Двести тысяч золотом - Веденеев Василий Владимирович (библиотека книг TXT) 📗
— Господи, ужас какой! — прижала ладони к щекам Ольга. — Неужели ты хочешь ехать дальше?
— Не возвращаться же? — пожал широченными плечами брат. — Стоило тащиться в этакую даль, чтобы на полпути спасовать!
Люй молчала, опустив голову и не вступая в разговор, словно известие о черной болезни ее никак не касалось.
— Телега есть, — выдержав паузу, тихо сказал старик. — Если вы решили продолжать путь, я пойду с вами к горам.
— Откуда же телега? — удивился Саша.
— Один крестьянин возвращается домой и готов взять попутчиков, — объяснил Вок. — Но он поможет нам одолеть только часть пути, а дальше придется идти пешком мимо мертвых деревень. Туда он ни за какие деньги не поедет.
Повисло гнетущее молчание. Каждый должен был решить, пойдет он дальше или нет. Что дороже — жизнь или призрачное золото? Человеку, особенно молодому, полному сил, свойственно считать себя неуязвимым, чуть ли не бессмертным и надеяться, что любые несчастья обойдут его стороной.
— Ну, кто со мной? — упрямо выставив подбородок, спросил Юрий.
— Я иду, — поднялся Саша.
— Я тоже, — вскочил Фын.
— Женщин оставим здесь, — предложил Лобанов. — Потом вернемся за ними.
Он погладил сестру по плечу и притянул к себе, словно желая обнять на прощание, но Ольга решительно отстранила его.
— Нет, пойдем вместе до конца.
— Ну хоть ты скажи ей! — обернулся к Рудневу капитан. — Ведь она из-за тебя хочет идти. Пусть останется. Найдем постоялый двор или снимем ей фанзу. Люй поможет по хозяйству. Ну?
— Нет, — твердо повторила девушка. — Только вместе!
Китаянка тем временем молча взвалила на плечо мешок, показывая, что ее не интересуют переговоры белых. Она будет поступать, как старик: он останется — и Люй тоже, он пойдет — и она отправится следом.
— Что же, каждый сам выбрал свою судьбу, — грустно улыбнулся Вок, поочередно посмотрев на каждого из спутников. — Помните об этом.
— Слушай, хватит напускать загадочность, — неожиданно взорвался Фын. — Не хочешь вести к золоту, так и скажи! Или ты не знаешь, где оно, но боишься признаться? А может быть, клада давно нет? Ты его перепрятал?
— Утихни, — осадил бандита капитан. — Бери мешки. Здесь лакеев нет. И попроси прощения у старика за грубость.
— Не надо, — покачал головой Вок. — Он ни в чем не виноват. Разве в том, что судит по себе, но это не его вина. Мне не нужно никакого золота. Я всего лишь невольник судьбы и данного мною слова, поэтому и иду с вами. А судьба караулит каждого. Выбрал дорогу — выбрал судьбу!
— А… Иди ты… — глухо выругался Фын и сплюнул сквозь зубы. — Где телега? Пошли! Или будем говорить до завтра?..
Повозка стояла недалеко от рыночной площади — пустой, пыльной, насквозь продуваемой сухим ветром, закручивавшим маленькие смерчи мелкого сора. Наверное, раньше здесь шумело торжище, на которое собирались окрестные крестьяне и жители городка, а теперь хозяйничали лишь грустное запустение, пыль и ветер.
Около грубо сколоченной телеги с большими деревянными колесами прохаживался горбатый, плохо одетый китаец-крестьянин. Озабоченно поглядывая на высоко поднявшееся солнце, он поправлял веревочную упряжь тощего серого вола с обломанным рогом. Тот понуро перетирал жвачку и лениво помахивал хвостом, отгоняя назойливых мух.
Обменявшись с горбуном скупыми приветствиями, погрузили в повозку мешки с провизией, ставшие значительно легче за время путешествия по железной дороге, и уселись. Не теряя времени, крестьянин длинной хворостиной стегнул вола по выпирающим ребрам, и колеса заскрипели. Миновав несколько узких улочек, выехали из городка. Руднев глянул через плечо возницы и увидел на горизонте вершины далеких гор. Отсюда они казались буровато-синими.
— Белые Облака? — спросил горбуна Саша.
— Да, — не оборачиваясь, сердито буркнул тот.
Крестьянин явно не был расположен к болтовне и не собирался показывать попутчикам местные достопримечательности, выступая в роли радушного хозяина. Что ж, пусть так. Руднев тоже замолчал и еще раз взглянул на горы. Пути человеческой фантазии неисповедимы: почему эти темные каменные громады, вырвавшиеся некогда из недр земли и застывшие на пути к небу, назвали Белыми Облаками? Где белизна и легкость? Однако горы почему-то называли именно так. Возможно, в незапамятные времена на их вершинах лежал нетающий снег и это послужило поводом дать горам столь поэтическое название, но шли годы, изменился климат, снега растаяли, а название осталось в памяти поколений. Впрочем, могло быть по-другому: Восток склонен к цветистости выражений. Да и вообще, многое здесь никогда не понять европейцу.
Странная шутка судьба: уже в третий раз он едет с Фыном на одной повозке. Фын, все время Фын…
Сначала Руднев был пленником бандита и с тревогой ожидал наступления ночи, потом они оба попали в руки Жао, и их везли в неизвестность, а теперь Фын делит с русскими и Воком тяготы дороги к кладу покойного Аллена, похороненного в чужой земле без покаяния. Чем закончится этот путь? Как быть с бандитом, если золото действительно существует? Дать ему долю и отпустить на все четыре стороны, пожелав на прощание с умом распорядиться богатством? Как поведет себя Фын, увидев золотые доллары, не попытается ли убить остальных, чтобы единолично завладеть кладом? Сколько ни гадай, не угадаешь, если у тебя нет дара ясновидения. Вполне возможно, что появление Фына на сампане хорошо разыгранный фарс, а на самом деле он договорился с Жао или просто пугнул им европейцев, чтобы втереться в доверие и вместе с ними добраться до золота. Нет, с этим типом нужно постоянно быть настороже, он бандит, а коварства и хитрости ему не занимать. Но не убивать же безоружного?
Руднев покосился на сидевшего рядом Фына. Правильно говорят: чужая душа — потемки. А уж у этого не просто потемки, а кромешная мгла, адская бездна. Надо улучить момент и с глазу на глаз поговорить с Юрием. Конечно, его ответ нетрудно предугадать, но, убив Фына, чем они будут отличаться от гангстеров? М-да… Положение невеселое. И ни на минуту нельзя забывать об Ольге, старом Воке и его племяннице Люй: они и вовсе беззащитны. Кто поручится, что Фын не воспользуется этим в гнусных целях?..
За своими размышлениями Саша не заметил, как дорога постепенно начала забирать в гору. Стали появляться острые обломки скал, торчавшие из земли, словно зубы доисторических чудовищ. Разбросанные вокруг валуны подставляли солнцу, ветрам и дождям гранитные лбы, покрытые сухим лишайником. Выбрав скалу, под которой было больше тени, горбун предложил немного отдохнуть. Он жалел вола, едва передвигающего ноги от усталости.
Устроили привал, поели всухомятку, не разводя огня, посидели в тени камней и снова тронулись в путь. К счастью, поднялся легкий ветерок, дохнуло свежестью, да и солнце начало клониться к закату, умерив ярость своих лучей. Утомленные девушки притихли, у остальных тоже не было ни сил, ни желания затевать разговоры. Так, в молчании, ехали до сумерек, пока горбун не остановил вола на развилке дорог.
— Вам туда, — махнул он рукой налево.
Указанная им дорога скорее напоминала широкую тропу, петлявшую среди чахлого кустарника. Лобанов выразительно посмотрел на Вока, как бы спрашивая: а не Сусанин ли горбатый возница? Но старик не проявлял никаких признаков беспокойства, наоборот, поблагодарил крестьянина и вручил ему деньги. Горбун спрятал их и, не попрощавшись, стегнул вола.
Подхватив вещи, путешественники гуськом пошли по тропе: впереди Вок, за ним женщины, следом Фын, а замыкали маленький отряд Лобанов и Саша. Шли до тех пор, пока глаза различали дорогу, когда совсем стемнело, старик предложил остановиться, высмотрев подходящее для ночлега место.
Саша едва успел постелить на землю одеяло, как Ольга буквально рухнула на него, не в силах даже пошевелиться от усталости. Лобанов остался сторожить Фына и охранять место стоянки, а Руднев и Вок отправились собирать топливо. Чтобы не потеряться в темноте, они перекликались. Вскоре запылал костер. Люй была прямо-таки двужильной. Принялась готовить ужин, словно ее сегодня не палило солнце, не мучила дорога, а впереди не ждала тревожная ночь в незнакомом месте. Иногда Саше казалось, что китаянка вообще не ведает усталости: она рано вставала и поздно ложилась, никогда не жаловалась, всегда занималась каким-нибудь делом и пребывала в ровном расположении духа. К тому же девушка не отличалась надоедливой болтливостью и любопытством.
