Черный жемчуг - Хэррод-Иглз Синтия (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
– Да, разумеется, – ответила Аннунсиата. – Итак, что вы будете есть на обед? О, Эдуард, как прекрасно видеть вас здесь! Я бы хотела, чтобы вам не надо было уезжать.
– Мне не обязательно уезжать, но придется, – откликнулся Эдуард. – Можно, я позову вашего слугу?
Глава 16
Это была странная зима: в декабре стояла такая жара, какая бывает в мае, и сбитые с толку весенние цветы начали пробиваться сквозь землю и распускаться рядом с опавшей осей ней листвой. Кэти собрала букет крокусов и поставила их в глиняный горшок из-под варенья – в доме Макторпа не водилось такой роскоши, как цветочные вазы. Крокусы источали сладкий влажный аромат; вероятно, потому что они были не к месту и не ко времени, от них веяло одиночеством. В замужестве оказалось труднее всего смириться не с мужем, домом, или положением в обществе, а именно с одиночеством. Кэти выросла в многолюдном доме, а теперь ей весь день приходилось проводить одной или в обществе слуг. Даже ее муж, каким бы неподходящим собеседником он ни был, пришелся бы сейчас кстати, но он целые дни проводил в работе. Кэти еще стояла в гостиной, глядя на крокусы, когда вошла одна из служанок – замызганная девчонка, такая же, как и прочие слуги, ибо никто из уважающих себя слуг не желал работать на Макторпа – и заявила:
– Там женщина, миссис. Пришла к вам.
Кэти недоуменно повернулась. Женщина – кто бы это могла быть?
– Посетительница? – вслух произнесла она. Служанка беспомощно глядела на Нее, разинув рот и ничего не понимая. – Проси ее. Приведи ее ко мне.
Служанка ушла и спустя минуту вернулась в сопровождении Руфи.
– Я проезжала мимо и решила проведать тебя, – вместо приветствия произнесла Руфь. Она была в амазонке и сапожках, ее пушистые рыжеватые волосы выбились из-под старомодного черного капюшона. Откровенное любопытство на лице Руфи заставило Кэти улыбнуться.
Девочка-служанка исчезла.
– Я рада видеть вас, – заговорила Кэти. – Я бы предложила вам освежиться с дороги, но, боюсь, слугам понадобится слишком много времени, чтобы что-нибудь приготовить. Мне все время приходится вдалбливать им их обязанности, и выходящее из ряда вон событие приводит их в совершенное недоумение.
Руфь стаскивала с руки тесную перчатку.
– Не беспокойся, я ненадолго – я приехала на молодом жеребце, а он и минуту не может простоять на месте. Как твои дела? Ты выглядишь усталой.
– Мне не часто удается выходить из дома. Руфь огляделась.
– Здесь гораздо лучше, чем я себе представляла.
– Мне больше ничего не нужно, – решительно заявила Кэти. – Слуги здесь неумелы и глупы, но они не злые. Вы приехали, чтобы узнать, как я живу? Или посмотреть, не сожалею ли я о своем поступке?
Руфь сдержала улыбку, и в ее глазах появилось понимающее выражение.
– Мне и в голову не приходило осуждать тебя. Кажется, я понимаю, почему ты решилась на такой шаг.
– Он хорошо относится ко мне, – вызывающе произнесла Кэти. – Он меня любит.
Минуту Руфь пристально вглядывалась в ее лицо.
– Неплохо, – наконец проговорила она. – Если ты захочешь с кем-нибудь поговорить, приезжай ко мне. Помни, я всегда жду тебя.
– Я запомню, но не приеду. – Ответом послужило понимающее молчание. – Расскажите мне, что нового дома, – попросила Кэти.
Руфь удивленно приподняла бровь. – Дома? Все по-прежнему. Я получила письмо от Аннунсиаты – на Рождество у нее должен родиться ребенок. Аннунсиата пишет в основном о придворных новостях: весной ожидается прибытие невесты короля, идут шумные приготовления. Когда родится ребенок, Аннунсиата хочет переехать в собственный дом, и вместе с мужем уже ищет подходящее место. Она просит прислать еще денег – это ее обычная просьба.
– А что делается в замке Морлэндов? – спросила Кэти, стараясь не смотреть Руфи в глаза.
– Арабелла страдает от ревматизма. Кингкап укусил Ральфа за плечо, и оно никак не заживает – Арабелле даже пришлось зашивать рану. У Эдмунда начался сильный кашель, а Ральф-младший собрал целую ораву мальчишек из школы, уговорив их похитить соты с медом на пасеке – при этом только его не изжалили пчелы, а что еще можно было ожидать от этого озорника? Элизабет скучает по тебе. – Руфь пристально посмотрела на Кэти. – Почему бы тебе не навестить ее? Поезжай туда на Рождество. Зачем сжигать все мосты?
Кэти не ответила. Она не могла допустить, чтобы семья пренебрегала ее мужем, но признаться в этом было так же невозможно, как и позволить такое пренебрежение. Вместо этого Кэти спросила:
– Что нового о Ките и его поездке?
– Он получил обратно свои земли – разве ты не слышала?
– Откуда я могла услышать? Кто мог сообщить мне?
Руфь пропустила этот упрек мимо ушей.
– Бедный Фрэнк, – продолжала она, – ему так хотелось устроить побоище – особенно после столь легкого похода на Лондон. Он вместе с Китом и Криспианом собрал всех своих людей, разбил лагерь неподалеку от замка и разработал атаку, подобно принцу Руперту, пытающемуся завоевать Австрию! И когда, наконец, они выступили маршем, шотландцы просто разбежались.
– Не очень-то это похоже на шотландцев, – заметила Кэти.
– Кажется, это был просто цыганский табор. Люди, которые первыми захватили земли Кита, вскоре покинули их – земли оказались неудобными и слишком большими, чтобы следить за ними без достаточного количества слуг. Поэтому земли остались без присмотра, и вскоре там поселились цыгане. Кит сказал, что нашел поместье в ужасном состоянии – там стояла вонь, способная убить христианина, так что единственной битвой, которую пришлось выдержать войску Кита, была битва с грязью и запущенностью. Фрэнк и Криспиан вскоре вернулись домой, а Кит пробудет в Шотландии еще несколько месяцев, пока не приведет все в порядок и не найдет подходящего управляющего, способного вести дела в его отсутствие. Однако судя по письмам Кита, вряд ли он будет надолго уезжать из Шотландии – теперь его дом там, а у нас он будет бывать только изредка с визитами. Кэти кивнула, не сводя глаз с крокусов, как будто ничто другое не интересовало ее.
– А теперь мне пора, – заключила Руфь, – иначе мой жеребец оборвет привязь. Надо ли передать нашим, что с тобой все в порядке?
– Да, – кивнула Кэти. Казалось, ей больше нечего сказать, но когда Руфь ступила на порог, она добавила: – Спасибо, что вы навестили меня.
Руфь ответила странной, похожей на гримасу улыбкой, и вышла, не добавив ни слова.
Когда вечером Макторп вернулся домой, Кэти сразу поняла по его настороженному поведению, что он знает о приезде Руфи. Не давая ему возможности первым задать вопрос, Кэти сказала:
– Сегодня у меня была гостья – моя кузина Руфь из Шоуза.
– Что ей было надо? – грубо спросил Макторп. Защитным движением он сгорбил плечи, и это напомнило Кэти озябшую птицу на голой ветке.
– Она хотела посмотреть, все ли со мной в порядке, и предложить мне свой дом, если я захочу уехать от вас, – равнодушно ответила Кэти.
Макторп сгорбился еще сильнее.
– И что же вы ей ответили? – угрюмо пробормотал он. – Что приедете?
Кэти взглянула на мужа.
– Я никогда не обманывала вас, даже из лучших побуждений, что иногда бывает между мужем и женой. Почему же вы тогда не доверяете мне? Если бы я хотела уехать, я бы сделала это.
– Если вы хотите уехать, у вас найдется немало оправданий, – заметил Макторп, понижая голос, и его глаза стали испуганными и растерянными.
– Я не вижу причин для своего отъезда, – спокойно отозвалась она.
– Незавершенный брак – это не брак, – возразил он. – Вы можете оставить меня и получить развод.
– Я не хочу оставлять вас. Я ваша жена.
– Не совсем...
– Об этом знаем только вы и я. Неужели вы думаете, что я признаюсь в этом кому-нибудь еще? Как бы там ни было, я считаю себя вашей женой.
Макторп шагнул к ней, продолжая горбить плечи, с униженными и просящими глазами. Его вид неприятно поразил Кэти – она ненавидела его любовь и зависимость от нее, и даже не потому, что он был груб и неотесан, а потому, что она не могла отвечать на его чувство. Ее раздражала способность этого человека любить, не будучи любимым, и была ненавистной необходимость быть благодарной ему за доброту. Такой Кэти была всю свою жизнь – ей всегда хотелось оставаться гордой и независимой.
