Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Жерара (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан (версия книг TXT) 📗
– Оставьте, Болдок, он наш гость, – сказал лорд Рафтон.
– Но он сам предложил, – ответил Болдок.
– Послушайте, Рафтон, они не причинят друг другу вреда, если наденут перчатки, – сказал лорд Сэдлер.
На этом и остановились.
Я еще раздумывал, что за перчатки используют в боксе, как слуги вынесли две пары кожаных подушек, чем-то похожих на перчатки для фехтования, но гораздо объемнее. Мы натянули их на руки и сбросили с себя сюртуки и жилеты. Стол со стаканами и графинами на нем отодвинули в сторону. Нас поставили лицом к лицу. Сэдлер уселся в кресло и взял в руку часы.
– Время! – скомандовал он.
Признаюсь, друзья, что в эту минуту я так волновался, как никогда ни перед одной из своих многочисленных дуэлей. Будь у меня в руках сабля или пистолет, я бы расправился с этим толстым англичанином в мгновение ока. Но как его одолеть, да еще с такими огромными кожаными перчатками? Так перед началом боя я был обезоружен.
– Запомните, Жерар, никаких ударов ногами, – шепнул мне лорд Рафтон.
У меня на ногах были лишь легкие туфли, но хоть мой противник невероятно толст, пара ударов ногами обеспечила бы мне победу. Однако если в боксе существуют правила, как в фехтовании, то их надо соблюдать. Я смотрел на англичанина и ломал голову над тем, как атаковать его наилучшим образом. Его оттопыренные уши были необыкновенно большими. Схватив за них противника, я бы легко смог повалить его на землю. Я бросился вперед, но неуклюжие перчатки подвели меня: дважды его уши выскальзывали у меня из рук. Он несколько раз ударил меня, но удары меня не пугали. Я снова схватил его за ухо. Англичанин упал. Я бросился на него сверху и стукнул головой об пол.
Как в этот момент зашумели бравые английские джентльмены! Они смеялись и хлопали меня по спине.
– Ставлю на француза один к одному! – воскликнул лорд Сэдлер.
– Он грязно дерется, – закричал мой соперник, растирая рукой покрасневшее ухо. – Бросился и повалил меня на землю.
– Вы сами виноваты, – холодно парировал лорд Рафтон.
– Время! – объявил лорд Рафтон, и мы снова бросились друг на друга.
Англичанин кипел от злости. Его маленькие глазки горели ненавистью, как у бульдога, лицо выражало ненависть. Я же держался легко и непринужденно. Когда французский джентльмен дерется, он не испытывает ненависти к противнику. Я вышел вперед и поклонился, как всегда поступаю перед дуэлью. В моем поклоне грации и куртуазности {145} было не меньше, чем скрытого вызова. Кроме того, немалая толика насмешки сопровождала пожатие плечами. В этот момент Болдок нанес мне удар. Комната закружилась у меня перед глазами. Я свалился на спину, но тотчас же вскочил на ноги и бросился на соперника. Его волосы, уши, глаза, нос – за все я яростно хватался. Снова я почувствовал удовольствие от схватки. Крик триумфа вырвался у меня из груди.
– Да здравствует император! – воскликнул я и ударил его головой в живот.
Болдок обхватил меня одной рукой за шею и стал наносить удары другой. Я вцепился в его руку зубами. Англичанин завопил от боли:
– Уберите его, Рафтон, – взвизгнул он. – Уберите, скорее. Он покусал меня!
Гости лорда Рафтона оттащили меня от Болдока. Могу ли я позабыть смех, приветственные возгласы, поздравления! Даже мой противник, забыв о былой вражде, подошел и пожал мою руку. Расчувствовавшись, я расцеловал его в обе щеки. Пять лет спустя лорд Рафтон сказал, что моя отвага в тот вечер до сих пор жива в памяти англичан.
Однако сегодня я собираюсь рассказать вам не о своих подвигах в спорте, а о леди Джейн Дэкр и о необычном событии, виновницей которого она стала. Леди Джейн Дэкр была сестрой лорда Рафтона и вела его хозяйство. Боюсь, что до моего появления в доме бедняжка чувствовала себя одиноко: она была красивой и утонченной и не имела ничего общего с теми, кто ее окружал. Право же, это можно сказать о многих английских дамах того времени. Мужчины в округе были грубы и неотесанны, с низменными замашками, лишенные каких-либо достоинств, а женщины – очень милые и нежные. Мы с леди Джейн стали большими друзьями. А я, который не в состоянии осилить после обеда три бутылки портвейна, как эти девонширские гуляки, находил покой в ее гостиной. Леди Джейн по вечерам играла на клавикордах {146}, а я пел песни своей далекой родины. В такие приятные минуты я забывал о печали, которая наполняла тоской мое сердце. Я забывал о том, что мой полк остался перед лицом врага без своего командира, которому так беззаветно повиновался. Право, я рвал и метал, читая английские газеты, в которых описывались славные сражения в Португалии и на границах Испании. Ведь не попади я в плен к лорду Веллингтону, то обязательно участвовал бы в них.
Из того, что я уже рассказал о леди Джейн, друзья мои, вы, конечно, догадались, как развивались события. Этьен Жерар – в обществе молодой, красивой женщины. Что это значило для него? Что это значило для нее? Разве пристало мне, гостю, притом пленнику, заводить роман с сестрой хозяина? Я сдерживал себя изо всех сил, старался быть благоразумным, обуздать свои чувства и охладить свой пыл. Однако, похоже, я все-таки выдал себя. Язык-то я мог еще сдержать, но глаза! Они становятся особенными. Даже дрожание пальцев, которыми я перелистывал ноты на пюпитре, когда она музицировала, выдавало меня. Но она была очаровательна. В делах сердечных женщины способны гениально притворяться. Если б я не оказался столь прозорлив, то мог подумать, что она вообще не помнила обо мне. Леди Джейн часами сидела, погруженная в свои мысли, а я смотрел на ее бледное лицо, красивые локоны, переливающиеся в свете лампы, и таял от счастья: вот как задел я ее чувства. Если я наконец обращался к ней, леди Джейн вздрагивала, будто удивляясь, откуда я взялся, и с непередаваемым притворством смотрела на меня, вроде бы неожиданно заметив. Как же мне хотелось броситься к ней, поцеловать ее руки, сказать, что все понял, разгадал и ни за что не обману ее доверия! Мы не были на равных, ведь я жил с ней под одной крышей как враг. Но я молчал. Я пытался следовать ее примеру и демонстрировать такое же равнодушие, но, как вы догадываетесь, только и ожидал случая услужить ей в любую минуту.
Однажды утром леди Джейн укатила на фаэтоне {147} в Оукхемптон. Я побрел по дороге вслед, рассчитывая встретить ее по возвращении. Стояла ранняя зима. Ветер прижимал увядшие папоротники к каменистому склону. Мрачное место этот Дартмур – дикий и пустынный край туманов и ветров. Вышагивая по дороге, я думал о том, что стал понимать, почему английские джентльмены так часто страдают от сплина {148}. У меня самого было тяжело на сердце. Я присел на придорожный камень и стал рассматривать унылые окрестности. А душу мою между тем терзали дурные предчувствия. Однако, взглянув на дорогу, я увидел нечто такое, что разом вытеснило всякие мысли из головы. Я, вне себя от ярости, потрясенный, с криком вскочил на ноги.
Внизу из-за поворота по дороге мчался фаэтон. Лошадь в упряжке неслась галопом. В коляске сидела леди, которую я надеялся встретить. Она неистово стегала лошадь, оглядываясь назад, будто пыталась спастись от кого-то. Крутой поворот скрывал от меня то, что так напугало леди Джейн. Я бросился вперед, не представляя себе, что это может быть.
В следующее мгновение я увидел преследователя. Моему изумлению не было предела. Им оказался джентльмен в красном сюртуке – такие англичане надевают во время охоты – на крупной серой лошади. Он мчался галопом во весь опор, словно на скачках. И вскоре замечательное резвое создание под ним поравнялось с летящей коляской. Я увидел, как он остановил лошадь, схватив ее под уздцы. В ту же секунду незнакомец заговорил с леди Джейн, наклонившись в седле и энергично что-то доказывая. Она же резко откинулась назад, словно чего-то опасалась.
