Том 1. Шпион, или Повесть о нейтральной территории - Купер Джеймс Фенимор (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
— Однако в вашей оде было много пищи для подкрепления ума.
— Мою песню ни в коем случае нельзя назвать одой; я считаю ее классической балладой.
— Весьма возможно,— заметил капитан,— но, прослушав лишь один куплет, трудно определить характер всего произведения.
Тут доктор невольно начал откашливаться и прочищать горло, вовсе не думая о том, к чему он делает эти приготовления. Капитан устремил темные глаза на приятеля и, видя, что тот все еще не успокоился и недовольно вертится в седле, продолжал:
— Кругом тишина и дорога пустынна, почему бы вам теперь не закончить свою песню? Никогда не поздно наверстать упущенное.
— Дорогой мой Джон, если я могу рассеять этим заблуждения, которым вы предаетесь в силу привычки и по легкомыслию, то с большой радостью исполню вашу просьбу.
— Сейчас мы подъедем к скалам по левой стороне дороги, там эхо усилит ваш голос, и мое удовольствие еще увеличится,— заметил Лоутон.
Получив такое поощрение и считая, что он и вправду с большим вкусом сочиняет стихи и поет, доктор весьма серьезно приготовился выполнить свою задачу. Он еще раз откашлялся и как бы настроил свой голос, а затем не мешкая принялся за дело, к тайной радости Лоутона:
Когда стрела любви...
— Тш-шш-шш!..— внезапно прервал его капитан.— Что это за шорох среди скал?
— Наверное, это шуршит мелодия. Мощный голос подобен дыханию ветра,— ответил доктор и продолжал:
Когда стрела любви...
— Слушайте!..— закричал Лоутон, останавливая лошадь.
Он не успел промолвить и слова, как вдруг к его ногам упал камень и, никому не причинив вреда, скатился с дороги.
— Это дружеский выстрел! — воскликнул капитан.— Ни снаряд, ни сила удара не говорят о злых намерениях.
— Удар камнем обычно причиняет только контузию,— заметил доктор, тщетно оглядываясь по сторонам, чтобы увидеть, чья рука метнула этот безобидный снаряд.— Уж не метеорит ли упал с неба? Кругом, кроме нас с вами, нет ни души.
— Ну, за этими скалами мог бы спрятаться целый полк,— возразил капитан и, спрыгнув с коня, поднял камень.
— Э, да тут, кажется, есть и объяснение тайны,— сказал он, увидев записку, искусно привязанную к обломку скалы, так неожиданно упавшему к его ногам; развернув ее, Лоутон прочел следующие довольно неразборчиво написанные строки:
— «Пуля летит дальше камня, и в скалах Вест-Честера есть кое-что поопаснее, чем целебные травы для раненых солдат. А ведь и самый добрый конь не взберется на крутую скалу».
— Ты сказал правду, странный человек,— заметил Лоутон,— отвага и ловкость не спасут нас от тайных убийц, которые прячутся в скалистых ущельях.— И, снова вскочив на коня, он громко крикнул: — Спасибо, неизвестный друг! Мы не забудем твоего предупреждения.
Из-за выступа скалы на мгновение показалась худая рука и тут же скрылась. Больше ничего не было ни видно, ни слышно—двух приятелей окружала глубокая тишина.
— Вот удивительное происшествие! — сказал изумленный доктор.— И какое загадочное послание!
— Ну, это просто глупая шутка какого-нибудь деревенщины, вообразившего, будто двух виргинцев можно запугать подобной чепухой,— ответил капитан, спрятав записку в карман.— Но позвольте сказать вам, мистер Арчибальд Ситгривс, что вы только что собирались распотрошить чертовски честного парня.
— Я собирался вскрыть труп разносчика, одного из самых опасных шпионов нашего врага; и должен заметить, что считаю великой честью для подобного человека, если он может послужить на пользу науке.
— Возможно, что он шпион... да, вернее всего, шпион,— сказал Лоутон задумчиво,— но сердце у него не злопамятное, а душа сделала бы честь истинному солдату.
Пока капитан произносил эту тираду, доктор стоял, устремив на него рассеянный взгляд; между тем зоркие глаза Лоутона уже успели разглядеть впереди группу высоких скал, которые огибала дорога.
— Преграду, недоступную для конских копыт, могут преодолеть человеческие ноги! — воскликнул капитан.
Снова спрыгнув с седла, он перескочил через невысокую каменную ограду и начал так быстро взбираться на холм, что вскоре был уже на вершине и с высоты птичьего полета мог рассмотреть упомянутые нами скалы, со всеми их ущельями. Как только капитан поднялся наверх, он увидел какого-то человека, который тотчас скользнул между камней и скрылся по другую сторону холма.
— Вперед, Ситгривс, пришпорьте коня! —закричал капитан, бросаясь вниз, не разбирая дороги.— Подстрелите негодяя, пока он не сбежал!
Доктор тотчас исполнил первую часть приказания: не прошло и минуты, как он увидел впереди вооруженного мушкетом человека, перебегавшего дорогу с явным намерением укрыться в густом лесу.
— Остановитесь, мой друг, подождите, пожалуйста, пока не подъедет капитан Лоутон! — закричал наш доктор, глядя, как тот улепетывает с такой быстротой, что за ним не угнаться и лошади.
Однако эти слова, казалось, только усилили страх беглеца, и он помчался еще быстрей, пока не достиг лесной опушки; тут он вдруг обернулся, выстрелил в своего преследователя и мгновенно пропал в чаще. Пока Лоутон спустился на дорогу, вскочил в седло и прискакал к товарищу, беглец уже исчез.
— В какую сторону он побежал? — спросил офицер.
— Джон,— ответил спокойно врач,— не забывайте, что я принадлежу к тем, кто не участвует в сражениях.
— Куда сбежал этот негодяй? — закричал Лоутон нетерпеливо.
— Туда, куда вы не пуститесь за ним,— в лес. Но повторяю, Джон: не забывайте,— я не участвую в сражениях.
Раздосадованный капитан, убедившись, что враг исчез, повернулся к доктору и бросил на него гневный взгляд; но мало-помалу лицо его смягчилось, сурово сдвинутые брови распрямились, резкие складки разгладились и в сердитых глазах снова зажглись искорки смеха, так часто мелькавшие в них. Доктор с достоинством сидел на лошади, выпрямив свое тощее тело и высоко вскинув голову, как человек, возмущенный несправедливым обвинением.
— Почему вы дали этому негодяю сбежать? — спросил капитан.— Если б я только достал его своей саблей, вы получили бы хороший труп для вскрытия.
— Я ничего не мог поделать,— ответил доктор, указывая на изгородь, перед которой он остановил свою лошадь.— Мошенник перепрыгнул через ограду, а я остался по эту сторону, как видите. Он не пожелал слушать мои уговоры и не обратил никакого внимания на то, что вы хотели побеседовать с ним.
— Этакий невежа, что и говорить! Но почему вы не перескочили через забор и не задержали его? Смотрите, в нем не хватает нескольких перекладин — даже Бетти Фленеган могла бы перебраться через него верхом на корове.
Только тут доктор оторвал взгляд от места, где скрылся беглец, и посмотрел на товарища. Однако он все так же гордо держал голову, когда ответил:
— По моему скромному разумению, капитан Лоутон, ни миссис Элизабет Фленеган, ни ее корова не могут служить примером для доктора Арчибальда Ситгривса: было бы сомнительной честью для науки, если бы доктор медицины безрассудно сломал себе обе ноги, ударившись о перекладины какой-то загородки.
И с этими словами доктор вытянул свои нижние конечности, придав им почти горизонтальное положение,— поза, в которой он и вправду не мог бы преодолеть никакое препятствие; но капитан не стал смотреть на это наглядное доказательство невозможности действовать и сердито возразил:
— Какие глупости! Тут вас ничто бы не задержало. Я мог бы перескочить через этот забор с целым взводом в полном вооружении, даже не пришпорив коня. Когда мы ходили в атаку на пехоту, мы не раз брали барьеры куда опаснее вашего забора!
— Я попросил бы вас помнить, капитан Джон Лоутон, что я отнюдь не берейтор вашего полка, не сержант, обучающий солдат, и не взбалмошный корнет; нет, сэр, говорю это с должным уважением к чинам, установленным Континентальным конгрессом, и я не ветреный капитан, который так же мало ценит свою жизнь, как и жизнь своих врагов. Я только бедный, скромный ученый, сэр, всего лишь доктор медицины, недостойный питомец Эдинбургского университета и хирург драгунского полка; только и всего, капитан Джон Лоутон, смею в.ас уверить.
