Шевалье де Сент-Эрмин. Том 1 - Дюма Александр (читать книги онлайн бесплатно полные версии .txt) 📗
И Соль де Гризоль встал, чтобы откланяться.
— О нет! — воскликнул принц. — Я вас так не отпущу.
— Мне больше нечего здесь делать.
— Вы должны выслушать меня до конца, сударь. Я никогда ни с кем не говорил о моей любви, я задыхаюсь. Я доверился вам, но этого мало, я должен выговориться. Вы вошли в светлую и радостную сторону моей жизни, мне надо рассказать вам, как прекрасна, умна и преданна моя возлюбленная. Поужинайте со мной, сударь, а потом, что ж, потом вы покинете меня, но, по крайней мере, два часа я смогу говорить о ней. Я люблю ее уже три года, но, представьте себе, я никому не мог о ней рассказать.
И Гризоль остался на ужин.
Два часа герцог говорил только о своей любви. Он рассказал все, даже мельчайшие подробности, он смеялся, плакал, жал руки своему новому другу и на прощание обнял его.
Странная штука — симпатия! За один день этот приезжий незнакомец завоевал сердце принца, а друзья, постоянно находившиеся рядом с ним, не могли об этом и мечтать.
Тем же вечером посланник Кадудаля выехал в Англию, а полицейский агент, не отстававший от него, написал Фуше следующее:
«Час назад выехал за гражданином С. де Г. Следовал за ним от станции до станции, пересек мост в Келе, ужинал в Оффенбурге, в том же зале, так, что он ничего не заподозрил.
Ночевали в Оффенбурге.
Отправился в Эттенгейм в восемь утра, на почтовых, через полчаса после С. де Г.
Остановился в гостинице «Круа», а гражданин С. де Г. — в гостинице «Рейн и Мозель».
Чтобы не вызвать подозрений, я сказал, что приехал по просьбе последнего епископа Страсбурга, г-на де Роан-Гимене, известного своей ролью в деле о колье. Что касается последнего, то я представился ему как эмигрант, который не может покинуть Эттенгейм, не повидав его. Поскольку он исключительно тщеславен, я льстил ему, как мог, и он проникся ко мне таким доверием, что пригласил меня на обед. Я воспользовался этой временной близостью, чтобы расспросить его о герцоге Энгиенском. Он редко видится с принцем, но в таком городе, как Эттенгейм, где проживает всего три с половиной тысячи душ, каждый знает, что делает сосед.
Принц — это красивый молодой человек тридцати трех лет, со светлыми и редкими волосами, он строен, хорошо сложен, полон отваги и благородства. Его жизнь окутана тайной. Время от времени он исчезает, и никто не знает, где он и чем занимается. Впрочем, его преосвященство не сомневается, что во время своих отлучек герцог не бывает во Франции или, по крайней мере, в Страсбурге, так как он дважды видел собственными глазами, как принц едет в Эттенгейм: в первый раз они встретились на дороге из Оффенбурга, во второй — на дороге из Бенфельда.
Герцог Энгиенский как нельзя более радушью встретил гражданина С. де Г. Он пригласил его на ужин и наверняка принял все его предложения, так как проводил его до кареты и горячо пожал ему руку на прощание.
В одиннадцать вечера гражданин С. де Г. выехал в Лондон. Я отправляюсь в полночь.
Если я задержусь там, то соблаговолите открыть мне кредит на сотню луи у казначея французского посольства, но так, чтобы об этом не догадалась ни одна душа.
Лиможец.
P.S. Не забудьте, милостивый государь, что послезавтра Соратники Иегу должны отправиться в путь, чтобы в Вернонском лесу ограбить дилижанс из Руана».
Мы надеемся, что читатели поняли, куда так внезапно исчез граф де Сент-Эрмин. Получив долгожданную свободу, можно сказать, из рук Кадудаля, распустившего свое войско, он решился попросить руки м-ль де Сурди и получил ее согласие.
Мы видели, с какой торжественностью готовилось подписание брачного договора и как Гектор уже почти взял в руки перо, когда шевалье де Маален возник в дверях особняка де Сурди, остановил графа и зачитал ему приказ Кадудаля Лорану вновь взяться за оружие и приказ Лорана всем Соратникам Иегу быть готовыми приступить к действиям.
Гектор вскрикнул от отчаяния и боли. Все его счастье рухнуло в один миг, самые дорогие мечты, которые он лелеял два года, рассыпались в прах. Подписывая брачное свидетельство, он обрекал свою будущую жену в один прекрасный день стать вдовой человека, погибшего на эшафоте как вооруженный грабитель. Деятельность Соратников Иегу давно уже утратила для него все рыцарское и благородное, и вместо романтических красок и очертаний он видел в ней только, как сквозь кривое стекло, одни чудовищные и страшные гримасы. И значит, ему оставалось только исчезнуть. Не колеблясь ни секунды и разбив, как бокал, всю свою жизнь, он произнес только одно слово: «Бежим». И бросился вон из особняка вслед за шевалье де Мааленом.
XXVI
В ВЕРНОНСКОМ ЛЕСУ
В следующую субботу около одиннадцати часов утра два всадника выехали из деревни Пор-Мор на дорогу, ведущую из Анделиса в Верной, и проследовали через Иль, Прессаньи и Вернонне. Затем они переехали через старый деревянный мост, на котором стояли пять мельниц, и добрались до дороги, ведущей из Парижа в Руан.
Всадники углубились в густой и темный Бизийский лес, начинавшийся за мостом по левую руку от дороги. Они отъехали недалеко, так, чтобы видеть окрестности моста.
В то время, когда они еще проезжали через Прессаньи, два других всадника, следовавшие вдоль левого берега Сены, выехали из Рольбуаза, оставили справа Пор-Вилез и Вернон и добрались до того места, где двое первых всадников свернули в лес. Здесь они посовещались и после некоторых колебаний решительно направились в чащу.
Они не проехали и десяти шагов, как раздался окрик:
— Кто идет?
— Верной! — ответили вновь прибывшие.
— Версаль! — послышалось из леса.
В это время по дороге, которая пересекает лес и идет от Тилье-ан-Вексен в Бизи, подъехали еще двое и с помощью того же пароля присоединились к четверке, укрывшейся под деревьями.
Всадники обменялись несколькими словами, которые помогли им узнать друг друга, и молча начали ждать.
Колокола прозвонили полночь.
Каждый отсчитал все двенадцать ударов. И тут же послышался отдаленный стук колес.
Всадники переглянулись:
— Вы слышите?
— Да, — ответили они в один голос, и в их сердцах по-разному отозвался шум приближающегося дилижанса.
И снова воцарилась тишина.
Всадники зарядили пистолеты, и почти сразу же у поворота показались огни двух фонарей, освещавших дорогу экипажу. Они затаились. Казалось, только стук сердец раздавался в ночи, подобно каплям воды, падающим на камни.
Дилижанс приближался. Когда до него оставалось десять шагов, двое всадников рванулись к лошадям, а четверо — к дверям:
— Соратники Иегу! Сдавайтесь!
Дилижанс на мгновение приостановился, из его окон раздался ружейный залп, кто-то произнес: «В карьер!», и дилижанс умчался, увлекаемый четырьмя мощными першеронами.
Два Соратника Иегу остались лежать на земле.
У одного голова была пробита пулей насквозь. Падая, он потерял стремена, и его лошадь ускакала вслед за остальными.
Другой, придавленный крупом, напрасно пытался дотянуться до выпавшего из рук пистолета.
Остальные рассыпались в разные стороны, крича:
— Нас предали! Спасайся, кто может!
Четверо жандармов примчались во весь опор, спрыгнули со своих коней и схватили раненого за руки, чтобы он не смог дотянуться до пистолета и всадить себе пулю в лоб.
Пытаясь покончить с собой, раненый истратил последние силы. Он застонал и потерял сознание. Голова его упала, кровь из широкой раны в голове ручьем лилась на землю.
Его переправили в тюрьму Вернона.
Он пришел в себя, и ему показалось, что он видит сон. Лампа, зажженная скорее для того, чтобы его было видно через дверной глазок, чем для того, чтобы видел он, тускло освещала камеру.
И тут, вспомнив все, он обхватил голову руками и зарыдал.
Его рыдания были услышаны, дверь отворилась, вошел начальник тюрьмы и спросил, не надо ли чего. Узник встал и, стряхнув одним движением своей прекрасной головы слезы, дрожавшие на ресницах, спросил:
