Жизнь Чезаре Борджиа - Sabatini Rafael (читать бесплатно книги без сокращений .txt) 📗
Не столь уж неожиданным поступком со стороны кардинала была и сделка с герцогом Валентино. Вспомним, что последние три года делла Ровере старательно и не без успеха исполнял роль верного слуги и помощника Борджа. Много воды утекло с тех пор, как кардинал требовал смещения «ложного папы» и призывал к походу против узурпатора Святого престола чуть ли не всех государей Южной Европы. Старый испанский Бык оказался сильнее и хитрее, чем гордый римский патриций. Но, как и положено быку, победитель не жаждал крови побежденного. Папа охотно простил кардиналу былые прегрешения, и делла Ровере возвратился в Рим, где уже не пытался интриговать против святого отца, поняв, что союз сулит ему куда больше выгод, чем оппозиция. Однако в отличие от Родриго де Борджа он не мог позволить себе роскошь забыть прежнюю вражду.
Конечно, Юлий II обладал и определенными человеческими достоинствами — в частности, он был менее корыстолюбив, чем его предшественник. И хотя церковь при нем стала воинствующей в прямом смысле слова, этот папа не заслужил упрека в кровожадности. Но доминирующей чертой его характера была суровая властность генерала, который ведет свою армию в бой и не терпит ничьих пререканий.
В тот день, когда герцог заключил достопамятный договор в Латеранском дворце, он обрек себя на неминуемое поражение. На что надеялся Чезаре Борджа? Трудно допустить, что он наивно верил в искреннее дружелюбие нового папы — несмотря на молодость, герцог хорошо знал людей. Возможно, он просто переоценил собственную значимость в глазах Юлия II. Ни военные, ни организаторские способности Чезаре не интересовали папу — он ждал верховной власти двенадцать лет и теперь намеревался сам заниматься всеми делами церковного государства. Постоянная покорность воле святого отца — вот качество, которое в первую очередь требовалось от приближенных. А герцог Валентино, разумеется, никак не мог похвалиться такой добродетелью, и все это прекрасно знали.
Другим немаловажным обстоятельством, дававшим Чезаре надежду сохранить пост главнокомандующего, было отсутствие у папы взрослых наследников по мужской линии. Рафаэле делла Ровере, последний из сыновей кардинала Джулиано, скончался за год до отцовской интронизации, а дочь («племянница») Феличия не могла претендовать ни на должности, ни на титулы.
В первые недели нового понтификата согласие между папой и знаменосцем церкви, казалось, не омрачалось ничем. Юлий даже направил несколько посланий городам Романьи, призывая их хранить верность законному господину — герцогу Валентино. Но на политической арене уже произошли существенные изменения — Венеция, отбросив маску формального нейтралитета, захватила Римини. Малатеста снова получил власть над городом, но уже в качестве наместника, а не государя; впрочем, это не мешало ему с прежней изобретательностью выжимать деньги из своих подданных.
Флоренция, сильно встревоженная ростом венецианского могущества в непосредственной близости от тосканских границ, обратилась с жалобой к его святейшеству. В Рим прибыл Макиавелли — ему поручалось убедить папу и герцога в необходимости обуздать аппетиты купеческой республики, будь то военным или дипломатическим путем.
Беседа между флорентийским секретарем и Чезаре Борджа протекала в дружественной тональности — оба они были чересчур умны, чтобы лишиться удовольствия от тонкой политической игры, где каждый старался перехитрить другого. Герцог заверил Макиавелли, что ему хватило бы и сотни солдат для освобождения Романьи, но вместе с тем выразил резкое недовольство позицией Синьории, чья практическая помощь пока ограничивалась лишь обещаниями и заявлениями — правда, весьма обильными и красноречивыми.
После переговоров с Макиавелли Чезаре пригласил к себе венецианского посла, но получил вежливый отказ — Джустиниан, ссылаясь на нездоровье, просил передать герцогу его извинения. Только самонадеянность помешала Чезаре задуматься над поведением венецианца, который, конечно, не стал бы уклоняться от встречи, если бы не сомневался в прочности положения папского главнокомандующего. В письме своему правительству Джустиниан указал, что его визит к Валентино мог бы произвести в Риме впечатление, благоприятное для герцога, но не для Республики.
В это время пришло известие о провале предпринятого венецианцами штурма Имолы — гарнизон и жители отразили нападение. Теперь Чезаре влекло в бой не только уязвленное самолюбие, по и более благородное чувство — долг государя, который не имеет права покидать в беде свой народ.
Папа и кардинал д'Амбуаз снабдили его письмами к флорентийскому Совету восьми — армии предстояло пройти через земли Тосканы, на что требовалось официальное разрешение Синьории. Юлий II, не ограничившись рамками дипломатического этикета, упоминал при этом о «личной, особо ценимой услуге, каковой Мы будем почитать содействие, оказанное герцогу Романьи, снискавшему Нашу отеческую любовь как своими достоинствами, так и ведомыми всем многочисленными и славными подвигами».
Юлий II вошел в историю папства как образец честности и прямодушия. В этой связи интересно отметить, что в тот самый день, когда он столь красочно выражал свою апостолическую благосколонность к герцогу Романьи, состоялась доверительная беседа святого отца с венецианским послом. Папа изъявил полное понимание действий Венеции, вставшей с оружием в руках на пути алчного хищника Борджа; вырвать добычу из его когтей — воистину богоугодное, правое дело. Впрочем, немного позже, оправдывая свою репутацию поборника искренности и прямоты, папа заметил, что взглянет на дело совсем иначе, если Венеция вступит в спор за те же территории уже со Святым престолом. Как видим, у Юлия имелись свои, вполне определенные взгляды на будущее Романьи. Подробное изложение этого разговора мы находим в очередном посольском донесении Джустиниана.
К середине ноября Чезаре завершил комплектование армии. Единственным препятствием к немедленному выступлению оказалась двусмысленная позиция Флоренции. Синьория продолжала тянуть время, надеясь добиться изгнания венецианцев, но избежать прохода солдат Валентино через Тоскану. Сгорая от нетерпения, герцог решил изменить маршрут и обратился к святому отцу с просьбой предоставить ему пять больших галеонов для перевозки войск, чтобы, добравшись до Генуи, вторгнуться в Романью с северо-запада, миновав Феррару.
Макиавелли бомбардировал письмами флорентийский Совет, убеждая как можно скорее выслать в Рим требуемое разрешение. Он уверял, что в противном случае герцог все равно появится на тосканской земле, но уже в качестве врага, а не союзника, пусть даже и не слишком надежного. Однако все усилия секретаря оставались тщетными — Флоренция хранила молчание. Возможно, Синьория вела двойную игру с собственным послом, не сомневаясь в скором падении Валентино и желая на самом деле только одного: отсрочить день выступления, чтобы гнев папы обрушился на голову герцога прежде, чем его отряды пересекут границы республики.
Девятнадцатого ноября Чезаре выехал в Остию, где началась погрузка на корабли. В тот же день, не жалея лошадей, гонцы повезли на север новые послания папы. Их смысл и тональность разительно отличались от прежнего и не оставляли сомнений в истинных намерениях святого отца. Объявив Чезаре Борджа узурпатором, незаконно получившим верховную власть от своего преступного отца, Юлий II освобождал города Романьи от присяги, данной ими герцогу. Отныне все они переходили под протекторат церкви.
Галеоны еще стояли в гавани, когда в Рим долетела весть об успешном штурме Фаэнцы. Это была немаловажная победа венецианцев, а папа счел возможным прекратить двойную игру. Двадцать второго ноября курьер доставил в Остию приказ герцогу Валентино: святой отец повелевал ему возвратить Форли и прочие романские области законному сюзерену — престолу св. Петра. Папским наместником в Романье назначался Джованни Сакки, епископ Рагузский.
Чезаре отказался подписать отречение, и адмирал эскадры объявил его пленником. Под усиленной охраной, в условиях строгой тайны, герцога перевезли на берег и отправили в Рим.
