Беглая монахиня - Ванденберг Филипп (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗

— Я знаю меньше вас, ваша курфюрстшеская милость. Мне даже не известно название фолианта, не говоря уж о его авторе и подробностях его содержания. Так что вам надо бы, с позволения сказать, пойти мне навстречу. Надеюсь только, вы не попались на удочку какого-нибудь рабдоманта ¹¹ , ведь с тех самых времен, как было изобретено книгопечатание, они разглагольствуют в книгах о том, что прутья приводятся в движение металлическими испарениями, причем таким же таинственным образом, как стрелка компаса показывает на север. Но если последнее явление более-менее внятно объясняется естественными науками, то волшебная лоза, с помощью которой якобы можно определить подлинность святынь, изобличить вора или доказать развратные действия, не более чем плод человеческой фантазии. То же самое относится и к кладоискательству, даже если это противоречит убеждению великого Парацельса, который, как известно, является горячим приверженцем рабдомантии, то бишь лозоходства.

Готовность, с которой Гельмонт делился информацией, скорее насторожила князя-епископа и его секретаря. Возникало подозрение, что криптограф пытается ввести их в заблужде-

ние и пустить по ложному следу. С особым недоверием слушал рассуждения ученого Кирхнер, который, прослышав, что Великий Рудольфо мог иметь доступ к «Книгам Премудрости», тут же обстоятельно начал изучать сей предмет.

— Надеюсь, вы не хотите нам внушить, — ехидно заметил он, — что сокровища Соломона сокрыты именно в Германии!

Прищурившись, стеганограф смерил Кирхнера пренебрежительным взглядом и проронил:

— Господин секретарь! — Сама интонация его обращения была оскорбительной. — Я был вправе ожидать от человека вашего сословия больших познаний. Предположим, тамплиеры в своих крестовых походах завладели Соломоновыми драгоценностями. Это вполне вероятно. Откуда-то же должно было взяться баснословное богатство ордена! После роспуска ордена имущество тамплиеров досталось во Франции королю, в Португалии — одному незначительному рыцарскому ордену, а в Германии — иоаннитам. Их приор вот уже сто лет как располагается в Хайтерсхайме, в двух днях езды верхом отсюда. Между прочим, многоуважаемый господин секретарь, я никогда не утверждал, что сокровища Соломона попали в Германию.

Кирхнер кипел от злости. Так опозорить его перед патроном было неслыханной дерзостью. С его языка уже готово было сорваться обвинение, что Гельмонт — коварный фальсификатор, но тут заговорил Альбрехт Бранденбургский:

— Если вы так хорошо осведомлены о сокровищах Соломона, почему же вы сами еще не отправились на поиски золота ветхозаветного царя?

— Потому что я... — Гельмонт смущенно ухмыльнулся и продолжил, запинаясь: — Потому что у меня не было таких подробностей, как, например, ваш секретный код... Как он звучит?

— HICIACCOD! — пришел ему на помощь Кирхнер.

— HICIACCOD, — повторил Атанасиус Гельмонт и еще раз четко выговорил каждый слог: HI — Cl — AC — COD.

Криптограф закрыл руками лицо, показывая, как напряженно он размышляет. Наконец он отвел руки и произнес:

— Несомненно, речь идет не об одном слове, к примеру, для описания местности, а о нотариконе, слоги или отдельные буквы которого скрывают целое предложение и тем самым содержат четкое указание!

— Потрудитесь объясниться подробнее! — раздраженно прикрикнул на стеганографа князь-епископ.

Тот вскочил так резко, что ящик с книгами под ним с грохотом опрокинулся, присел на корточки у стены напротив Альбрехта и принялся, склонив голову на левое плечо, изучать корешки сложенных там книг. Вскоре, найдя то, что искал, он вытащил из стопки переплетенную рукопись. Положив ее на стол, таинственным голосом произнес:

— Существует очень мало списков этого трактата. Он написан семьдесят лет тому назад и носит неуклюжее название «Книга всех запрещенных искусств, неверия и колдовства». Написано сие сочинение Иоганном Хартлибом, придворным врачом баварского герцога Альбрехта.

С любовью касаясь пальцами страниц, словно он сам был одним из создателей трактата, Гельмонт сообщил:

— Хартлиб использовал десять тайных рукописей и книг по колдовству, обнаруженных им в частных библиотеках. В своем трактате он подробно останавливается на кристалломантии и хиромантии, равно как и на стеганографии.

Он раскрыл рукописную книгу ближе к концу:

— Возьмем алхимический символ VITRIOL для обозначения превращения ртути или свинца в золото, что было древней мечтой человечества. Семь букв, из которых складывается слово VITRIOL, означают не что иное, как Visita Inferiora Terrae Recteficando Inverties Occultum Lapidem.В переводе это значит: «Посети недра земли, и, очистившись, ты найдешь сокровенный камень». Имеется в виду философский камень.

Или мнимая надпись на кресте Господа нашего Иисуса: INRI.Нотарикон, который примитивно расшифровывается как Jesus Nazarenus Rex Judaeorum, то есть Иисус Назарянин, Царь Иудейский. Алхимики, однако, трактуют это иначе: Igne Natura Renovatur Integra, то есть: «Огнем природа обновляется вся». А мудрецы утверждают, что надпись звучит по-другому: Insignia Naturae Ratio Illustrat,то есть «Разум освещает знаки природы».

Альбрехт Бранденбургский с сомнением покачал головой:

— Но какое же высказывание скрывается за нотариконом HICIACCOD? Быть может, в вашей хитрой книге есть и этому объяснение?

— Боюсь, что вынужден вас разочаровать, ваша курфюрстшеская милость. Но поверьте, рано или поздно я расшифрую нотарикон! Это всего лишь вопрос времени!

— Вопрос времени? — возмущенно воскликнул князь-епископ. — Если вам не по плечу эта задача, скажите прямо! Есть и другие стеганографы на христианском Западе.

— А также другие лица, заинтересованные в разгадке тайны! — добавил Кирхнер.

Ученый принялся лихорадочно листать свои фолианты, словно пытался отыскать определенное место. Не поднимая глаз, пробормотал себе под нос:

— От угроз в этом случае мало пользы. Искусство стеганографии требует терпения и еще раз терпения. Или удачи. Совсем недавно я занимался таинственным «А» доктора Парацельса, способного излечивать болезни, перед которыми капитулируют другие врачи и знахари.

Альбрехт Бранденбургский обменялся со своим секретарем многозначительным взглядом, и князь-епископ осведомился с подчеркнутым безразличием:

— Ну и как, нашли?

— Да, и гораздо быстрее, чем я думал. В сочинении английского естествоиспытателя Роджера Бэкона я в первый же день наткнулся на понятие «азот», сокращенно «А». На листовках, наподобие ваших индульгенций, доктор Парацельс весьма охотно изображает себя с мечом в руках, на рукоятке которого выгравировано «А» — символ азота.

— И что бы это значило? — удивился Кирхнер.

— Бэкон описывает азот как универсальное целебное средство с чудодейственным влиянием, благодаря чему он при жизни, двести пятьдесят лет тому назад, снискал славу ученого, принадлежащего к некоему тайному союзу, члены которого были наделены божественными способностями. Доктор Парацельс, пользующийся сегодня этим универсальным лекарством Роджера Бэкона, прославился как чудотворец. Втайне он смеется над этим, делая ссылку — в закодированном виде — на английского «удивительного доктора», доктора Мирабилиса, как называли Бэкона. Я это упоминаю лишь затем, чтобы показать, как тяжелы и в то же время случайны результаты исследований стеганографа.

— Ну хорошо, — заключил князь-епископ, — мы лишь хотели напомнить, что надо поторопиться, иначе мы рискуем быть обойденными другими лицами, заинтересованными в сокровищах Соломона. Мы нисколько не сомневаемся в ваших познаниях и умениях. Что касается вашего гонорара, в случае успеха вам причитается десятая часть. Бог мне свидетель!

Атанасиус Гельмонт огляделся по углам скудно освещенной комнаты, словно надеясь увидеть упомянутого свидетеля, потом захлопнул фолиант и поднялся.