Корабль Рима - Стэк Джон (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .TXT) 📗
Плечи и руки Септимия болели. Физическое напряжение схватки начало сказываться на легионерах. В сухопутном сражении три линии боевого порядка, или триплекс эсиес, обеспечивали смену первой линии и позволяли солдатам передохнуть, прежде чем снова вступить в бой. У полуманипулы на палубе карфагенской галеры такой возможности не было. Легионерам приходилось сражаться до конца. Здесь все решали выносливость, воля и мужество.
Услышав хриплый боевой клич, Септимий остановил свою руку с мечом, готовую нанести следующий удар, — инстинкт воина призывал к осторожности. На щит легионера слева от него обрушился удар такой силы, что солдат потерял равновесие, и в сплошной стене из щитов образовалась брешь. Легионер следующей линии тут же нанес удар в открывшийся промежуток, но его меч отбили, явно ожидая атаки. Септимий крикнул Друзу, чтобы тот закрыл брешь — сам он не мог броситься на помощь легионеру слева, не обнажив фланг того, кто занимал позицию справа от него.
Новый удар по щиту легионера был нанесен с такой яростью, что солдат попятился, и Септимий увидел вражеского воина, пробившего брешь в рядах римлян. Глаза центуриона удивленно раскрылись: Халил, нубийский раб Сципиона. Лицо гиганта светилось мрачной решимостью, а его меч обрушивался на щит легионера, словно молот на наковальню. Очередной удар пробил защиту римлянина, и он упал, зажав обеими руками смертельную рану на животе.
Увидев брешь в рядах врага, карфагеняне издали победный клич. Время словно замедлило течение, и Септимий смотрел, как враг собирает силы в кулак, намереваясь броситься в прорыв. Для римлян победа и сама жизнь теперь зависели только от дисциплины. Прорванная линия обороны и незащищенный тыл создавали угрозу паники. Обратись легионеры в бегство, и они будут уничтожены. Если Септимию удастся восстановить порядок, солдаты выстоят и смогут контратаковать. Теперь все зависит от него. Выкрикивая команду, центурион автоматически поднял меч, парируя удар Халила. Нубиец не бросился в тыл римлянам, как того можно было ожидать, а повернулся к центуриону и атаковал вражеского командира.
Септимию пришлось отражать очередной удар, а в это время карфагеняне хлынули в пробитую Халилом брешь. Центурион попятился под натиском нубийца — удары сыпались с неимоверной быстротой, и меч, казалось, одновременно направлен в два места. Умом Септимий понимал, что обязан восстановить управление подчиненными, но все действия теперь определял инстинкт самосохранения — ему с трудом удалось парировать очередной выпад противника. Центурион злился на свою беспомощность, на невозможность управлять легионерами именно тогда, когда они больше всего в нем нуждались.
Восстановив равновесие, Септимий снова отступил и принял боевую стойку, упираясь ногами в палубу. Держать строй, подумал он, отражая удар. Возможно, битва за флагман карфагенян проиграна, но центурион позаботится хотя бы о том, чтобы одержать победу в поединке за честь легионов.
— Брешь! — крикнул Аттик, острием меча указывая на промежуток, образовавшийся в боевом порядке римлян. — Моряки «Аквилы», за мной!
Аттик перебежал по «ворону» на палубу вражеского судна; за ним последовали матросы, выкрикивая имя своей галеры. Капитан достиг бреши в линии римлян как раз в тот момент, когда огромный черный воин бросился на Септимия. Аттик сразу же узнал нубийца, но мысли его были заняты тем, как закрыть брешь. Еще один легионер пал под ударами врага, натиск усилился, и брешь стала расширяться.
В тыл римлянам прорвались около дюжины врагов, и строй легионеров дрогнул — солдаты почувствовали угрозу окружения. Матросы «Аквилы» на полном ходу врезались в гущу боя, и победные возгласы карфагенян смолкли. Аттик высоко поднял гоплон, защищаясь от вражеского топора, и нанес удар снизу, в незащищенный бок атакующего. Карфагенянин упал, и Аттик провернул меч, чтобы вытащить его из ребер врага. Его люди закрыли брешь, а их яростная атака заставила дрогнуть карфагенян, уже предвкушавших победу.
— Воины Четвертого! Брешь закрыта! — крикнул Аттик, скользя взглядом по спинам легионеров.
Вепри ответили яростным ревом и плотнее сомкнули ряды.
Карфагеняне, попавшие в окружение, сражались с отчаянием обреченных. Они сгрудились вокруг Халила, ярость которого была обращена на Септимия; их поединок усиливал накал схватки. Услышав слова Аттика, центурион воспрял духом; капитан теперь сражался в первой линии. Чаши весов выровнялись, и победа снова казалась достижимой.
Септимий уклонился от очередного удара Халила и повернул меч, направив его в живот нубийца. Халил резко опустил щит, едва успев отбить клинок краем щита. Противников разделяло несколько дюймов — боевое искусство обоих позволяло вести схватку на минимальной дистанции; лезвия со свистом рассекали воздух. Септимий сосредоточился на движениях противника, пытаясь выявить его слабые места. Наконец он осознал свое преимущество над нубийцем. Халил использовал круглый щит только для защиты, а его меч был единственным орудием нападения. Римские легионеры принадлежали к другой школе.
Халил нанес серию ударов сверху, заставив Септимия отступить, а затем внезапно изменил направление атаки. Центурион вскрикнул от боли — лезвие вражеского меча полоснуло по внутренней поверхности бедра. Сама рана не была смертельной, но в конечном итоге она должна убить его, нарушив балансировку и заставив инстинктивно перенести центр тяжести на здоровую ногу. С таким противником, как Халил, это произойдет довольно быстро. У Септимия оставалось лишь несколько секунд.
Центурион бросился вперед, вынудив Халила поднять щит и опустить меч, ища возможности для контратаки. От Септимия не укрылась поза нубийца, который напрягся, словно сжатая пружина, и ждал шанса одним ударом закончить бой. Стиснув зубы, Септимий перенес тяжесть тела на раненую ногу. Он почувствовал, как поврежденная мышца рвется от напряжения, и из его горла вырвался крик боли, соединившийся с боевым кличем. Центурион выбросил вперед скутум, ударив медным умбоном щита по руке Халила, державшей меч. Неожиданная атака вывела нубийца из равновесия, заставив попятиться. Подавив инстинктивное желание ослабить нагрузку на раненую ногу, Септимий не ослаблял натиск, вложив все свои силы в отчаянную атаку. Халил слегка приподнял руки, пытаясь восстановить равновесие, и центурион использовал этот шанс. Молниеносным движением он направил гладий в незащищенный промежуток, и лезвие меча обрушилось на руку Халила, отсекая запястье. Нубиец вскрикнул от боли, выронил щит и, согнувшись, схватился за обрубок руки. Септимий занес меч, чтобы прикончить противника, но в последний момент повернул оружие и обрушил на макушку Халила железное навершие гладия. Нубиец без чувств растянулся на палубе.
Падение Халила не осталось незамеченным передней линией карфагенян, и потеря такого могучего воина, единственного, кто смог пробить брешь в боевых порядках римлян, сломила их дух. Когда последний из попавших в ловушку врагов пал под ударами матросов Аттика, Септимий медленно выпрямился.
— Вперед! — приказал он, получив наконец возможность управлять ходом боя.
Повинуясь знакомой команде, строй легионеров пришел в движение, производя опустошение в первой линии врага. По боевым порядкам карфагенян прокатилась волна паники, набиравшая силу, и вскоре они обратились в бегство, спасаясь от надвигающейся стены щитов и мечей; образовавшаяся после их отступления пустота ускорила продвижение римлян. Почти одновременно карфагеняне прекратили сопротивление и покинули главную палубу. Почувствовав, что враг бежит, легионеры издали победный клич.
— Друз! — окликнул Септимий, и опцион тут же возник рядом с ним. — Две команды, одну на бак, другую на корму. Очистить палубы, затем трюм. Подавить любое сопротивление.
Опцион кивнул и отправился выполнять приказ. И только тогда Септимий упал.
Гамилькара до глубины души потрясла развернувшаяся перед его взором картина. Повсюду, куда ни кинь взгляд, карфагенские галеры были вовлечены в безнадежную схватку с врагом, который каким-то образом ухитрился превратить морское сражение в сухопутное, мгновенно сведя на нет преимущество в искусстве навигации, создававшееся многими поколениями карфагенян. Пунийские воины, непревзойденные мастера абордажа и молниеносных атак, оказались бессильными перед эффективной тактикой римских легионеров, щиты которых выстраивались в непробиваемую стену, методично сметавшую противника с палубы.
