Раб великого султана - Валтари Мика Тойми (читать книги онлайн txt) 📗
Увидев и учуяв кровь, Раэль разъярился еще больше; к тому же он беспокоился обо мне – и потому начал так рваться у Джулии из рук, что ей пришлось выпустить его. Тогда он помчался прямо ко мне и принялся лизать мне пальцы, чтобы показать, как он рад, что нашел меня – и что я жив.
Предводитель неверных в нетерпении взмахнул рукой – и смех и веселый гвалт мгновенно смолкли, словно смуглокожий отсек все звуки своим ятаганом. Воцарилась гробовая тишина. Капитан приказал, чтобы Джулию подвели к нему. Он сорвал с ее лица вуаль и сначала взглянул на пленницу весьма благосклонно. Но увидев ее глаза, он отшатнулся и вскрикнул от удивления. А его люди в испуге выставили перед собой пальцы, как рога, чтобы уберечься от дурного глаза.
Матросы с нашего корабля тоже позабыли о своей беде и, сгрудившись возле охраняющих их пиратов, принялись размахивать кулаками и вопить:
– Эту женщину надо бросить в море! Это из-за ее дурных глаз погибло наше судно!
Из этих слов я понял, что они давно догадывались о тайне Джулии.
Но ярость моряков лишь помогла Джулии, ибо, чтобы выказать им свое презрение, предводитель неверных знаком повелел своим людям отвести девушку в круглый шатер, который стоял на корме пиратского корабля. Я почувствовал огромное облегчение, хотя сразу понял, что в плену у неверных Джулию ждут лишь насилие и рабство.
Надменный капитан еще раз нетерпеливо взмахнул своей смуглой рукой. Тогда, выступив из толпы, перед ним замер огромный, черный, как уголь, невольник, обнаженный до пояса, с кривой турецкой саблей в руке. Капитан кивком указал ему на стариков и больных, которые уже упали на колени, и повернулся к ним спиной, с презрением глядя на нас, пленников, еще не осмотренных пиратами. Когда чернокожий палач приблизился к своим жертвам, паломники в ужасе закричали, но он, не обращая внимания на мольбы и стоны, принялся легко и ловко сносить несчастным головы резкими взмахами своего ятагана.
Когда я увидел, как по палубе катятся отрубленные головы и потоком льется кровь, меня покинули все силы, и я рухнул на колени, крепко прижав к себе Раэля. Антти, широко расставив ноги, стоял передо мной. Но неверные, с уважением ощупав его мускулы, одобрительно заулыбались, похлопали его по плечу и велели отойти в сторону. Так я лишился всякой поддержки, а поскольку все время прятался за спинами других, то оказался в ряду пленников последним. Неверные грубо схватили меня за ноги и принялись мять пальцами мышцы, презрительно морщась. Ведь я все еще был очень худ после болезни и как человек ученый не мог, разумеется, тягаться силами с закаленными моряками. И вот предводитель пиратов пренебрежительно махнул рукой; один из его людей тут же поставил меня на колени, чтобы негр мог обезглавить меня, как других несчастных.
Увидев, что творится, Антти спокойно шагнул вперед, и никто почему-то даже не попытался ему помешать. Огромный негр на миг остановился, чтобы отереть пот со лба, а когда поднял ятаган, собираясь отрубить мне голову, Антти схватил гиганта, поднял в воздух и швырнул извивающегося великана за борт. Не выпуская из рук сабли, негр с плеском упал в воду.
Все это произошло столь неожиданно и так всех ошеломило, что даже пираты на минуту замерли, вытаращив глаза и разинув рты. Но потом их надменный капитан громко расхохотался, а корсары начали одобрительно хлопать себя по бедрам, и никто не поднял руки на Антти. Но он был мрачен. Казалось, что лицо его высечено из камня.
Глядя на меня своими круглыми серыми глазами, Антти проговорил:
– Я совсем не хочу, чтобы эти люди смилостивились надо мной, Микаэль. Лучше умрем вместе – как вместе жили и боролись с превратностями жестокой судьбы. Может, Всевышний отпустит нам наши грехи, ибо помыслы наши были чисты, когда отправились мы в это паломничество ко Гробу Господню. Не будем терять надежды, ведь только она одна у нас и осталась!
Решив умереть вместе со мной, брат мой поступил благородно и отважно. От волнения в глазах у меня стояли слезы, когда я вскричал:
– Антти, Антти, ты действительно лучший брат на свете, но слова твои неразумны. Теперь я вижу, что ты еще более наивен, чем я думал. Не веди себя, как последний дурак! Живи – и будь счастлив, я же стану молиться на небесах, чтобы в неволе у неверных не было тебе слишком тяжко.
Но хоть и говорил я такие слова, сам в это время трясся от страха и в душе моей клокотали совсем иные чувства. Еще ни разу в жизни небеса не казались мне столь далекими, и я готов был променять свое место в заоблачных высях на заплесневелую корку хлеба – лишь бы жевать ее на этом свете!
Тем временем ужасный негр успел взобраться на борт. С великана ручьями текла вода, а свою кривую саблю он держал в зубах. Едва очутившись на твердой палубе, он взял ятаган в руку, заревел, как разъяренный бык, и, дико вращая глазами, ринулся на Антти. Гигант несомненно убил бы моего брата, если бы предводитель пиратов не бросил короткого приказа, услышав который корсары кинулись Антти на помощь – и негру пришлось опустить свой ятаган. Великан трясся от бессильного гнева; чтобы дать своей злобе хоть какой-то выход, негр взмахнул саблей, собираясь снести мне голову. И в этот самый жуткий миг моей жизни я вспомнил слова, которым научил меня в Венеции человек с кривым носом. В отчаянии я прокаркал, как ворон:
– Бисмиллах! Иррахман! Иррахим!
Крик мой прозвучал столь впечатляюще, что изумленный палач опустил ятаган. Сам я не видел в происходящем ничего смешного, но мерзкие пираты снова расхохотались, а их капитан приблизился ко мне, благосклонно оглядел меня и произнес что-то по-арабски. Я смог лишь мотнуть головой, но мой песик оказался умнее меня: виляя хвостиком, он подбежал к капитану, вежливо встал на задние лапки и принялся умоляюще смотреть то на корсара, то на меня. И тогда сей гордый муж наклонился, взял Раэля на руки и начал ласково почесывать ему за ушами.
Пираты все еще смеялись, но капитан посерьезнел и заставил их замолчать, воскликнув:
– Аллах акбар! – Затем он повернулся ко мне и на ломаном итальянском языке спросил: – Почему ты взываешь к Аллаху, милосерднейшему из милосердных? Разве ты мусульманин?
– Что такое – мусульманин? – удивился я.
– Мусульманин – это человек, покорный воле Божьей, – ответил пират.
– Так разве и я не могу покориться воле Всевышнего? – проговорил я.
Капитан милостиво взглянул на меня, погладил Коран, который держал в руке, и сказал:
– Аллах велик, и безмерна доброта Его, так что если ты наденешь тюрбан и перейдешь в истинную веру, я сохраню тебе жизнь, хотя как пленник, захваченный в бою, ты станешь моим рабом; так повелел Пророк, да будет благословенно имя Его.
В ответ на это я смог лишь повторить:
– Да будет благословенно имя Его! – так велико было мое облегчение, когда я понял, что и дальше буду дышать полной грудью, видеть небо и есть хлеб.
Но брат Жан, который тем временем пришел в себя, вцепился мне в горло и принялся осыпать меня страшными проклятиями и молотить кулаком, вопя, что я – жалкий отступник и мерзкий предатель, оказавшийся хуже ползучего гада и обреченный теперь на вечные муки, ибо ради того, чтобы подло спасти свою поганую жизнь, совершил самый ужасный грех – чудовищный и неискупимый.
Злой монах еще долго выкрикивал ругательства и оскорбления, призывая Господа обрушить на мою голову самые страшные кары, но наконец Драгуту – а именно он и был предводителем пиратов – все это надоело. Он погладил Коран и щелкнул пальцами. И тогда негр с радостью поднял саблю и одним махом отсек брату Жану голову. Она скатилась на доски – и полуоткрытые уста ее все еще, казалось, продолжали извергать проклятия. Не слишком-то благочестивой была эта смерть… Однако я ни минуты не сомневаюсь в том, что по вере своей брат Жан заслужил мученический венец. Во всяком случае я почувствовал огромное облегчение, когда ятаган палача оборвал вопли и брань монаха, ибо зловещие пророчества брата Жана заставили меня затрепетать от ужаса, напомнив о каре небесной.
