месяца, прислушиваясь и желая понять, что это было.
Хозяину, знавшему каждый звук, казалось, что отворили дверь в конюшню; но этого не могло случиться, так как слуга еще недавно крепко спал, а назначенный час для седлания лошадей еще не наступил. Не принял ли Валентино лунный свет за утреннюю зарю и не встал ли с постели, не вышел ли из конюшни, желая убедиться, что еще была глубокая ночь?
Нельзя было терять ни секунды, потому что Олимпио, проснувшись, увидел бы обе грозные фигуры у самой кровати. Хозяин сделал знак, показывая на спящего, и это значило: начнём!
Оба мошенника бросились почти в одно время на Олимпио. Хозяин схватил его обеими руками за горло, Эндемо же вонзил в него свой кинжал. Удар был сильный, убийца уже поднял оружие, чтобы нанести Олимпио второй удар, как хозяин закричал:
– Старайтесь не проливать много крови! Подумайте о кровати! Я его задушу! Потом бросим его в яму!
Хозяин так беспокоился о кровати, что Эндемо не нанес второго удара; он слышал хрипение Олимпио и схватил его, чтобы препятствовать его бешеным движениям и попыткам освободиться.
Это была ужасная, неравная борьба! Двое вооруженных напали на спящего.
Несмотря на геркулесовские силы, Олимпио не мог освободиться от рук своих убийц по причине превосходства их сил и тех выгод, которые они имели в сравнении с лежащим на постели! Правда, ему удалось правой рукой схватить Эндемо за волосы, но хозяин так сильно сдавил ему горло, что он едва дышал; его лицо сделалось багровым, хриплые звуки с трудом вылетали из его широкой груди, губы судорожно ловили воздух, глаза были широко раскрыты, на лбу выступили капли пота, кровь текла ручьем из раны, нанесенной ему Эндемо кинжалом.
– Проклятый, – шипел хозяин, увидев, что кровать была запачкана кровью, – подобные пятна никогда не уничтожаются! Помогите мне! На полу нельзя оставить ни одной капли крови! Он умер!
– Куда же его девать? – поспешно спросил Эндемо, так как ему послышался шум за дверью.
– Сейчас увидите! Сойдите с этой половицы! Он без вашей помощи провалится в подвал, – проговорил хозяин, подняв доски пола.
Эндемо сперва пристально взглянул вниз, потом на хозяина, схватившего безжизненное, тяжелое тело Олимпио.
– Он умер? – спросил герцог.
– Я думаю! А если и осталось в нем хоть искра жизни, то и она вскоре потухнет от падения и беспомощности! Только кровать беспокоит меня!
– Бросьте и ее туда, – сказал Эндемо глухим голосом, бросая в подвал запачканные кровью подушки, потом схватил Олимпио за ноги, между тем как хозяин взял его за плечи; они подняли вдвоем тяжелое тело с кровати.
В эту минуту постучались, кто-то стоял за дверью комнаты.
– Скорее его вниз, – произнес хозяин, сохраняя присутствие духа, – это слуга, он должен разделить участь хозяина!
Эндемо просунул в отверстие ноги Олимпио, хозяин опустил верхнюю часть туловища, дон Агуадо, походивший на труп, исчез в темной глубине.
Часть 4
I. АДСКАЯ МАШИНА
Наступил 1858 год. Императорское правительство было занято раздачей работ простому народу, заставляя его перестраивать дома и целые кварталы и желая предупредить этим смуты и волнения.
Сидя на своем блестящем троне, Людовик Наполеон вечно опасался за свое будущее. Прежде всего он старался удовлетворить честолюбие французов, так как хорошо знал слабую сторону нации. С помощью приближенных он удалил из своего государства всех недовольных лиц; Африка и Кайена населялись несчастными, казавшимися опасными подозрительному императору.
Понятно, что все эти обстоятельства не давали покоя Евгении и Наполеону, к тому же их мучила нечистая совесть.
Всюду следовали за ними переодетые полицейские, которые оглашали воздух радостными приветствиями, обманывая таким образом народ и императора, утешавшего себя мыслью, что под этими ликующими блузами скрываются не одни только наемные полицейские.
Действия правительства и все сложившиеся обстоятельства вели к быстрому и неизбежному падению Франции. Если Раш, Венедей и другие популярные писатели утверждают, что в падении Франции виновны журналисты и писатели, то обвинение это достойно осмеяния и доказывает только их близорукость. Нет, ни драмы и романы вызвали страшные катастрофы, их можно назвать скорее следствием, а не причиной тогдашнего положения дел Франции.
