Французский дворянин - Уаймэн Стэнли Джон (книги онлайн полностью бесплатно .txt) 📗
– Я пришла сюда, государь, – гордо возразила Брюль, обращаясь к королю и совершенно не обращая внимания на меня, – вовсе не из любви к месье де Марсаку, а просто как пришел бы сюда всякий, у кого было бы письмо к нему. Да и поверьте, государь, – прибавила она уже с некоторым раздражением, – вы не можете быть и вполовину столько удивлены, видя меня здесь, сколько удивлена я, найдя здесь ваше величество.
– Этому я вполне верю! – раздражительно ответил король. – И я предпочел бы, чтобы вы не видели меня.
– Короля Франции можно видеть только тогда, когда он сам того пожелает, – ответила она, приседая чуть не до земли.
– Ладно, – пусть будет так: вы этим очень обяжете короля. Но довольно! – продолжал он, повернувшись ко мне. – Раз это не та женщина, для свидания с которой я пришел сюда, то где же та?
– Она, вероятно, во внутренних комнатах, ваше величество, – сказал я, подвигаясь к Фаншетте и ощущая более сильный страх, чем можно было заключить по моему виду. – Ведь ваша госпожа здесь, не так ли? – продолжал я резким тоном, обращаясь к Фаншетте.
– Да, и она не выйдет оттуда, – упрямо ответила служанка, не двигаясь с места.
– Глупости! – воскликнул я. – Скажите ей…
– Можете сами сказать ей все, что вам угодно, – возразила та, продолжая стоять на своем месте. – Она и сама может выслушать.
– Да поймите же наконец! – нетерпеливо вскричал я. – Я должен переговорить с ней, переговорить тотчас же, по чрезвычайно важному и неотложному делу.
– Как вам будет угодно, – грубо ответила она, продолжая сидеть на своем месте. – Я уже сказала вам: сами можете говорить с ней.
Тут я почувствовал себя в самом глупом положении; да и, конечно, никогда мужчине не приходилось попадать в такую передрягу. Итак, мне суждено было преодолеть столько препятствий, избежать столько опасностей и привести наконец короля сюда, уже почти отчаявшись в этом, только для того, чтобы подвергнуть его издевательству и насмешкам со стороны какой-то горничной! Я стоял в нерешимости, не зная, что предпринять; король ждал в стороне, и видно было, что вся эта история и злила, и забавляла его в одно и то же время; мадам отступила немного и стала у самого входа. Разрешить задачу помогло мне любопытство, составляющее, быть может, к счастью, неотъемлемую принадлежность женщин: оно заставило мадемуазель лично вмешаться в дело. Бдительно карауля изнутри и прислушиваясь ко всякому шуму, она слышала отчасти то, что происходило у нас. Ее заинтересовал незнакомый мужской голос и то уважение, с которым я относился к новому посетителю. Она крикнула, чтобы узнать, кто был там; а Фаншетта, принявшая, по-видимому, этот окрик за приказание, встала и оттащила свой стул в сторону, проворчав брезгливо и без всякого признака почтительности:
– Я говорила вам, что она может услыхать.
– Кто это? – снова спросила мадемуазель, возвысив голос.
Я хотел уже отвечать, но король, сделав мне знак посторониться, сам вышел вперед и тихонько постучал в дверь.
– Отворите, мадемуазель, прошу вас, – вежливо сказал он.
– Кто там? – снова вскричала мадемуазель уже дрожащим голосом.
– Это – король! – ответил тот мягко, но тем величественным тоном, которым не говорят простые люди и который является как бы особой принадлежностью потомков поколений, привыкших повелевать из рода в род.
Она испустила легкое восклицание, затем тихо и с видимой неохотой повернула ключ в замке. Замок заскрипел; дверь отворилась. Одну минуту я видел бледное лицо и блестящие глаза барышни. Затем его величество, приподняв шляпу, вошел в комнату и запер за собой дверь; а я отошел в дальний угол комнаты, где мадам Брюль все еще продолжала стоять у входа. Тут – отлично помню – у меня возникло довольно естественное подозрение, что она явилась в мою квартиру, шпионя за своим супругом; но первые же слова, произнесенные ею, когда я подошел к ней, рассеяли это подозрение.
– Живей! – сказала она с повелительным жестом. – Выслушайте меня и отпустите. Я уже довольно долго ждала вас и достаточно настрадалась из-за вас. Что же касается вон той женщины, то ведь она сумасшедшая, и ее служанка тоже. Теперь слушайте! Вы сегодня честно говорили со мной: я хочу отплатить вам тем же. У вас завтра свидание с моим мужем, в Шаверни. Разве не правда? – нетерпеливо добавила она.
Я ответил, что это было вполне справедливо.
– Вы пойдете туда с одним из ваших друзей, – продолжала она, разрывая в возбуждении в клочки снятую только что перчатку. – Он также должен встретить вас со своим другом… Ведь так?
– Да, – ответил я неохотно. – Мы должны встретиться на мосту.
– Так не ходите туда! – решительно сказала она. – Стыдно мне предавать своего мужа, но еще хуже посылать на смерть невинного человека. Он встретит вас с одним мечом, согласно условию поединка; но там, под мостом, будут другие, которые уже сделают свое дело. Вот я и выдала его! – с горечью прибавила она. – Конечно! Теперь пустите меня.
– Постойте, сударыня! – сказал я, более озабоченный судьбой той, которой я с первой минуты, как только встретил ее, не принес ничего, кроме несчастья, чем удивленный этою новой изменой с ее стороны. – Разве вы ничем не рискуете, возвращаясь теперь к нему? Не могу ли я сделать чего-нибудь, чтобы защитить вас?
– Ничего, – резко и почти грубо ответила она. – Только отпустите меня скорей.
– Но ведь вы не можете идти одна по улицам?
В ответ на это она засмеялась, и в смехе ее было столько горечи, что у меня невольно сжалось сердце от жалости.
– Несчастные всегда остаются невредимыми, – сказала она.
Вспомнив, как недавно еще я видел ее в первом упоении брачной любви, я почувствовал к ней глубокое, искреннее сострадание. Но ответственность, которую налагало на меня присутствие его величества, не позволяло мне выказать свои чувства. Я с радостью проводил бы ее до дому, но не смел этого сделать. И я был вынужден довольствоваться меньшим. Я собирался предложить ей одного из своих людей, чтобы проводить ее, как вдруг стук в наружную дверь заставил приготовленные слова замереть у меня на губах. Сделав ей знак молчать, я прислушался. Стук повторился и становился все настойчивей. В верхней части двери была маленькая решетка из крепко переплетенной проволоки. Я собирался уже отворить ее, чтобы посмотреть, что там такое, как вдруг услышал голос Симона, умолявшего поскорей отворить ему. Сомневаясь в его благоразумии и боясь в то же время отказать ему, дабы не лишиться новых известий, я, немного подождав, наконец решился снять запоры.
Как только дверь отворилась, Симон вскочил в комнату, крича мне, чтоб я захлопнул за ним дверь. Выглянув, я при свете факелов увидел человек шесть-семь мужчин, с распухшими багровыми физиономиями, собиравшихся, по-видимому, взобраться по лестнице. Увидев меня, они подняли торжествующий крик и бросились к двери. Но мы успели запереть ее и наложить два железных засова. Яростный крик снаружи перешел в глухой, гул; а мы, чувствуя себя хоть на время в безопасности, могли наконец спокойно взглянуть друг на друга и заметить те перемены, которые внезапная тревога произвела в лице каждого из нас. Мадам де Брюль была бледна, как полотно; у Симона глаза, казалось, готовы были выскочить из орбит, и он дрожал от страха всеми членами. Сначала на мой вопрос, что все это значит, он не мог ничего сказать. Выведенный из терпения, я схватил его за шиворот с целью так или иначе заставить его отвечать, как вдруг отворилась дверь из внутренней комнаты и показался сам король. На лице его была написана живейшая радость от услышанного рассказа; и видно было, что он не имел ни малейшего понятия о том, что творилось у нас. Но увидев, что я держу Симона, а дама лежит на полу у двери без признаков жизни, он остановился и с изумлением потребовал объяснений.
– Боюсь, государь, что мы осаждены, – с отчаянием ответил я, чувствуя, что мои тревоги и опасения с приходом короля удесятерялись, – только еще не могу сказать – кем. Но этот человек знает, – продолжал я, указывая на Симона, – и он должен сказать. Ну ты, трус! – сказал я последнему, сердито тряся его за руку. – Говори скорей, что ты знаешь!
