Горбун, Или Маленький Парижанин - Феваль Поль Анри (читать книги полностью без сокращений txt) 📗

— А кто тот человек, которого ты любила? — побледнев, спросила Аврора.

Донья Крус склонила голову на плечо и не отвечала.

— Это он! — с невыразимым ужасом вскричала Аврора. — Я знаю, это он!

9. ТРИ ЖЕЛАНИЯ

У доньи Крус увлажнились глаза. Аврору била лихорадочная дрожь. Обе они были и красивы, и миловидны. Но в этот миг они как бы обменялись характерами: донью Крус, обычно бойкую и дерзкую, вдруг объяла тихая меланхоличность, глаза же Авроры пылали неистовой ревностью.

— Ты моя соперница! — прошептала она.

Хотя Аврора сопротивлялась, донья Крус привлекла ее к себе и поцеловала.

— Он любит тебя, — шепнула донья Крус, — одну тебя, и никого больше не полюбит.

— Ну, а ты?

— Я исцелилась. Я могу с улыбкой, без всякой ненависти, радуясь за вас, смотреть на вашу любовь. Как видишь, твой Лагардер действительно волшебник.

— А ты не обманываешь меня? — недоверчиво спросила Аврора.

Донья Крус прижала ее руку к своему сердцу.

— Если бы нужно было, я отдала бы всю свою кровь, чтобы вы были счастливы! — торжественно объявила она.

Аврора бросилась ей на шею.

— Но я все равно хочу провести опыт! — воскликнула донья Крус. — Аврора, прошу тебя, не отказывай мне. Загадай какое-нибудь желание.

— Мне нечего желать.

— Как? У тебя нет ни одного желания?

— Ни одного.

Донья Крус силой потащила ее к окну. Было видно, как по внешней галерее плывет поток блистательных, нарядных дам.

— Неужели тебе даже не хочется пойти на бал к регенту? — неожиданно спросила донья Крус.

— На бал? — пролепетала Аврора, и сердце у нее забилось быстрей.

— Только не обманывай!

— Да я и не собираюсь обманывать.

— Отлично. Молчание — знак согласия. Тебе хочется на бал к регенту!

Донья Крус хлопнула в ладоши и произнесла:

— Раз!

— Но у меня нет ничего, ни драгоценностей, ни платья, ни украшений, — со смехом возразила Аврора, как бы разделяя сумасбродную выдумку подруги.

— Два! — хлопнула донья Крус. — Значит, ты желаешь драгоценности, платье и украшения? Только будь внимательна и думай о нем, иначе ничего не получится.

Чем дальше, тем серьезнее становилась цыганка. В ее черных глазах исчезло выражение уверенности. Очаровательное дитя, она верила во всякую чертовщину и боялась, но любопытство возобладало над страхом.

— Говори третье желание, — невольно понизив голос, велела она.

— Но я вовсе не хочу идти на бал! — воскликнула Аврора. — Кончаем эту игру.

— Как! А если ты будешь уверена, что там встретишь его?

— Анри?

— Да, твоего Анри, нежного, галантного? И он сочтет, что в своем блистательном наряде ты еще прекраснее?

— Ну, тогда, — потупив глаза, промолвила Аврора, — думаю, я пошла бы.

— Три! — крикнула цыганка и громко хлопнула в ладоши.

Она чуть не упала от неожиданности. Дверь в залу с грохотом распахнулась, в нее ворвался запыхавшийся Берришон и громко закричал уже с порога:

— Принесли всякие финтифлюшки и финтифанты для нашей барышни! В двадцати картонках! Платье! Кружева! Цветы! Эй, вы, да заходите же! Это и есть дом господина шевалье де Лагардера!

— Несчастный! — испуганно ахнула Аврора.

— Не бойтесь, я знаю, что делаю, — с довольным видом успокоил ее Жан Мари. — Больше не надо скрываться. К дьяволу тайны! Мы срываем маску, черт побери!

Как описать изумление доньи Крус? Она вызывала дьявола, и дьявол послушно отозвался на ее призыв, не заставив, естественно, себя ждать. Эта очаровательная девушка была скептик, а все скептики суеверны.

Не забывайте, донья Крус провела детство в шатрах кочевников-цыган. А это страна чудес. Донья Крус стояла, разинув рот и широко открыв от удивления глаза.

В дверь вошли с полдюжины девушек, а следом за ними столько же мужчин со свертками и картонками. Донья Крус задумалась, что в них: настоящие наряды или сухие листья. Аврора, глядя на смятенное лицо подруги, не смогла удержаться от улыбки.

— Ну что? — спросила она.

— Он — колдун, — пролепетала цыганка, — я так и думала.

— Входите, господа, входите, сударыни! — кричал Берришон. — Входите все! Вы желанные гости в этом доме. А я побегу найду госпожу Балао, ей страшно хочется посмотреть, как мы живем. Я ничего не пил вкуснее ее дягилевого сиропа. Входите, сударыни! Входите, господа!

Сударыни и господа не заставили себя упрашивать. Цветочницы, золотошвейки, портнихи выложили картонки на большой стол, стоящий посреди залы.

Вслед за ними вступил в зал паж, правда, без цветов дома, которому он служит. Он подошел к Авроре, отвесил глубокий поклон и подал ей пакет, изящно перевязанный шелковой лентой. Поклонившись еще раз, он удалился.

— Эй, подождите хотя бы ответа! — крикнул Берришон, бросаясь за ним.

Но паж уже был на углу улицы. Берришон увидел, что он разговаривает с каким-то дворянином, закутанным в плащ. Берришон его не знал. Дворянин спросил у пажа:

— Все исполнил? — и после утвердительного ответа осведомился: — Где ты оставил наших лошадей?

— Здесь, рядышком, на улице Пьера Леско.

— И портшез тоже?

— Там два портшеза.

— Почему? — удивился дворянин.

Край плаща, укрывавший нижнюю часть его лица, чуть сдвинулся. Будь мы там, мы узнали бы заостренный бледный подбородок господина де Пероля.

Паж ответил:

— Не знаю, но там два портшеза.

«Недоразумение, наверное», — подумал господин де Пероль. Он решил было взглянуть на дверь дома Лагардера, но,

поразмыслив, отказался от этого намерения.

— Если меня там увидят, все пропало, — пробормотал он и обратился к пажу: — Мчись со всех ног во дворец. Понял меня?

— Да. Со всех ног.

— Во дворце отыщешь тех двух храбрецов, что весь день сегодня проторчали в службах.

— Мэтра Плюмажа и его друга Галунье?

— Их самых. Скажешь им: «Пришла пора для вашей работы, вам нужно только явиться на место». При тебе сейчас называли имя дворянина, которому принадлежит этот дом?

— Да, господин де Лагардер.

— Ни в коем случае не смей употреблять его. Если они тебя спросят, скажи, что в доме одни только женщины.

— Мне нужно проводить Плюмажа и Галунье?

— Только до угла, и покажешь им дверь.

Паж убежал. Господин де Пероль снова укрыл лицо плащом и растворился в толпе.

А в доме Аврора вскрыла конверт с письмом, которое вручил ей паж.

— Его почерк! — воскликнула она.

— А вот и приглашение, такое же, как у меня, — добавила донья Крус, изумление которой продолжало нарастать. — Наш волшебник ничего не забыл.

Она стала вертеть приглашение. В приглашении, украшенном тонкими, изящными виньетками, изображающими пузатых амурчиков, виноградные грозди и гирлянды роз, не было ничего дьявольского. Так подумала и Аврора. Она прочла записку:

«Дорогое дитя, посылаю вам этот убор. Я хотел сделать вам сюрприз. Наденьте его, будьте нарядной. Я пришлю за вами портшез и двух лакеев, которые проводят вас на бал, где я жду вас.

Анри де Лагардер».

Аврора передала записку донье Крус, которая, прежде чем прочесть ее, протерла глаза; голова у нее совершенно шла кругом.

Прочитав, она поинтересовалась:

— И ты веришь этому?

— Верю, — кивнула Аврора, — и у меня есть на то свои основания.

И она самоуверенно улыбнулась. Разве Анри не велел ей ничему не удивляться? Донья Крус была близка к мысли, что спокойная уверенность Авроры в этой малообъяснимой ситуации — тоже одна из проделок нечистой силы.

А тем временем ослепительное содержимое коробок, картонок и свертков было разложено на столе. Донья Крус имела возможность убедиться, что в них находились отнюдь не сухие листья; напротив, там был полный придворный туалет и домино из розового атласа, точь-в-точь такое же, как у мадемуазель де Невер. Платье было белое, затканное серебряными розами, в центре каждой из них была нашита маленькая жемчужина; баски, грудь и рукава украшены вышивкой из перьев колибри.