Тайна королевы - Зевако Мишель (книги онлайн полностью бесплатно TXT) 📗
— Маменька Мюгетта! Милая маменька Мюгетта!
— Лоиза! Моя маленькая Лоизетта! — задыхаясь, простонала девушка, бросаясь к ребенку.
Но Кончини вскочил и преградил ей дорогу.
— Вы ее видели!.. Убедились, что мы не причинили ей вреда!.. Пока с вас достаточно.
Обернувшись к Стокко, он приказал:
— Теперь уходи.
Стокко быстро направился в сад, унося с собой плачущую девочку. Сразу за калиткой его ждал портшез. Вместе со своей ношей Стокко забрался в это громоздкое сооружение, и лошадь тронулась.
Несчастная Мюгетта рванулась следом, но Эйно и Лонгваль, которые до сих пор бездействовали, с гнусными улыбочками преградили ей путь. Не пытаясь удерживать ее силой, они просто стеной встали перед ней. Мюгетта поняла, что она в ловушке и помощи ждать неоткуда.
Когда носилки отъехали достаточно далеко и крики ребенка стихли — Мюгетта подозревала, что негодяй Стокко попросту заткнул девочке рот, — Кончини подчеркнуто вежливо обратился к девушке:
— Успокойтесь, вы увидите вашу дочь живой и здоровой. Ей не причинят никакого вреда.
Его слова породили робкую надежду в сердце Мюгетты; она все еще не разгадала адский замысел, что созрел в извращенном уме Стокко и был приведен в исполнение Кончини.
— Когда я ее увижу? — поспешила спросить она.
— Когда вам будет угодно, — ответил Кончини с одной из тех гаденьких улыбочек, которые на протяжении всей описываемой нами страшной сцены постоянно мелькали у него на губах. — Вам только будет нужно прийти за ней.
— Куда же?
— Я вам сообщу. Ребенка отвезут в мой маленькой домик, что стоит на улице Кассе, налево от сада, окружающего монастырь кармелитов. Вы дважды постучитесь в дверь и назовете пароль. На следующие двадцать четыре часа — то есть до восьми утра завтрашнего дня — это будет ваше собственное имя: Мюгетта.
— И мне вернут ребенка?
— Слово дворянина!
Она на секунду задумалась. Теперь она понимала, какой низменный торг ей предлагают вести, однако хотела окончательно во всем убедиться. Устремив на Кончини свой ясный взор, она спросила:
— Но, полагаю, вы отдадите мне девочку на неких условиях?
— Разумеется, — осклабился Кончини.
— И что же это за условия?
— Я сообщу их вам, когда вы придете ко мне.
Мюгетта задумалась, а потом с нарочитым спокойствием спросила:
— А если я не приду?
— Тогда завтра ребенка привезут сюда, — холодно ответил тот.
Она не успела даже удивиться, только широко раскрыла глаза, а Кончини уже с грозной усмешкой завершил:
— Я имею в виду его труп… Чтобы вы смогли по-христиански похоронить его.
Исполненный решимости тон Кончини, его циничная улыбка и ледяной взгляд не оставляли сомнений: он поступит именно так, как сказал. Сейчас фаворит Марии Медичи более всего напоминал дикого зверя, впившегося клыками в свою добычу. Одно мощное движение челюстей — и жертва погибнет.
Мюгетта все прекрасно поняла и задрожала от охватившего ее ужаса. Но, скрывая свой испуг, она с неподражаемым презрением бросила в лицо Кончини:
— Жалкий трус!.. И он еще смеет называться дворянином!.. И этому ничтожеству присвоено славное звание маршала Франции!.. Какой позор!..
Ее слова, а еще более тон, каким они были произнесены, обожгли Кончини, словно удар кнута. Оскорбление было столь велико, что он, забыв о напускной вежливости, с пеной у рта прорычал:
— Прекрасно! Когда ты придешь ко мне, я припомню все! И будь уверена — непременно рассчитаюсь с тобой.
В комнате воцарилась гнетущая тишина. Однако она была недолгой. Девушка выпрямилась и с усмешкой, свидетельствовавшей о ее замечательном присутствии духа, заявила:
— К несчастью, ваш хитроумный план рушится, ибо я собираюсь кое-что сообщить вам: Лоиза мне вовсе не дочь.
Бедняжка, она еще не знала, с кем имеет дело. Ей казалось, что если девочка не является ее ребенком, значит, нет нужды убивать ее, а, следовательно, и весь замысел Кончини идет прахом.
Кончини мгновенно поверил девушке: у него не было оснований сомневаться в словах юного благородного создания. Однако сообщение ее вызвало у него лишь новый приступ жестокой радости, которую он отнюдь не собирался скрывать:
— Тем лучше, corbacco, тем лучше!
Затем, вернувшись к прежнему насмешливо-галантному тону, он пояснил:
— Я до сих пор не понимаю, как мог поверить злым наветам, подвергавшим сомнению вашу добродетель. Ваш взор — лучшее свидетельство того, что вам не в чем себя упрекнуть.
Она поняла, что попытка ее спасти себя и Лоизу провалилась. И все-таки в отчаянии она повторила:
— Но раз Лоиза не моя дочь, значит, страх потерять ее не сможет заставить меня прийти к вам.
— Я знаю, — зловеще усмехаясь, ответил он. — И все-таки вы придете.
— Но почему вы так считаете?
— Потому что, — объяснил он с неколебимой уверенностью, — хотя эта девочка и не ваша родная дочь, вы все равно любите ее как собственного ребенка. Недавняя сцена подтверждает правоту моих слов. К тому же я знаю, что вы принадлежите к числу тех избранных натур, которые всегда готовы пожертвовать собой ради других. Поэтому я точно знаю: прежде чем пробьет восемь часов следующего дня, вы уже будете у меня. А сейчас я ухожу вместе со своими людьми и предоставляю вам возможность самой принять решение.
Кончини произнес свою речь надменным и самодовольным тоном; для этого человека не существовало таких понятий, как честь и совесть, он считал себя выше человеческих законов и никогда не вспоминал о заповедях, данных нам Господом.
Сделав свое черное дело, он обернулся к лежащей на полу матушке Перрен и как ни в чем не бывало произнес:
— Добрая женщина, мне жаль, что моим людям пришлось грубо обойтись с вами. Надеюсь, что этот кошелек заставит вас забыть о невольно причиненной вам обиде.
И он бросил к ногам связанной крестьянки кошель, набитый золотом. Этот по-королевски щедрый жест был рассчитан на то, чтобы поразить воображение маленькой уличной цветочницы. Затем, повернувшись к Мюгетте, он сказал с улыбкой:
— Да, совсем забыл: если вы вдруг решите прийти не одна, а в сопровождении кого-нибудь постороннего, это плохо кончится для ребенка. Так что я бы посоветовал вам явиться ко мне в одиночестве…
И, низко поклонившись, он вышел; Роспиньяк и остальные дворяне последовали за ним. Вернувшись в гостиницу, где их ждали кони, они вскочили в седла и помчались в Париж.
Оставшись одна, Мюгетта поспешила развязать матушку Перрен. Когда наконец веревки упали, девушка, не имея сил долее выдерживать страшное напряжение, бросилась к ней на грудь и разрыдалась. Бесстрашная крестьянка, плача вместе со своей любимицей, как могла утешала ее. Однако скоро любопытство возобладало, и матушка Перрен спросила:
— Что это за изверг, который хочет обесчестить порядочную девушку и грозится убить нашего ангелочка? Разве он столь могуществен, что никто не может призвать его к ответу?
— Увы, добрая моя Перрен! Он — полновластный хозяин нашего королевства. Это Кончини!
— Ах он итальянский развратник! — возмутилась достойная женщина, и на голову Кончини излился поток проклятий: — Мерзавец! Негодяй! Чтоб ты сам покончил со своей собачьей жизнью! Чтоб тебе было отказано в христианском погребении! Чтоб твой труп выбросили на свалку! Чтоб его пожрали бешеные псы! Чтоб душа твоя вечно жарилась в аду на самой раскаленной сковороде, а дрова в огонь подкидывал сам мессир Сатана!
Однако все эти пожелания могли сбыться только в весьма отдаленном будущем, а что-то решать надо было уже сейчас. Поэтому, угомонившись, Перрен растерянно спросила:
— А теперь-то что нам делать?
И не дожидаясь ответа Мюгетты, принялась рассуждать:
— Хорошо хоть, что Лоиза и в самом деле не ваша дочь… Ведь даже страшно подумать, чего хочет от вас этот грязный мерзавец, этот развратник…
— Значит, будь ты на моем месте, ты бы позволила ему убить безвинное создание? Ты же знаешь, что он не пощадит ее.
Голос девушки звенел от отчаяния. Не зная, что ей ответить, крестьянка опустила голову.
