Тайна королевы - Зевако Мишель (книги онлайн полностью бесплатно TXT) 📗

— Плохие новости, принцесса?

Улыбнувшись в ответ, Фауста задумчиво произнесла:

— Пока не знаю.

Однако она уже приняла решение и была готова действовать.

— Все просто замечательно, — сказала она д'Альбарану, — я сейчас иду.

Одновременно взор ее повелел испанцу быть готовым ко всему.

XXVII

ПАРДАЛЬЯН И ФАУСТА

Она встала и величественной походкой медленно направилась к двери, за которой прятался Пардальян.

— О, черт! — выругался шевалье. — Она идет сюда! Неужели дыхание выдало меня?

Фауста и д'Альбаран так хороша сыграли свои роли, что Пардальян не заметил, что его убежище раскрыто. Он был уверен, что лишь нелепая случайность направила Фаусту в его сторону. Не желая, чтобы его наблюдательный пост был обнаружен, и понимая, что разговор Фаусты и герцога еще не окончен, шевалье тихо отступил и толкнул дверь.

«Ого! Меня заперли снаружи! — удивленно подумал он. — А я ничего не слышал!..»

Однако Пардальян был совершенно спокоен. Насмешливо улыбнувшись, он прошептал:

— Я все понял: это ловушка… Держу пари, что в записке, доставленной этим верзилой, говорилось обо мне и о моем убежище. Что ж, попробуем выкрутиться… и по возможности остаться в живых».

Он повернулся и стал лицом к той двери, возле которой располагался его наблюдательный пост. Одновременно он распахнул назад плащ, чтобы тот не стеснял движений, и удостоверился, что шпага легко вынимается из ножен.

— Надо быть готовым ко всему, — проворчал себе под нос Пардальян.

Фауста подошла к двери и резким движением широко раскрыла ее. В темный чулан хлынул свет. Стоя у порога, Фауста произнесла:

— Выходите же, Пардальян. Такому человеку, как вы, не пристало прятаться по углам.

И улыбаясь пленительнейшей улыбкой, она плавно повела рукой, приглашая Пардальяна выйти.

Пардальян шагнул вперед, церемонно поклонился и вежливо сказал:

— Тысячу благодарностей, принцесса.

Оказавшись в комнате, он осмотрелся и саркастически хмыкнул:

— Признаться, я и впрямь чувствовал себя очень неуютно. Но что поделаешь, принцесса: у меня не было возможности подобающим образом попросить вас оказать мне честь и принять в вашу славную компанию.

— Но почему же? — медоточивым голосом спросила Фауста.

И, посерьезнев, прибавила:

— Уверяю вас, Пардальян, если бы вы мне сказали, что желаете присутствовать на моих переговорах с герцогом Ангулемским, я бы с удовольствием выполнила вашу просьбу.

— Нисколько не сомневаюсь, сударыня, раз вы сами это говорите, — не менее серьезно ответил Пардальян.

Затем он вновь перешел на свой излюбленный насмешливый тон:

— Однако позвольте заметить, что в таком случае мне вряд ли довелось бы услышать те слова, что долетели до моего чулана.

Фауста молча кивнула в знак согласия.

Воцарилась тишина: противники внимательно изучали друг друга. (Посторонний наверняка решил бы, что присутствует при встрече двух старых друзей после долгой разлуки.) Затем Пардальян, окинув рассеянным взором комнату и сделав вид, что не замечает ни герцога Ангулемского, ни д'Альбарана, прикинул, чем из мебели можно будет воспользоваться во время предстоящей схватки, положил руку на эфес шпаги и принялся ждать.

Герцог Ангулемский был потрясен внезапным появлением Пардальяна: он предполагал, что шевалье находится за много лье отсюда. Впрочем, он быстро опомнился и решил, что лучше ему пока оставаться в тени. Однако вскоре наступила тишина, и тогда герцог подумал, что ему пора выступить на сцену. Он с улыбкой бросился к шевалье:

— Пардальян, друг мой, брат мой, как я счастлив видеть вас!

Смерив герцога холодным взором, Пардальян молча поклонился.

Искренняя радость герцога мгновенно улетучилась. Он все понял.

— Ах, вот как? — с упреком воскликнул он. — Так-то вы меня встречаете, Пардальян? Разве вы не хотите пожать мне руку?

— Это слишком большая честь для такого бродяги, как я, — пожимать руку будущему королю Франции Карлу X, — ледяным тоном ответил Пардальян.

Герцог до крови закусил себе губу. Его матово-бледное лицо — лицо человека, долго не бывавшего на свежем воздухе — внезапно стало багровым. Не выказывая признаков гнева, он столь же холодно спросил:

— Так, значит, мы станем врагами?

— Это зависит только от вас, — бесстрастно ответил Пардальян и, обернувшись к Фаусте, спросил: — Не кажется ли вам, сударыня, что нам необходимо поговорить?

— Совершенно необходимо, — подтвердила Фауста.

Не долго думая, она приказала д'Альбарану, недвижно стоявшему в углу, словно солдат на параде:

— Д'Альбаран, проводи нас в угловую башню.

Пардальяну же она объяснила:

— Вы доказали мне, что к этой комнате легко подобраться и услышать все то, о чем в ней говорят, поэтому мы пройдем в кабинет, расположенный в угловой башне: я хочу быть уверена, что никто не станет нас подслушивать. Разговор должен остаться только между нами.

— Здесь ли, там ли, — с усмешкой пожал плечами Пардальян, — мне все равно.

Как всегда безмолвный и невозмутимый, д'Альбаран уже взял факел, распахнул дверь и ждал, стоя на пороге. По знаку Фаусты он двинулся вперед. В первом же помещении, куда вошли великан-испанец, Фауста, Пардальян и герцог Ангулемский, им преградили дорогу двенадцать дворян с обнаженными шпагами. Готовый к бою отряд возглавлял Одэ де Вальвер.

Д'Альбаран остановился в двух шагах от Вальвера. Молодой человек и бровью не повел; Пардальян сделал вид, что не замечает его. Гигант повернулся к Фаусте. Казалось, довольный взор его говорил: «И это только часть принятых мною мер». Фауста все поняла и легким кивком головы одобрила его действия. Затем, обернувшись к Пардальяну, она насмешливо взглянула на него, словно желая сказать: «Ну, и что вы об этом думаете?»

Но Пардальян был не из тех, кого легко запугать. Вот какие мысли проносились сейчас у него в голове:

«Черт побери! Я уверен: сражение неизбежно! Но даже сам дьявол не знает, чем оно завершится!.. Зато я знаю наверняка, что Фауста не станет ничего предпринимать, пока мы с ней не объяснимся, то есть пока она не поймет, какая часть ее планов стала мне известна».

Вот почему Пардальян в ответ на безмолвный вопрос принцессы лишь небрежно пожал плечами и саркастически улыбнулся. И так как не в его привычках было таиться и недоговаривать, то он громко и язвительно произнес:

— Да вижу я, вижу! Глаза мне пока что не отказали!

Затем, скорчив простодушную мину, он вкрадчиво, словно желая сделать комплимент, заявил:

— Мне лучше, чем кому-либо известно, что вы всегда были мастерица устраивать ловушки. Мои поздравления, время не властно над вашими талантами.

Фауста промолчала, но улыбка ее стала какой-то ненатуральной. Притворившись, будто она приняла слова Пардальяна за чистую монету, принцесса поблагодарила его изящным кивком головы и подала знак Вальверу.

Молодой человек, равно как и все его люди, стоял неподвижно, как и подобает солдату, ожидающему приказаний командира.

Повинуясь Фаусте, он повернулся к своему отряду и скомандовал; дворяне выстроились вдоль стены и четко, по-военному, отсалютовали шпагами.

Проходя мимо, Пардальян с нарочитой вежливостью ответил на приветствие; но прежде, чем переступить порог, он обернулся и насмешливо бросил:

— До скорой встречи, господа.

Следуя за д'Альбараном, освещавшим факелом путь, они дошли до избранной Фаустой комнаты, не встретив более никого на своем пути. Пока д'Альбаран зажигал свечи, Пардальян, вместо того чтобы любоваться многочисленными шедеврами искусства, своим острым взором изучал диспозицию. Помещение было небольшое и совершенно круглое. Мы уже говорили, что до того, как проникнуть во дворец, Пардальян исследовал его снаружи. Он прекрасно запомнил, что среди множества башен и башенок, венчавших это сооружение, круглой была только одна. Она возвышалась напротив реки, на углу, обращенном к тупику и улице де Сен. Последняя представляла собой тогда узкую тропинку, заросшую крапивой, отчего позднее она и получила название Крапивной улицы  [7].