Оскал дракона (ЛП) - Лоу Роберт (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗
— То, что впереди и позади нас враги — не повод для радости, — добавил он, и я не нашел, что ответить.
На следующий день вонь от разлагающихся трупов усилилась, и мы даже привыкли к этому, пока не обнаружили ту ужасную картину, о которой столь долгое время предупреждал этот запах.
Когда мы обошли холм, нашим взглядам предстало укрепленное поселение — град, как называют его славяне. От неожиданности мы замедлили шаг и остановились; воины разобрали оружие и щиты и стояли в нерешительности, глядя друг на друга и на меня.
Это был крепкий град — земляной вал, увенчанный деревянным частоколом, окружал группу построек, над воротами нависла большая дозорная башня с деревянной крышей. Поселение располагалось на вершине холма, гораздо выше поймы; поднявшаяся речная вода достигла земляного вала и заполнила ров с водой, затопив тропинку, ведущую к воротам. Недавно вода схлынула, грязь и болотная жижа во рву постепенно высыхала под палящим солнцем.
Массивные ворота были широко распахнуты, но мы не заметили ни одной струйки дыма. Ни лая собак, ни ржания лошадей. От порыва ветра створки ворот чуть сдвинулись.
— Ятра Одина, — прорычал Финн сквозь зубы и сплюнул.
Стояла такая вонь, словно огромная рука собрала весь этот запах и затолкала его в глотку.
— Возможно, здесь была битва, — предположил Стирбьорн. — Рандр Стерки и его люди, надо думать. Часть жителей погибла, остальные сбежали.
Затем Стирбьорн пробормотал, что это был славный бой для небольшого отряда всего из восемнадцати воинов. Побратимы не поддержали его восторг, потрясенные видом пустого поселения с открытыми воротами, лежащего перед нами, словно раскинувшая ноги шлюха. Может быть, Рандр Стерки и его люди действительно приложили к этому руку.
Я предупредил всех, что возможно Рандр и его люди все еще внутри и ждут нас, устроив засаду.
— Отправь на разведку Стирбьорна Храброго, — заявил Абьорн, и все рассмеялись, а Стирбьорн покраснел и нахмурился.
Я взял с собой Финна, Абьорна, Кьялбьорна Рога и Уддольфа, и мы отправились к воротам, оставив Алешу командовать остальными, готовыми к бою; когда мы вошли, вороны и сороки шумно поднялись в воздух, хлопая крыльями и недовольно крича.
Внутри не было ни души, как мы и думали. Мостки из жердей вели к деревянному помосту, на нем высился массивный деревянный столб с четырьмя резными лицами — с каждой стороны. Здесь жители поселения собирались для поклонения своему богу, сюда еще не добрался Христос. Мертвых тел не видно, но запах смерти был густой и плотный как парусина. Мы разошлись в стороны, двигаясь по-кошачьи осторожно. Из переулка выскочила коза и чуть не погибла под топором Абьорна; невидимая корова жалобно промычала из хлева.
Уддольф толкнул дверь и с воплем отскочил — оттуда показались два пса, поскуливая и яростно виляя хвостами, они свесили языки, видимо, страдая от жажды, их животы раздулись. От этого зрелища у меня мурашки пошли по коже, дыхание участилось, и я старался дышать неглубоко, чтобы поменьше вдыхать вонь.
Я всматривался, прищурившись, сквозь царивший внутри полумрак, там лежали три тела — почерневшие, раздутые, наполовину обглоданные собаками. Мужчина, одежда на нем туго натянулась из-за раздувшейся плоти. Женщина. И ребенок, уже невозможно понять, кто — девочка или мальчик.
Затем мы стали находить остальных, по одному или парами. Женщина сидела, прислонившись к стене, насекомые уже облепили её живым плащом. Мальчик, чье лицо усыпано струпьями и болячками. Мужчина с опухшим лицом, выглядело оно так, будто его измазали овсянкой. Увидев это, я испугался.
— Это какая-то болезнь, — заявил Кьялбьорн Рог и оказался прав, я отправил его к остальным, чтобы он привел Бьяльфи, который больше разбирался в болезнях. Мы же продолжали беспокойно бродить по поселению.
Там было с десяток длинных деревянных домов, внутри различная кухонная утварь — котлы и чайники, ложки, а также ткацкие станки, ждущие трудолюбивых рук. Кладовые и амбары, наполненные сеном и бочонками с засоленным мясом. В хлеву стояла жалобно мычащая корова, ее вымя и соски разбухли от молока. Эта странная тишина давила на нас все сильнее.
— Почему тогда не разбежался скот? — удивился Финн, указывая на жующих сено коз в загоне. — Кто-то запер их и, вероятно, еще жив.
Уже нет. Мы нашли их в большом строении, которое скорее всего служило залом для собраний. Здесь нам и открылась печальная правда этой загадочной истории, сплетенной норнами.
— Взгляните сюда, — подозвал Абьорн, и мы подошли.
Мужчина и женщина лежали за дверью большого зала, их тела были уже частично объедены, но судя по всему, они умерли недавно. У женщины — колотая рана в груди, а у мужчины в шее торчал нож, и мы обступили их, пытаясь понять, как это случилось.
— Последний выживший. Он заколол женщину, — произнес Финн.
— Затем ткнул ножом себе в горло, — добавил Уддольф, указывая пальцем. — Промахнулся, просто пустил кровь. Ткнул снова прямо в глотку, но неудачно, хотя трудно было промазать.
Эта маленькая трагедия накрыла нас словно плащом. Воняло здесь еще сильнее. Мертвецы лежали на тюфяках или сидели, прислонившись к стене, опухшие, в струпьях, объеденные падальщиками; видимо, заболевших собрали здесь, чтобы было легче ухаживать за ними, хотя, думаю, это мало помогло, они все равно умерли.
Пришел озабоченный и испуганный Бьяльфи. Он видел другие трупы, но бросив взгляд на тело женщины с раной в груди, поддел его сапогом, тело перевернулось, потревоженные мухи роем поднялись в воздух. Рука женщины распростерлась на полу, и он указал на нетронутую насекомыми кисть, усеянную белыми и красными точками. Мы озадаченно уставились на нее.
— Красная чума, — произнес он, и эти слова оглушили нас, словно на головы посыпались камни.
Мы поспешили покинуть это место. Новость об этом разнеслась впереди нас, и пока мы старались выхаркнуть воздух, которым здесь надышались, остальные уже узнали о чуме.
Красная чума. Мы поскорее унесли отсюда ноги, но я понимал, что мы не сможем убежать от смертельных красных точек, и вероятно, чума уже среди нас. Я был готов отдать Одину свою жизнь, но мысль о смерти на соломенном тюфяке, в поту, стекающим с меня крупными каплями, с обезображенным язвами лицом, так что никто не отважился бы находиться рядом со мной, вызвала дрожь в коленях.
Мы разбили лагерь на вершине холма, под деревьями, и развели два костра, которые дымили из-за сырых дров. Неподалеку жужжали и бестолково сновали дикие пчелы, одуревшие от холода, они высыпали из разбитого бурей улья. Побратимы негромко рассмеялись, когда кого-то ужалила пчела, пока они выуживали из улья мед и соты, радуясь скромному подарку от Фрейи.
Тепло от костра и сладкий мед отодвинули на задний план мысли о красной чуме, Финн сварил целый котел мясного бульона, и мы хлебали горячую похлёбку, закусывая хлебом и отличным сыром. Животы больше не урчали от голода, но надолго ли? Я сказал об этом Финну, когда наши головы оказались рядом, а рты были заняты пищей.
Той ночью умер один из заболевших, воин по имени Арнкель, светлоглазый и курносый, он умел рассказывать истории, почти такие же занимательные, как притчи Вороньей Костьи. Бьяльфи осмотрел его, но не нашел на теле признаков чумы, Арнкель умер от другой болезни, от нее он страдал последнее время.
— Да уж, вот и пришел конец истине, — скорбно произнес Рыжий Ньяль, когда мрачным и сырым утром Бьяльфи принес новость об этом к нашему костру. — Не услышать нам больше историй Арнкеля.
— Истине? — переспросил Кьялбьорн Рог, его лицо вытянулось в недоумении. — В детских сказках?
— Да, — нахмурился Рыжий Ньяль. — В сказках, рассказанных стариками, которые помнят многое. Мудрость исходит от морщинистых губ, как говорила моя бабка.
— Она говорила это перед тем, как рассказать тебе одну из своих сказок? — упорствовал Кьялбьорн Рог. — Сделай одолжение, поясни свои слова.
— Истории, записывают, — продолжал Рыжий Ньяль, и побратимы приготовились слушать, ведь Рыжий Ньяль рассказывал сказки не хуже Арнкеля.
