Черный передел - Бегунова Алла Игоревна (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
– Наш город жил тихой и спокойной жизнью, – наконец заговорил старец, нервно поглаживая свою великолепную волнистую бороду. – А следом за вами сюда пришла война.
– Неужели кто-то из караимов пострадал? – Аржанова пригубила чашку кофе.
– Такого нет.
– Ну вот видите.
– Однако ваши опасные действия продолжаются. Вы запретили открывать ворота, собираете какой-то отряд, проверяете усадьбы…
– Ожидается еще одно нападение.
– Я помог вам вчера. Но сегодня категорически протестую!
– Отлично, достопочтенный Авраам-эфенди, – невозмутимо ответила ему Анастасия. – Новый штурм крепости готовит Казы-Гирей, двоюродный брат хана и главарь здешних бунтовщиков. Пожалуйста, мы откроем вам ворота. Езжайте к нему в Бахчисарай, расскажите о вашем протесте. Может быть, это остановит его…
– Я осуждаю братоубийственную бойню! – с пафосом произнес Виркович.
– Не мы ее начали.
– Это неважно. Кровопролитие падет тягчайшим грехом на всех, – караим наставительно поднял палец вверх и грозно повторил: – Да-да, на всех!
– Что ж, я отвечу за него перед Богом.
– И вам не страшно?
– Нет. Если я остановлю фанатиков и террористов, готовых уничтожать ни в чем неповинных людей, то Бог простит меня…
Не сразу нашелся почтенный старец, что сказать на слова русской путешественницы и долго смотрел на нее из-под насупленных бровей.
Очень редко соплеменники – и уж тем более – женщины – осмеливались спорить с ним. Всех обезоруживал философ потоком своего красноречия. Караимы по простоте душевной его побаивались, хотя и уважали: за ученость, за преклонный возраст, за богатство и положение в обществе. Они могли не соглашаться с собирателем древних рукописей и даже ругать его за глаза, но открыто ему не перечили, предпочитая сопротивляться его инициативам – порой совершенно фантастическим – пассивно, без публичного обсуждения и резких поступков.
Философ обитал в книжном, выдуманном мире с отвлеченными понятиями о добре и зле, а также – о неизмеримой ценности каждой человеческой жизни. Их Виркович почерпнул в религиозных манускриптах прошедших столетий. Его представления о крымско-татарских реалиях сейчас пришли в ужасающее противоречие с этими изысканиями стародавних учителей нравственности и морали.
Авраам-эфенди понимал, что в чем-то русская права. Одно дело – рассуждать о всеобщем благе народа с просвещенным правителем стабильно развивающегося государства. Другое дело – взывать к милости мятежников, силою захвативших власть. Неизвестно, что придет в голову тому же Казы-Гирею, который прекрасно осведомлен, что караимы всегда поддерживали его венценосного родственника, он брал у караимских коммерсантов большие суммы в долг.
Книги, неизменные друзья Вирковича, снова выручили его в трудный момент.
Он схватился за фолиант, который лежал перед ним на столе и откуда он прежде диктовал поучения внукам. Лихорадочно перелистав страницы в толстом томе, он подобрал подходящую цитату и, торжественно прочитав ей выдержку, делая акцент на некоторых словах, попросил Аржанову вдуматься в смысл вековой мудрости его предков. Молодая женщина согласилась. Потом они поговорили о законе единства и борьбы противоположностей, коего необычную трактовку данная цитата и содержала.
Но слишком мало времени оставалось у Анастасии для бесед на сугубо научные темы. Прощаясь, она посоветовала седобородому старцу отнестись к предстоящим событиям философски. Во-первых, услышав выстрелы, на улицу самому не выходить и удерживать от того же своих внуков, детей, жен и наложниц, во-вторых, разъяснить ситуацию соседям, уверив их в громадном превосходстве защитников крепости над их противниками. В-третьих, во время боевых действий ни в коем случае ворот не открывать, кто бы сюда к нему ни просился…
А все-таки настроение караим ей здорово испортил. От тех простых вещей, что обязательно сыграют важную роль в жесткой схватке, пытался он увести Анастасию в эмпиреи, далекие от бытия людей, навязать мысли, волю к победе ослабляющие. Зачем? Неужто из одного желания быть не таким, как все?…
Надвинув феску низко на лоб и завернувшись в кисейную накидку «маграма» так, чтобы лица ее не было видно, Анастасия скорым шагом шла от усадьбы Вирковича к Большим воротам крепости. Она старалась держаться поближе к стенам домов и заборам, уступать дорогу мужчинам, прятать от них глаза, отворачиваться, горбиться и вообще – походить на мусульманку: существо бесправное, забитое навсегда испуганное.
Про себя Аржанова считала шаги для лучшего определения расстояний и запоминала разные приметы: камень почему-то выступаюший из кладки, калитку, выкрашенную в красный цвет, кустик бурьяна, сумевший пробиться сквозь черепицу на верхушке забора. Они явятся ориентирами при изображении плана на бумаге, помогут бойцам отряда прицеливаться более точно, выполнять диспозицию боя поэтапно, как то и задумано.
Скоро Восточная, или Большая оборонительная стена – Биюк-Исар – выросла перед курской дворянкой серовато-белой громадой. Аржанова остановилась и оглядела ее. Биюк-Исар она хотела отвести роль главного огневого рубежа. Стену эту построили из необработанного камня на известковом растворе в первой половине XVI века. Фортификационное сооружение состояло из трех башен и трех куртин. В самой массивной, прямоугольной башне размером 5?6,5 метра и высотой 9,3 метра располагались Большие ворота – Биюк-Капу. Башня разделяла центральную и южную куртины. Бойницы для огнестрельного оружия, – правда, только ручного – находились как возле Биюк-Капу, так и дальше – в крепостной стене на северной и южной куртинах.
У башни с закрытыми воротами несли охрану воины крепостной стражи. Их подкрепляли два кирасира в восточных кафтанах. Несмотря на все уловки госпожи Аржановой, они ее сразу узнали, встали по стойке «смирно» и отсалютовали ей, взяв карабины «на караул». Сперва татары очень удивились такому их поведению. Но Анастасия заговорила с земляками на родном языке, и они решили не отставать от дисциплинированных русских и тоже изобразили нечто вроде салюта своими копьями.
В сопровождении солдат курская дворянка обследовала башню и прилегающиие к ней стены центральной и южной куртин. Толщина их ей не понравилась: всего-то один метр, чего для засадной группы явно недостаточно. Затем они взобрались на надвратную башню. Крыша ее была слегка покатой, огороженной парапетом в половину человеческого роста. Здесь свободно бы разместились пять стрелков, которые, положив ружья на парапет стволами внутрь крепости, спрятались бы, встав на колени.
Осмотр показал, что первоначальный их с Мещерским замысел нуждается в значительной корректировке. Восточная оборонительная стена, хотя и выглядела внушительно, являлась, скорее, сооружением декоративным, а не настоящим фортификационным. Потому служить позицией для нанесения главного удара она не могла.
Приставив ладонь ко лбу козырьком и загораживаясь от ярких лучей солнца, Аржанова продолжала стоять у парапета надвратной башни и с ее высоты разглядывать «Новый город» и вторую оборонительную стену Чуфут-кале, называемую Средней, или по-тюркско-татарски «Орта-Исар». Окруженная одно– и двухэтажными домами, она как-то сразу в глаза не бросалась и воспринималась, особенно с земли, только элементом городской застройки.
Теперь же Анастасия увидела ее мощь и оценила оригинальный план строителей, работавших, видимо, в VI–VII столетиях. Они соорудили для «Старого города» надежное прикрытие. Орта-Исар составляли две куртины по 60 метров каждая. Северная куртина пролегала по ровному месту, южная – по склону. На стыке куртин находились ворота. С севера их защищал выступ стены шириной в 3,6 метра. У края северной куртины, почти над скалой, в стене имелась потайная калитка для вылазок в тыл противника, штурмующего ворота.
Над Средней оборонительной стеной строители потрудились основательно. Толщина ее достигала 4,5–5 метров, высота – 7–8 метров. Ее образовывали два панциря, сложенных из плит здешнего отшлифованного мелового известняка. Пространство между панцирями заполнили бутом, скрепленным раствором извести. Но этого мастерам показалось мало. На фланге перед северной куртиной они еще вырубили в скале рвы, достаточно большие и глубокие.
